От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада - Базиль Гарт

Если бы советское наступление привело к серьезной задержке немецких планов летней кампании, оно было бы оправдано даже без взятия Харькова. Но хотя оно и дорого обошлось русским, этого не произошло. Когда в начале июня немецкие армии начали перегруппировку к летнему наступлению, на всем Южном и Юго-Западном фронтах у русских осталось не более 200 танков. Соотношение сил резко изменилось в пользу немцев.

Вермахт в апогее

28 июня под покрытым грозовыми облаками небом наступление фон Бока — операция «Блау» — грянуло как удар грома. Три армии, наступавшие из районов северо-восточнее и южнее Курска по сходящимся направлениям, прорвали фронт русских, и одиннадцать немецких танковых дивизий устремились по степи к Воронежу и Дону. Через два дня перешла в наступление находящаяся южнее 6-я армия Паулюса (четыре пехотных и один танковый корпус), а Клейст переправил 1-ю танковую армию через Северский Донец.[112]

С самого начала немцы создали значительный численный перевес в живой силе и технике, и нехватка танков не позволяла русским предпринять даже местные контратаки. Из четырех советских армий, противостоящих немецкому натиску, 40-я, по которой пришелся основной удар танков Гота, была рассеяна и частично окружена, 13-я армия Брянского фронта быстро отступала на север. Две другие армии — 21-я и 28-я, — еще не успевшие восстановить силы после неудачных майских боев на Северском Донце, оказались вынужденными отходить с рубежа на рубеж; управление некоторыми армиями нарушилось, на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов образовалась брешь, в которую устремились немецкие войска.

Продвижение немецких колонн можно было заметить с расстояния в 50–60 километров. Огромное облако пыли, смешанной с пороховым дымом и пеплом горевших деревень, поднималось в небо. Густой и темный в авангарде колонны дым еще долго висел в неподвижном июльском воздухе после прохода танков, коричневатая дымка пеленой тянулась на запад до самого горизонта. Военные корреспонденты, сопровождавшие немецкие части, восторженно писали о «неудержимом мастодонте», или моторизованном каре («Мот Пулк») — так эти колонны выглядели на марше с грузовиками и артиллерией, двигавшимися в окружении танков. «Это строй римских легионов, перенесенный ныне в двадцатый век для укрощения монголо-славянских орд!»

Во время этого успешного для немцев периода войны нацистская пропаганда расистских «теорий» достигла своего пика, и каждый репортаж и фотоснимок с фронта подчеркивали расовое превосходство наступавших «нордических» армий над своим врагом. Издательство СС выпустило даже специальный журнал под названием «Унтерменш» («Недочеловек»).

Не требуется особой психологической проницательности, чтобы понять предназначение этой пропаганды — «теоретически» подкрепить неограниченное право эксплуатировать и угнетать «низшую расу», которая к тому же имела наглость оказывать сопротивление своим поработителям. «Русский сражается, даже когда борьба бессмысленна, — жаловался один немецкий корреспондент, — он воюет неправильно, сражается, если есть хоть малейший шанс на успех».

Советские резервные армии были сосредоточены поблизости от Москвы на случай возобновления немцами наступления на центральном участке фронта; к тому же отсюда их было легче перебросить по железным дорогам к Ленинграду или на юг, как только станут очевидны намерения противника. Мощь начавшегося на юге немецкого наступления явилась, однако, неожиданностью для русских, и, когда 5 июля немецкие танковые дивизии прорвались к Дону по обе стороны Воронежа, Верховное Главнокомандование еще не могло с уверенностью знать, не предпримут ли немцы, переправившись через Дон, бросок на север с поворотом в тыл советским войскам в районе Ельца и Тулы. Соответственно Тимошенко получил приказ прочно удерживать «опорные» фланговые позиции в районе Воронежа и Ростова и вывести из-под удара войска Юго-Западного и Южного фронтов, чтобы избежать окружения и, отдавая пространство, выиграть время. Из отошедших дивизий Брянского фронта и срочно переброшенных Ставкой резервов был создан новый, Воронежский фронт, в командование которым 14 июля вступил генерал Н. Ф. Ватутин, непосредственно подчинявшийся Москве.

