Талтос - Энн Райс

— Лэшер теперь недостижим для нас, — сказал Томми. — Я думаю, мы все признаем это. То, что видел Ланцинг, нельзя истолковать иначе. Но Тесса в ваших руках, такая же реальная, какой была в тот день, когда вы ее обнаружили.

Стюарт покачал головой.

— Тесса реальна, и она одинока, как всегда была одинока. И ее союз с кем бы то ни было невозможен, мои глаза закроются прежде, чем свершится такое чудо.

— Стюарт, и все же это возможно, — сказал Марклин. — Семья, Мэйфейрские ведьмы.

— Да! — вскричал Стюарт, голос не повиновался ему. — Ударьте по ним — и они вас уничтожат. Вы забыли самое первое мое предостережение. Ведьмы из семьи Мэйфейр уничтожат любого, кто посмеет причинить им вред. Так они поступали всегда! Если не отдельные личности, то победит семья в целом!

Они немного постояли молча.

— Уничтожить вас, Стюарт? — спросил Томми. — А почему бы не всех нас троих?

Стюарт был в полном отчаянии. Его белые волосы развевались на ветру, напоминая нечесаные космы опустившегося пьяницы. Он взглянул вниз на землю под ногами, его крючковатый нос блестел, словно в нем остался лишь полированный хрящ. Человек-орел, да, но престарелый.

Марклин опасался за него на таком ветру. Глаза Стюарта покраснели и слезились. Марклин видел переплетение голубых вен, разбегающихся по лицу от самых висков. Конечности Стюарта непрерывно дрожали.

— Да, ты прав, Томми, — сказал Стюарт. — Мэйфейры уничтожат всех нас. Почему бы и нет? — Он взглянул вверх и прямо на Марклина. — И что уже стало величайшей потерей для меня? Эрон? Или брак мужчины и женщины Талтосов? Или эта цепь воспоминаний, которую мы надеемся извлечь, звено за звеном, из самых ранних источников? Или это проклятие, лежащее на вас обоих за ваши деяния? И я утратил вас. Позволить Мэйфейрам уничтожить нас всех троих — да, это было бы справедливо.

— Нет. Я не хочу такой справедливости, — возразил Томми. — Стюарт, вы не можете отвернуться от нас.

— Нет, этого вы сделать не сможете, — сказал Марклин. — Вы не осмелитесь желать нашего поражения. Ведьмы могут снова породить Талтоса.

— Через триста лет? — спросил Стюарт. — Или завтра?

— Прошу вас, выслушайте меня, — сказал Марклин. — Дух Лэшера получил информацию о том, что случилось, и кем он мог бы стать, и что случится с генами Роуан Мэйфейр и Майкла Карри под бдительным наблюдением духа, знающего, как выполнить свою задачу.

Но мы обладаем этим знанием — о том, что представляет собой Талтос сейчас, и, возможно, кем он был ранее, и что мы можем извлечь из этого. И, Стюарт, то же самое могут сотворить ведьмы! Впервые они узнали о существовании гигантской спирали. И с такими знаниями они столь же могущественны, как Лэшер.

Стюарт не нашелся что ответить на эти доводы. Было очевидно, он не думал об этом. Он смотрел на Марклина довольно долго. Затем спросил:

— Ты веришь в это?

— Их осведомленность, вероятно, превышает наши предположения, — сказал Томми. — Возможности телекинеза, способностью к которому обладают ведьмы, в случае рождения нельзя недооценивать.

— Вот мнение истинного ученого, — сказал Марклин с улыбкой победителя. Уверенность Стюарта снова заколебалась. Марклин увидел это, почувствовал по выражению его глаз.

— И следует помнить, — сказал Томми, — что дух уже запутался и совершал грубые ошибки. Ведьмы от этого только выигрывают, даже самые наивные и неудачливые.

— Но это всего лишь догадка, Томми.

— Стюарт, — просил Марклин, — мы зашли слишком далеко!

— Иными словами, — вмешался Томми, — наши достижения в решении этого вопроса никоим образом нельзя считать пренебрежимо малыми. Мы проверили воплощение Талтоса, и, если нам удастся завладеть хотя бы какими-нибудь записями Эрона, сделанными до его смерти, мы сможем проверить то, что все подозревают, что это было не воплощение, а перевоплощение.

— Я знаю обо всем, что вы сделали, — сказал Стюарт. — И о хорошем, и о плохом. Тебе нет нужды отчитываться передо мной, Томми.

— Только для прояснения ситуации, — ответил Томми. — Мы знаем ведьм, которым не только известны старые секреты, теперь лишь в теории, но они верят в сами физические чудеса Мы, возможно, не сможем получить более интересные возможности.

— Стюарт, поверьте в нас снова, — сказал Марклин. Стюарт взглянул на Томми, потом снова на Марклина, и тот разглядел в нем старую искорку — любовь.

