Вето на девочку - Виктория Волкова

в ужасе смотрю на свою дочь, одевшую шифоновую блузку на голое тело. Все же видно, твою мать!

– Прикройся! – кидаю ей свою куртку. А сам в ужасе оглядываю хищные оскалы лиц совершенно незнакомых людей.

Кто это? Откуда Катя их притащила в мой дом?

– Где Настя? – рычу, не находя единственного любимого лица.

– Я не понимаю, папа, – недовольно цедит Катя. – Сейчас так модно.

Не обращаю внимания на недовольный тон. Стараюсь не смотреть на голую грудь. Это моя дочь все-таки!

– Где Настя? – повторяю вопрос. И в ужасе представляю, как мою девочку лапает какой-то хмырь.

– Она наверху. Не спустилась даже. Ревет весь вечер. Ее любовник бросил. Редкий идиот!

От Катиных слов хочется расхохотаться. Еле сдерживаюсь. Она ничего не знает. И это правильно! Нужно удалить ее из этого дома. Отправить на стажировку. Выдать замуж.

Все что угодно!

– Прикройся, – снова рявкаю я. И перевожу взгляд на Гену. – Разгоняйте публику, пацаны.

– Папа! Ты не посмеешь! – кричит в отчаянии Катя.

Но мне уже плевать. Мой дом – не бордель. И дочка не шлюха, как бы ей ни хотелось показать себя во всей красе.

– Что? – останавливаю на ней взгляд. – Еще раз повтори, Катя…

– Папа, папочка, – скулит она. – Мы сейчас с друзьями в клуб поедем. Тебе не помешаем.

– Твои друзья, – хмуро рассматриваю наглые рожи, – могут идти куда хотят. А ты остаешься дома. Вопросы есть?

– Но… – охает Катя. – Папа… я…

– Завтра поговорим, – киваю мимоходом. Быстрым шагом направляюсь к лифту. Мне сейчас Настю увидеть нужно.

– Куда ее, шеф? – догоняет меня Гена.

– Запри в игровой. Приставь охрану, – велю я, вызывая кабину. – Головой отвечаешь.

А сам, поднявшись в личные апартаменты, чуть ли не бегу к Настиной спальне. Стучу решительно.

– Это я, Настя…

И как только дверь открывается, делаю шаг внутрь. Хватаю обеими руками лицо любимой. Целую требовательно и грубо. И выдыхаю с облегчением, когда тонкие руки обвивают мой торс.

Все. Я дома.

33. Катя

Катя

Тот день рождения я не забуду никогда. Даже понять не могу, что происходит. Отец, злой и замотанный, врывается посреди праздника. А я-то думала, он позволил оторваться на всю катушку. Вот и оделась в тренде. Друзьям понравилось. Настя не вышла из своей комнаты. А то бы одернула обязательно. Но и хорошо. Я уговаривать не стала. Только кислой миной испортила бы праздник.

– Сюда, пожалуйста, – берет меня за локоток папин помощник и тянет к игровой. Вот это новости! Только я не сразу догадываюсь, почему меня ведут именно сюда. Не для продолжения банкета, нет! Просто эта комната хорошо изолирована от остальной жилой части дома, и тут можно запросто поставить охрану.

«Я под арестом!» – от этой мысли в голове взрывается негодование. Хочется разбить что-нибудь. И я машинально осматриваюсь по сторонам, решая, что грохнуть первым. Взгляд останавливается на высоких лампах, стоящих на тумбочках на хрустальных ножках. Поднимаю глаза к зеркальному потолку. Прикольная хата. Тут бы поваляться с опытным любовником.

– Да, Александр Георгиевич, – бухтит Гена солидно. Вслушивается в каждое слово. А я пьяным взором кружу по папиной спальне и мечтаю разбомбить тут все к чертям собачьим.

Устроил мне праздник! Даже не подарил ничего!

– Вот, возьмите, – протягивает мне трубку Гена.

