Посредник - Педро Касальс

Когда он вошел в просторный зал банка, то с ужасом заметил, что на рукаве пиджака у него оторвалась пуговица. Для Салинаса это было одной из самых страшных бед, ибо он ничего не умел делать со своей одеждой и в подобных случаях просто вешал ее в шкаф до того момента, когда, вспомнив о ней, просил Марису пришить пуговицу, что обычно происходило много месяцев спустя. К счастью, она всякий раз бывала счастлива, если могла быть полезной своему шефу, к которому относилась как к большому ребенку, особенно когда речь шла о чем-то, что было вне пределов ее профессиональных обязанностей.

Оказавшись у кассы, адвокат педантичнейшим образом выполнил все, что Лафонн велел ему сделать, чтобы получить новый чек, и с растущим удовлетворением понял, что бельгиец действительно отдал на этот счет совершенно недвусмысленные и четкие указания. Двадцать минут спустя Салинас уже выходил на улицу, унося в кармане еще два с половиной миллиона песет и испытывая то странное и радостное чувство, что переполняет грабителя, только что благополучно опустошившего карманы своей жертвы.

Усевшись в своем кабинете и занявшись приготовлениями к поездке в Салон-де-Прованс, адвокат наслаждался сигарой «Давидов-3000». Именно от этих сигар он получал наибольшее удовольствие: ему все в них нравилось — и аромат, и удлиненная форма, и даже коробочки из-под них, напоминающие те, в которых держат костяшки домино.

Зуммер интерфона заставил Салинаса вернуться к реальности. На другом конце провода находился Алекс Комас.

— Наконец-то я тебя изловил! Видел первую полосу «Эль Обсервадор»?

— Конечно!

— Ну, и какое она на тебя произвела впечатление?

— Очень хорошее! — ответил адвокат без притворства. — А ты готов поехать со мной на поиски того, кто за всем этим стоит?

— Когда? Куда?

— Прямо сейчас. Точнее, ровно через час я выезжаю на юг Франции. Еду на машине, для тебя место найдется.

— Согласен. У нас в редакции очень заинтересовались этой историей.

— Прекрасно. Только не забывай о нашем уговоре: ни строчки в газете без моего согласия. — Адвокат подчеркнул последние слова. — Не забывай, что, сделай мы малейшее неосторожное движение, и куропатки улетят, мы их спугнем...

— Договорились, — ответил Алекс, хотя и без энтузиазма.

— Хорошо. Ровно в три я подъеду к твоему дому. И еще, если хочешь, можем провести конец недели в моей масии в Ператальяде. Такая перспектива тебя привлекает?

— Да. И даже очень.

— И еще вот что. СОПИК дала мне расчет. Мне велели прекратить дальнейшую работу на них, не заниматься больше этим расследованием.

— Не может быть. За это нам стоит поднять бокал.

— Так мы и сделаем, Алекс, так и сделаем... — Салинас мелко рассмеялся. — И, наконец, вот еще что: с нами поедет еще одна девушка, она очень хороша.

— Еще лучше. Так веселее будет! — Теперь засмеялся Алекс. — Она нравится тебе?

— Да. Но только на меня она и внимания не обращает.

Барселона — Салон-де-Прованс

Пятница, 29 января

— Сегодня во второй половине дня нас примет второй по рангу человек в Фонде Фокса. Это доктор Жильбер Ланси, француз, получивший образование в Соединенных Штатах, — там, кажется в Колумбийском университете, он окончил докторантуру. Мы с ним несколько раз встречались на научных конгрессах, судя по всему, это вполне знающий человек. — Кармина рассказывала о Ланси, пока их «жук» ехал по автостраде в сторону Жероны. — Ему лет пятьдесят пять, он принадлежит к тому типу ученых, что мы называем неакадемическими. Это значит, что его больше интересует прикладная сторона химии, экономическая рентабельность научных разработок, чем теоретическая сторона и фундаментальные исследования — их он отодвигает на задний план.

— Понятно, понятно, — автоматически ответил Алекс.

А Салинас молча смотрел вперед: движение на этом отрезке автострады было насыщенным, им то и дело приходилось обгонять огромные грузовики.

— Ланси сказал мне по телефону, что они давно занимаются исследованием растительных масел. В сущности, и сам он специализируется на этой теме. — Кармина сидела на заднем сиденье и старалась говорить погромче, чтобы адвокат мог ее слышать. — Он не особенно удивился нашему интересу к этому делу: теперь ведь повсюду только и говорят, что об афере с испанским «оливковым» маслом.

— А кто «номер один» в этом фонде? — спросил Алекс.

— Доктор Белли. Но до него добраться практически невозможно, он едва ли согласится нас принять.

