Вето на девочку - Виктория Волкова

в два белых упругих холма.

– Настя, – шепчу хрипло. – Что же ты со мной делаешь? Я точно свихнусь на старости лет…

– Не придумывай, – фыркает она, чуть отстраняясь. Призывно крутит бедрами, отчего упругие мячики грудей колышутся в такт.

Хватаю девчонку в охапку и целую крепко. Взасос. Сначала вторгаюсь в рот с грацией неандертальца, а затем ставлю метки на шее и груди.

Моя! Только моя!

Подхватив на руки, несу в ванную и с ужасом смотрю, как вода переливается через край.

– Твою ж мать! – рычу, ставя любимую на ноги. Быстро выключаю краны. А девчонка моя одним движением кидает на мокрый пол толстые махровые полотенца, лежащие свертками на столешнице. Наклонившись, споро собирает ими воду.

Помогая ей, встаю на колени. Но как дурак пялюсь на голую грудь и попу в стрингах.

– Саша, выжимай, – командует моя королевна, кидая мне мокрую тряпку.

Подскочив на ноги, выкручиваю полотенце в раковину и смеюсь. Кто бы нас сейчас видел! Владелец многомиллионного бизнеса и его невеста вытирают полы, твою мать! Но боязнь затопить соседей – старый якорь, генетически вшитый в нас с детства, никуда не делся. Слава богу, тут хорошая гидроизоляция. И девочка моя не оплошала. Настоящая боевая подруга.

– Еще, Саша, – протягивает мне мокрую тряпку и забирает выжатую.

Тщательно елозит ею по полу, собирая воду. Залипаю взглядом на круглой попе и длинных ножках. И чуть с ума не схожу от беснующейся внутри страсти. Башню сносит напрочь, а член так и норовит вырваться наружу.

– Кажется, мы поток устранили, – улыбается Настя, подходя ко мне вплотную. Открыв кран, моет руки. А я уже не в силах сдержаться, словно за буйки, хватаюсь за Настины грудки. Как слепой щенок тычусь носом в спину. А член уже беззастенчиво трется о крепкие ягодицы.

– Иди сюда, – разворачиваю девчонку.

Одним движением усаживаю на мраморную столешницу. Становлюсь между бедер. И ворвавшись внутрь, закрываю глаза. Мне кажется, я уже на ощупь знаю Настино тело, но так и не могу привыкнуть к ее близости. Каждый раз будто первый. И крышу сносит до основания.

Где-то в комнате звонит телефон, но мне сейчас плевать, кто бы там ни был. Все потом… Не сейчас…

Сжатая пружина желания раскручивается по спирали, заставляя сердечный насос работать с двойной скоростью. Заставляя двух людей, ставших единым целым, подчиняться каждому движению мощного поршня. Сердце бьется в унисон каждому толчку и замирает в миг, когда желание накрывает волной.

– Саша! Сашечка! – выстанывает Настя мое имя. Выгибается дугой. Успеваю ухватить за бедра и впечатываюсь посильнее, приближая развязку. В голове разрывается фейерверком тысяча огней. Обессилев от любовной схватки, прижимаю Настю к себе. Глажу по блондинистым волосам. Шепчу всякие глупости.

– Мы не предохранялись, – робко бормочет она.

– Ну и что? – вздыхаю, целуя тонкие пальцы. – Родим.

Настя взволнованно ахает.

– Мы поженимся, девочка, – положив руку на Настин затылок, выдыхаю хрипло в маленькое ушко. – Ты уже моя жена…

– Осталось только сообщить об этом Кате, – улыбается она.

– Не вопрос. Устроим моей дочери сюрприз на днюшечку, – усмехаюсь криво.

«Мимо хаты на Якиманке она уже пролетела!» – добавляю мысленно. И подхватив Настю на руки, несу в душ.

– Жена, – шепчу, намыливая спинку. – Жена, – повторяю, пробуя слово на вкус. – Моя единственная девочка!