В этот момент сопротивление советских войск, хотя и недостаточно организованное и спорадическое, начало сказываться на немецком оперативном планировании. Во второй неделе июля русские стойко обороняли свои позиции лишь в районе Воронежа и южнее Северского Донца. В широком коридоре между Доном и Северским Донцом Красная Армия отступала. Корреспондент газеты «Фолькишер беобахтер» описывал, как «русские, которые ранее упорно сражались за каждый километр территории, отходили без выстрела. Наше продвижение задерживали лишь разрушенные мосты и налеты авиации. Когда русские арьергарды не могли избежать боя, они выбирали позиции, которые позволяли им продержаться до наступления темноты… Было весьма необычным углубляться в эти широкие степи, не видя признаков противника».

По всей видимости, это дезорганизованное (как казалось немцам) отступление русских войск было неожиданным для Гитлера, так же как и для многих его генералов. В ОКВ Гитлер находился в более бравурном настроении, чем когда-либо после падения Франции. В его разговорах с Гальдером по телефону уже не было той характерной для прошлого года раздражительности и настороженности. «С русскими покончено», — заявил он начальнику генерального штаба ОКХ 20 июля, а ответ последнего: «Должен признать, похоже, что так оно и есть» — отражает царившую в ОКВ и главном командовании сухопутных войск эйфорию. И, исходя из этого убеждения, ОКВ приняло два решения, оказавшие существенное влияние на дальнейший ход летней кампании. Первоначально, согласно директиве № 41, Гот должен был проложить Паулюсу своими танками дорогу в Сталинград, затем передать этот «блокгауз» 6-й армии и отвести свои дивизии в мобильный резерв. Но после начала летнего наступления командующий группой армий «Юг» фон Бок, встревоженный мощью советских контрударов в районе Воронежа, предложил задержать основные силы 6-й армии для атаки на русские позиции в этом секторе фронта и бросить в стремительное наступление на Сталинград одну 4-ю танковую армию Гота. Теперь же, 13 июля, ОКВ решило, что Гот вообще не будет наступать на Сталинград, а повернет свою армию на юго-восток и поможет армиям группы «А» «форсировать Дон в его нижнем течении». Паулюс же должен суметь захватить Сталинград своими силами — при условии, что армии группы «Б» обеспечат оборону на рубеже от Воронежа до большой излучины Дона. 12 июля из-за разногласий с Гитлером фон Бок был смещен с поста командующего группой армий «Юг», и две армейские группы стали самостоятельными и получили самостоятельные — и противоположные — оперативные задачи. Директива № 45 от 23 июля о продолжении операции «Брауншвейг»[113] постановила: «Группа армий “А” (под командованием генерал-фельдмаршала Вейхса) должна нанести удар по Сталинграду, разгромить сосредоточившуюся там группировку противника, захватить город, а также перерезать перешеек между Доном и Волгой». Таким образом, новый приказ предусматривал значительное расширение стратегических масштабов операций. Спасительной оговорки о том, что можно будет «перекрыть Волгу артиллерийским огнем», больше не было, а поход на Кавказ уже не ограничивался захватом Майкопа и Пролетарской, а включал в себя оккупацию всех нефтяных районов.[114]

Критическое значение, несомненно, имело решение об изменении направления удара 4-й танковой армии. ОКХ, видимо, также сочло его желательным. Из показаний Паулюса явствует, что поворот армии Гота на юго-восток первоначально был задуман с целью окружения советских войск, сдерживавших танки Клейста и 17-ю армию в Донецком бассейне. Но через несколько дней после получения Готом этого приказа советские войска в Донбассе оставили свои позиции и начали быстро отходить в южном направлении. Возможность отрезать им пути отхода исчезла.

В результате две немецкие танковые армии вышли к Дону почти одновременно — гигантский бронированный кулак, удар которого пришелся по воздуху. Переправы через Дон русские фактически не обороняли. Войска Южного фронта уже отошли за Дон и закреплялись на рубежах Манычского канала.

23 июля немецкие войска вступили в Ростов, а 25 июля передовые отряды Клейста форсировали Дон. 4-я танковая армия захватила плацдарм на южном берегу Дона в районе Цимлянской 29 июля, но через два дня она получила новый приказ — направить 16-ю моторизованную дивизию на юго-восток в район Элисты, а основными силами наступать в направлении Котельниково, через реку Аксай и ворваться в Сталинград с его незащищенной южной стороны.