— Стюарт, — произнес он, — убийство произошло. С этим покончено. Наши не ведающие ни о чем помощники будут постепенно удаляться и никогда не узнают о великом замысле.

— А Ланцинг? Он должен был знать обо всем

— Он был всего лишь наемником, Стюарт, — пояснил Марклин. — Он так и не понял того, что видел. Кроме того, он тоже мертв.

— Мы не убивали его, Стюарт, — сказал Томми почти небрежно. — Они нашли часть его останков у подножия утеса в Доннелейте. Из его ружья выстрелили дважды.

— Часть его останков? — повторил потрясенный Стюарт.

Томми пожал плечами.

— Говорят, что он достался диким животным.

— Но в таком случае вы не можете быть уверены, что он убил Юрия.

— Юрий так и не возвратился в гостиницу, — сказал Томми. — Его личные вещи все еще не востребованы. Юрий мертв, Стюарт. Две пули выпущены в Юрия. Как погиб Ланцинг или почему, напало ли на него какое-то животное — всего этого мы не знаем. Но Юрий Стефано мертв — в соответствии с нашими замыслами.

— Разве вы не понимаете, Стюарт? — сказал Марклин. За исключением побега Талтоса, все сработало великолепно. И мы можем прекратить это дело и переключить внимание на ведьм из рода Мэйфейров. Нам нет необходимости узнавать что-нибудь в ордене. Если вмешательство будет когда-нибудь раскрыто, никто не сможет определить, что следы ведут к нам.

— Вы не опасаетесь старшин, не так ли?

— Нет причин опасаться старшин, — сказал Томми. — Наш перехват информации работает великолепно. Он всегда был таким.

— Стюарт, мы учимся на своих ошибках, — сказал Марклин. — Но, возможно, некоторые вещи случаются не напрасно. Я не имею в виду сентиментальные чувства. Взгляните на общую картину в целом. Все нужные люди убиты.

— Не смейте так грубо говорить о своих методах, вы, оба. А как обстоит дело с нашим Верховным главой ордена?

Томми пожал плечами.

— Маркус ничего не знает. За исключением того, что скоро сможет уйти в отставку с небольшим состоянием. Он впоследствии никогда не сумеет сложить отдельные куски загадки. Никто не способен это сделать. В этом и состоит красота всего замысла.

— Нам понадобится не более нескольких недель, — сказал Марклин, — только чтобы защитить самих себя.

— Я лично не столь уверен в этом, — возразил Томми. — Было бы разумно теперь прекратить перехват информации. Нам, известно все, что знает Таламаска о семье Мэйфейр.

— Не торопись, самоуверенный друг мой, — сказал Стюарт. — Что произойдет, когда ваши незаконные связи в конце концов будут раскрыты?

— Вы имеете в виду наши незаконные связи? — спросил Томми. — В самом худшем варианте будет незначительное замешательство, возможно даже расследование, но никто не сможет проследить, что письма и перехват информации — наших рук дело. Вот почему так важно, чтобы мы оставались преданными новобранцами и не делали ничего, что могло бы вызвать подозрения.

Томми взглянул на Марклина. Сработало! Отношение Стюарта заметно изменилось. Стюарт снова начал отдавать приказания… почти что…

— Все это обычная электроника, — сказал Томми. — Нет никаких твердых свидетельств ни о чем и нигде, за исключением нескольких стопок бумаги у меня в квартире в Риджент-парке. Только вы, я и Марк знаем о том, где находятся эти бумаги.

— Стюарт, теперь нам необходимо ваше руководство, — добавил Марклин. — Мы еще не перешли к исполнению самой увлекательной части плана

— Помолчи, — сказал Стюарт. — Я хочу определиться с вами обоими, оценить ваше поведение.

— Пожалуйста, приступайте, Стюарт, — согласно кивнул Марклин, — и убедитесь сами, что мы отважны и молоды, — да, молоды и глуповаты, возможно, но отважны и преданы нашему делу.

— Марк хочет сказать, — пояснил Томми, — что наше положение теперь лучше, чем мы даже могли ожидать. Ланцинг застрелил Юрия, затем упал и смертельно ранил себя самого. Столов и Норган мертвы. От них мы имели только постоянные неприятности, и знали они слишком много. Люди, нанятые для убийства других, нас не видели. И вот мы снова здесь, в Гластонбери, откуда все и началось.

— И Тесса в ваших руках, никому не известная, кроме нас троих.

— Пустословие, — отозвался Стюарт почти шепотом. — То, что вы выдаете мне теперь, чистая риторика.

— Поэзия — это истина, Стюарт, — возразил Марклин. — В ней высочайшая истина, а риторика — ее свойство.

Наступило молчание. Марклину надо было переждать, пока Стюарт спустится с холма. Заботясь о его безопасности, он обхватил Стюарта за плечи, и, к его великому облегчению, тот не стал возражать.