– Алле, – фыркаю пьяно. Отец сейчас разозлится еще больше. Я знаю. Но так классно вывести его из себя!

– Катя, – рявкает он строго. – Послушай меня внимательно. Никаких пьяных выходок. Иначе пожалеешь. У тебя и так сейчас положение незавидное. Это понятно?

– Да, папа, – лепечу, мгновенно трезвея. – Я сейчас лягу спать, а утром поговорим. Хорошо?

– Хорошо, – коротко роняет отец и отключается.

А я, переодевшись в пижаму, принесенную горничной, ложусь в постель и мгновенно засыпаю.

Даже присказку про жениха забываю прошептать. И всю ночь мне снится один боец. Я видела его на ринге. Мы с Алишером ходили.

И вздрагиваю, проснувшись перед рассветом. На ватных ногах бреду на кухню мимо сонного охранника. Натыкаюсь на жалостливый взгляд экономки. Прошу сварить кофе.

Плюхнувшись на стул в столовой, стараюсь собрать себя в кучу. Надо как-то подготовиться к беседе с папой. Извиниться перед ним. С Макаровой поболтать и позаниматься.

«Буду паинькой, пока он не оттает», – решаю как раз в тот момент, когда рядом со мной опускается чашка с дымящимся напитком, бутерброд с семгой и старенький телефон экономки.

– Вот, смотри, – заговорщицки шепчет она. – Не наделай глупостей.

Роняю брезгливый взгляд на лежащий на столе мобильник.

– Ну что там еще? – спрашиваю раздраженно.

– Не хочешь, не надо, – как от удара дергается экономка. И заслышав шаги, быстро прячет телефон в карман.

А я только успеваю осознать увиденное. Папа целует какую-то девицу. Наверняка это она его против меня настроила. Пытается выжить. Нужно договориться с моей Макаровой и снять квартиру на двоих. Жить в центре. Водить мальчиков и радоваться жизни.

– Александр Георгиевич зовет, – вламывается в столовую Гена.

Тяжело поднимаюсь из-за стола. Утро стрелецкой казни, блин. Только половина седьмого утра. Папа, конечно, ранняя пташка. Но не настолько же!

– Доброе утро, – поднимает на меня уставшие глаза отец, как только я вхожу в кабинет. Добродушие на лице тотчас же сменяется официальной маской.

Оно и понятно. Тискался со своей девицей всю ночь, а теперь решил меня повоспитывать. В душе поднимается негодование. Накатывает волной.

Я взрослый человек все-таки!

– Катя, – мрачно кивает отец. – Твоя вчерашняя выходка положила конец моему терпению. У меня тут не бордель, если ты не заметила…

– Да ну? – усмехаюсь криво. – Сам девок водишь, а мне нельзя позвать друзей?

– Ты вчера походила на девушку с низкой социальной ответственностью, – роняет он негромко.

Но я отчетливо слышу каждое слово. Накрутила его метелка! Просто капец!

– Мне ничего не остается, как выдать тебя замуж. Эрик Тавлеев согласен.

– Что значит согласен? Я не хочу! Папа, да как ты можешь? Даже подарка мне не подарил!

– Ах, это, – небрежно кивает отец и достает из-под стола большой пакет из ЦУМа.

«Интересно, что там?» – думаю радостно. Хищно оглядываю пакет и снова смотрю во все глаза на отца.

– Папа, папочка, не хочу я Эрика. Он дурной и плохо трахается. С ним я буду несчастной. Ты же не хочешь этого! – ною я, пытаясь улучить момент и кинуться к отцу. Но он, зараза, сидит за столом. И всем своим набыченным видом показывает свое недовольство. Сбавить бы градус. Но пока никак. Нужно будет с Макаровой посоветоваться.

– Это не обсуждается, – замечает отец. В голосе слышатся стальные нотки. – Мы с Вадиком давно мечтали породниться. Семья хорошая…

– Но Эрик