Священный Грааль отступников - Лариса Капелле

– Я бы хотела встретиться с вами.

– Зачем?

– Я, наверное, не вовремя позвонила, я перезвоню, – начала теряться Кася.

– А что от этого изменится?

Вензалинов на общение с ней явно настроен не был.

– Я выяснила, что искал Волынский, – выложила Кася свой козырь, – и я думаю, вам будет интересно узнать, что этот предмет был каким-то образом связан с вашей дочерью.

– Юлей?! – Голос Вензалинова напрягся, и он продолжил, на этот раз более заинтересованным тоном: – Говорите, я вас слушаю.

– Я хотела бы встретиться с вами.

– Тогда приходите, – милостиво разрешил Вензалинов, – сегодня вечером, к шести, вас устроит?

– Да, конечно, – подтвердила Кася.

* * *

27 июня 1352 года,

Белозерск, Северная Русь.

Прошло уже больше двух недель с тех пор, как город Белозерск покинул последний купеческий караван. Клаас остался один. Почему он так решил, он не знал. Но что-то внутри приказало ему остаться. Он был стар. Далеко уйти вряд ли смог. Главное было позаботиться о «Памяти Неба». Но доверить ее товарищам по ганзейскому двору? Немыслимо. Клаас слишком хорошо знал купеческую натуру. Нет, он любил и уважал своих товарищей, это были смелые, сильные и закаленные люди, для которых слово чести не было пустым звуком, но они были крепко-накрепко привязаны к этому миру. И драгоценный кристалл для них мог обозначать только одно: материальное сокровище, ценность которого измерялась огромным количеством сверкающих и звенящих гульденов.

На улице раздались шум и крики. Клаас прислушался.

– Это казнь вам лютая от Бога, за грехи ваши несметные! – выл блаженный, но никто уже его не слушал. Его было уже некому слушать. Никто уже ничего не боялся.

В это лето 1352 года добралась до Белого озера черная смерть. Мор был страшным, лютым и не щадил ни старого, ни малого, ни жену, ни мужа, ни богатого, ни бедного, ни молодого, ни зрелого, ни болезного, ни здорового. Не было от смерти той спасения, ни укрыться, ни отмолиться, спрятавшихся находила, убегавших нагоняла, в бой с ней вступавших косила безжалостно. Вокруг были слышны только хрипы и стоны. В воздухе черным маревом поднимался смрад. Сначала погибших собирали и хоронили, в гроб клали по нескольку трупов. А потом собирать умерших стало некому. Так и разлагались оскалившиеся с вздутыми или раззявившимися животами трупы несчастных там, где их настигла черная смерть. Дворы опустели. Оставшиеся в живых ушли в лес, покинув зараженный город.

– Клаас, – послышался слабый голос.

На топчане в углу комнаты кто-то зашевелился. Клаас подошел к лежавшему и улыбнулся. Это был подросток лет четырнадцати, и он был жив. Для Клааса это было чудом. Он подобрал мальчика на улице рядом с умершей матерью. Принес к себе и выхаживал уже десятый день. Он слышал о случаях выздоровления от чумы. Сам видел одного паломника в Святую землю, который показывал глубоко въевшиеся в тело рубцы. Чума изуродовала его кожу, но оставила в живых. Клаас надеялся именно на это. Мальчик оказался удивительно выносливым и упорно хватался за жизнь. Эльке он напомнил его самого в детстве. То же упорство и стремление выжить вопреки всему. Три дня мальчик метался в горячке. Клаас терпеливо обтирал бредившего больного розовой водой и заливал в иссохший рот несколько ложек сильно разбавленного вина. Больше ничем помочь он не мог. Оставалось ждать и надеяться. Он уже дал себе слово: если мальчик выживет – поведать ему тайну. Само небо послало ему нового хранителя.

Наконец, мальчик окончательно пришел в себя и стал уже подниматься на слабые ноги. Звали его Фома, и он был сыном скобяных дел мастера Пафнутия Ельцова. Мальчик рассказал свою горькую историю. Отец умер одним из первых, за ним последовали трое детей. Мать попыталась спасти последнего и уйти из города, но ей было не суждено. Если бы не Клаас, то и он отправился бы вслед за своими. Так в разговорах они провели дня три. И на четвертый день Эльке заметил у себя под мышками два стремительно синеющих бугра. Что они означали, он знал. Только сколько ему осталось… Оказалось, совсем немного.

Клаас смотрел на свое содрогающееся в конвульсиях тело и удивлялся тому, насколько он раньше был к нему привязан. «А ведь мне совершенно не страшно!» – промелькнула в голове мысль. Его учитель мог бы гордиться им. Клаас ничего не боялся, а терпеливо ждал. Он выполнил завет и скоро, совсем скоро перед ним откроются двери небесного чертога. И, наконец, он вернется домой. Он закрыл глаза, пытаясь представить, что увидит. Чудесные картины проплывали перед глазами, и он улыбался. Слабый, но уже поднимающийся на ноги Фома с удивлением наблюдал за своим спасителем. Тот, казалось, совершенно не отдавал себе отчета в том, что смерть близка. С трудом вырвавшись из мира видений, он попросил мальчика:

– Принеси мне шкатулку с тем странным цветком на крышке, помнишь, которую я тебе показывал?