Алекс и Кармина еще с полчаса обсуждали Ланси, Белли и Фонд Фокса, но Салинас по-прежнему не принимал участия в их разговоре, сосредоточив все снимание на дороге.

На подъезде в Перпиньяну, откуда начинался отрезок автострады «Ля Каталан», движение стало более спокойным. Тогда адвокат вступил в разговор — ему пришла в голову новая мысль.

— Кармина, а в фонде проводят какие-нибудь конференции или конгрессы?

— Да. Там каждый месяц устраивают коллоквиумы, на которых ученые докладывают о результатах своих исследований. — Когда Кармина принималась обсуждать научные дела, она говорила уверенно, все в ней внушало доверие к ее компетентности. — Я и сама получаю в университете журнал, который выпускает Фонд Фокса. Он выходит ежемесячно, и в нем публикуются сообщения, сделанные на этих коллоквиумах. Надо сказать, что это публикация весьма высокого научного уровня.

— Я — не ученый, — сказал Салинас, почти не разжимая губ, — но предполагаю, что если кому-нибудь из вашего брата удается добиться успеха, который, скажем, дает возможность изменять цвет масла или заставить его светиться... едва ли он сможет скрыть свое открытие. Верно ведь? Только отвечай просто, без всяких там...

— Что ты имеешь в виду? — спросила девушка.

— Я говорю, что если какой-нибудь ученый сумел разработать метод, с помощью которого можно заставить масло изменить цвет или же вызвать у него еще какие-то новые качества, да еще их можно при этом контролировать, словно это часовое устройство в бомбе, то вряд ли автор открытия сможет утаить такое достижение. Выражусь иначе: устоит ли он перед искушением поставить в известность о своем открытии по меньшей мере своих коллег-ученых?

— Как тебе сказать... — сказала Кармина.

— Даже если сообщение его будет предназначено для очень узкого круга ученых, даже если это — чисто теоретические разработки, которые на первый взгляд очень далеки от возможности применения их на практике? Ну, хотя бы основную научную идею, на которой он построил свое открытие, этот ученый предаст гласности?

Даже не знаю, что и сказать.

— Я сразу ухватил, что имеет в виду Салинас, — вмешался Алекс в разговор. — Как правило, ученые живут только своей наукой и ради нее, поэтому для них особенно важно сообщить другим ученым то, что им удалось обнаружить. И если какой-нибудь из исследователей, связанных с Фондом Фокса в Салоне, нашел способ таким впечатляющим образом манипулировать цветом масел, то он неизбежно должен, пусть даже на зашифрованном языке, доступном только специалистам, сообщить коллегам о своем открытии.

— Да. Пожалуй, ваша гипотеза не лишена логики, — сказала Кармина. — Ну что ж, давайте попытаемся принять участие в ближайшем коллоквиуме. Я ведь специалист по химии пищевых продуктов, так что, думаю, мне удастся разобраться, что к чему.

Алекс включил радиоприемник послушать новости. Несколько минут в динамиках звучала музыка, затем стали передавать сводку последних известий: в первую очередь речь пошла о национализации банков во Франции, затем заговорили о ситуации на бирже, и уже под конец речь зашла о светящемся масле.

...«Правительства ряда стран изучают возможность наложения полного запрета на ввоз натурального растительного масла из Испании. Такие же меры могут быть распространены и на масло, экспортируемое в консервированном виде». В заключение диктор привлек внимание слушателей к опасности, которую влечет за собой потребление пищевых продуктов, в которые добавлены нежелательные компоненты. Это же может привести к разорению целых отраслей испанской экономики! — воскликнул Алекс.

— Только этого нам не хватало! — откликнулся Салинас.

— И подумать только, что за всем этим заговором стоит кучка подлецов, действующих за кулисами этого самого Фонда Фокса... — возмущенно продолжал журналист. — Этот фонд — всего-навсего ширма для нескольких транснациональных корпораций, боссы которых понятия не имеют о стыде и совести.

— Это точно, — согласился Салинас. — И эти несколько сволочей, превратившиеся во всемогущих царьков, распоряжаются судьбами целых отраслей экономики.

Кармина молча слушала разговор своих спутников.

Салон-де-Прованс

Пятница, 29 января

Жильбер Ланси принял их в своем кабинете, расположенном рядом с исследовательскими лабораториями. Стены кабинета были заставлены книжными полками, вмещавшими огромное количество томов, посвященных одной теме — пищевой технологии. Обстановка тут была дорогой, мебель светлая, кресла обиты красным бархатом, хотя декоратор при этом явно старался добиться того, чтобы роскошь не бросалась в глаза. Иными словами, кабинет своим убранством больше походил на те, которые можно увидеть в какой-нибудь американской фирме, нежели в европейском научном фонде.