– А как же тетя Рита, – лепечет Настя, одной фразой возвращая меня в реальность.

– Молодой был. Дурной, – признаюсь, целуя нежную шею. Ловлю кайф от каждого прикосновения. И добавляю поспешно: – Но я быстро понял, что облажался. А потом тебя ждал. Все эти годы.

31. Детский рисунок

Настя

– Хорошо, Катя, постараюсь, – тяжело вздыхает Димиров, расхаживая по полупустой квартире.

Минут пять жду его в постели, но когда разговор затягивается, встаю и, укутавшись в простыню, иду следом. Усевшись в одинокое кресло, беззастенчиво пялюсь на Сашу. Он задумчиво останавливается у окна, загораживая голым телом фантастическую панораму Москвы. Залипаю взглядом на крепкой спине. Любуюсь накачанным торсом и широким разворотом плеч.

Просто нереальное зрелище!

Потянувшись за сумкой, валявшейся рядом, выуживаю сотовый. А там только от Катерины двадцать пропущенных. Не желаю отвечать и перезванивать. Саша сам все расскажет. Сейчас важнее другое. Подчиняясь неведомому инстинкту, открываю камеру и бесшумно щелкаю.

Абсолютно голый мужчина на фоне ночной Москвы разговаривает по телефону. Завороженно слежу за каждым его движением.

– Ладно, хорошо, – соглашается Димиров, инстинктивно поворачиваясь на взгляд. И заметив меня в кресле, быстро заканчивает разговор. – Я же сказал, Катя.

Подходит почти вплотную. Опирается обеими руками о подлокотники и смотрит на меня жадно.

– Катя просит тебя найти, – усмехается, ставя колено между моих ног. – Она очень сильно извиняется. Переживает. И напоминает нам о своем дне рождения. Завтра этот великий день, – добавляет, не скрывая ехидства. – Как будто я мог забыть.

– А что ты ей подаришь? – интересуюсь мимоходом, а сама плавлюсь под темным взглядом черных глаз.

– Квартиру в Плотниковом. Только не нашу с тобой. Ее продам. А рядом поменьше есть. Там охрана обычно тусуется… А ты уже подарок купила?

– Да, блузочку. От Гуччи, – вздрагиваю от каждого слова.

«Наша с тобой квартира» – это звучит круто. Вот только мне ничего от Саши не надо, кроме него самого. У меня есть недвижимость. От бабушки двушка досталась. Есть голова. Остальное все сама заработаю.

– Ну и хорошо, – одобряя то ли мои мысли, то ли Катин подарок, наклоняется ближе Саша. Крепко целует в губы и тянет из кресла. И всю ночь не дает уснуть. Да я и сама, провалившись в короткую дрему, выныриваю в реал. Схожу с ума от постоянных ласк. Ни на минуту не могу оторваться от Саши. Ладони инстинктивно скользят по его телу.

Поэтому следующим днем мы просыпаемся поздно. Лениво завтракаем, пока охрана Димирова покупает два букета. Шикарные розы от Саши и маленький, перевязанный розовой лентой букетик тюльпанов от меня.

– Ну слава богу! – встречает нас Катерина, не скрывая недовольства. – Где ты пряталась, Макарова? Папа тебя еле нашел. Я даже твоим звонила…

– Я знаю. Говорила с мамой, – роняю негромко. Не хочу ссориться с Катей. Наши отношения уже изменились. Треснули, как старая ваза. Выкинуть еще жалко, а вот ставить цветы уже нельзя. Вода протекает.

– Мы все волновались, – тянет Катерина придурашливо. Даже маленькие дети так не разговаривают. Целует меня в щеку и деловито забирает букет у отца. – Спасибо, папа.

– Основной подарок чуть позже, – чуть поморщившись, замечает Саша. – Готовьтесь. Вечером отметим. А я пока поработаю…

– Папочка, ты уехал вчера, – просительно ноет Катерина. – Я уже думала, что одна останусь в праздник…

– И? – поднимает одну бровь