Мальчик бросился выполнять просьбу своего спасителя.

– Теперь открой ее, – приказал Клаас.

Мальчик повиновался и с удивлением воззрился на темный, неправильной формы камень внутри, который медленно светлел:

– Он меняет цвет! – воскликнул он.

– Возьми его, – еле ворочая распухшим языком, произнес Клаас. – Это «Память Неба», и ты должен сохранить его. – С этими словами он положил совершенно прозрачный к этому моменту кристалл на раскрытую ладонь Ельцова.

Клаас внимательно наблюдал за Фомой, как когда-то Гийом наблюдал за ним самим. Юноша так и продолжал стоять с раскрытой ладонью. Но на этот раз камень не помутнел, а засветился мягким золотистым светом. Душа Фомы была чиста. Клаас вздохнул с облегчением. Он сделал правильный выбор, и теперь ему осталось только подготовиться к неизбежному переходу.

– Но что я должен с ним делать? – оторвал Клааса от раздумий встревоженный голос Ельцова.

– Хранить, – повторил Клаас, почувствовав, что дышать становится все труднее, – за ним придут.

– Кто? Как я их узнаю?

– Не беспокойся, ты их узнаешь, – прохрипел Клаас, силы покидали его.

– А если за ним никто не придет?

– Они придут, доверься своему сердцу и ничего не бойся, но главное – помни: что бы ни случилось, тайна должна остаться на земле. Ты должен передать ее или оставить послание… «Память Неба» не должна исчезнуть… – из последних сил произнес Клаас и, откинувшись, крепко закрыл глаза…

* * *

После разговора с Вензалиновым Кася отправилась прямо к Шумилину. Времени ни на что другое у нее уже не оставалось. Владимир Юрьевич ждал ее чуть ли не на пороге.

– Здравствуйте, Кассия, итак, что нового вам удалось узнать?

– У меня есть идея, какое великое открытие надеялся сделать Волынский.

– И что это за великое открытие?

– Грааль катаров.

– Грааль в Белозерске! Может, мне «Скорую помощь» вызвать, или вам уже ничто не поможет?

– Почему бы и нет?! – парировала Кася, – он с таким же успехом может находиться в Белозерске, как и в египетских пирамидах или еще где-то. Потом я говорю о святыне, которую называли Граалем катаров, которая никакого отношения к чаше, в которую была собрана кровь Иисуса Христа, не имеет.

– Тогда что это?

– Нечто вроде магического кристалла, который способен изменять сознание человека.

– Хорошо, но каким образом он мог оказаться в Белозерске?

– Некий профессор Симон несколько лет назад высказал идею, что после гибели последних катаров кристалл, скорее всего, был перенесен на земли, свободные от влияния Римской Инквизиции, охотившейся за сокровищем катаров.

– И эти земли…

– Опираясь на некоторые документы, он сделал три предположения: Ближний Восток, Византия или… Новгородская и Псковская республики. Но методом исключения Симон сначала отказался от Византии, в которой с момента разграбления крестоносцами инквизиторы чувствовали себя как дома. Ближний Восток представлялся менее вероятным, потому что раствориться в мусульманской среде было бы сложнее. Оставались абсолютно свободные от Инквизиции северные русские земли.

– Новгород и Псков, – задумчиво произнес Шумилин, – эпидемия чумы в 1352 году, загадочный чужеземец, принесший проклятое сокровище и эпидемию, никогда бы не подумал! Куда вы меня завели?

– Не я, Владимир Юрьевич, а расследование, – поправила его Кася, – для меня вся эта история тоже смахивает на бред сумасшедшего, и я не очень-то во все это верю. Но ведь достаточно, чтобы хоть кто-то во все это верил.

– Вы правы, этого вполне достаточно.

– Потом еще одно, на этот раз сведения из архивов Ватикана…

– Архивов Ватикана!.. – почти спокойным голосом произнес следователь, он уже, видимо, был готов ко всему.

– Так вот, вся эта история вполне может быть связана с Ганзейским союзом, вернее, одним из его членов. Я не буду все объяснять, но один купец помог скрыться бывшему шпиону Ватикана, каким-то образом причастному к этой тайне. Купец утверждал, что шпион погиб на корабле, идущем в Ирландию. Но он с тем же успехом мог укрыть шпиона в ганзейских дворах того же Новгорода и Пскова. Тем более это было бы логичнее – ни в Новгородской, ни в Псковской республиках, ни у Папы, ни у Инквизиции никакой власти не было.