Бумер-2: Большая зона - Андрей Троицкий

Далее следовал то ли рисунок, то ли чертеж. Где сворачивать с трассы и куда и сколько ехать дальше после дорожной развилки. Найден мужчина... Вот же грамотеи. Будто речь идет о собаке или старой сумке, набитой никчемным тряпьем.

Толкнув дверь, Дашка прошла сквозь полутемные сени и оказалась в большой комнате, где хозяева готовились к ужину. У газовой плиты в углу стояла женщина лет пятидесяти, рядом с ней возилась у столика молодая румяная баба. За столом сидел пожилой усатый мужик в черной рубахе и жилетке из щипаного кролика. Он приглаживал ладонью редеющие пегие волосы и с интересом смотрел на незваную гостью.

– Доброго здоровья, – сказала Дашка. – Я по поводу... Короче, я по объявлению. Это у вас найден мужчина, сто восемьдесят пять, глаза карие?

Женщины побросали стряпню, а мужик, прекратив терзать свою шевелюру, принялся поглаживать пальцами усы.

– А ты, дочка, потеряла кого? – спросил он. – Родственника?

– Брата, Николая, – без запинки соврала Дашка. – Уже все больницы объездила, все морги. Когда случайно наткнулась на объявление, глазам не поверила.

Дашка показала скомканный листок.

– Ты потише, дочка, спит он сейчас. Присаживайся, – сказал мужик. – Зовут тебя как?

Минут через десять, наскоро перекусив с хозяевами, Дашка узнала нехитрую историю человека, найденного на берегу реки, и познакомилась с обитателями дома. Это усатый дядя Илья нашел полуживого мужика. По всем прикидкам, на него напали грабители или хулиганье, навернули чем-то тяжелым по голове да и сбросили в воду, надеясь, что он уже мертв или утонет. Но вышло иначе.

Дядя Илья перетащил пострадавшего в дом, где уже три года как пустует постель его покойной жены. Тетя Кира, дочь Ильи, работает в поликлинике в поселке, это она развесила объявления. Она же помогла выходить парня. Досталось ему крепко, но молодость, она свое возьмет. Кира достала лекарства и кое-какую одежду. А ее дочь Ленка помогала кормить больного, ходила за ним, пока он сил набирался. Сейчас сомнений нет, он выкарабкался и не сегодня, так завтра встанет на ноги. Одним словом, обошлось.

Дашка, поднявшись, нырнула за ситцевую занавеску. Больной тихо посапывал, раскинувшись на железной койке: лицо землистое, спутанные волосы, пятна нездорового румянца. Бывали времена, он выглядел получше, но и сейчас не в самой плохой форме. Отлежится и снова будет как огурец. Дашка вернулась к столу и, присев на табурет, тихо всхлипнула.

– Уж и не знаю, как и благодарить вас, – сказала она. – А я уж думала... Думала, не найду его живого. А он ничего... Даже румяный.

– С головой у него не совсем, – виноватым тоном сказал дядя Илья. – Память у него провалилась. Ну да это пройдет, все, что он забыл, со временем вспомнит. У меня тоже такое было. Я на Северном флоте служил. Во время учений подорвали глубоководную мину. Надо сказать, не совсем по инструкции. Я оказался ближе всех, стоял на корме тральщика у самых поручней. Меня взрывной волной к стенке приложило. Натурально – контузия. Доктор объяснил: ушиб головного мозга. Неделю не мог вспомнить, как родную мать зовут. Но это проходит. Ушиб он и есть ушиб. Хоть мозга, хоть коленки. Вот, дочка, какие дела случаются. И на учениях, и в мирной жизни. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Дашка, думая о том, что перлась сюда не для того, чтобы принять участие в вечере идиотских воспоминаний. – А можно мне с братиком поговорить? Хотя бы одну минутку?

– Можно, – Илья открыл кран самовара и налил в чашку кипятку. – Только ты подожди. Наберись терпения. Пусть он проснется. Сон – это первый лекарь. Так в народе говорят. И это правда.

– Оно, конечно, – согласилась Дашка. – Первый лекарь. Но тогда я просто рядышком посижу. Посмотрю на него. Соскучилась – сил нет.

– А ты подожди, имей терпение, – не уступил Илья. – Ты мне честно скажи: что за человек твой брат? Может, он из зоны сбежал?

Дашка удивленно моргнула.

– Повадки у него какие-то странные, – Илья зачерпнул из розетки ложку брусничного варенья, – и разговаривает как-то... Ну, ты понимаешь. Словечки такие не каждый день услышишь.

– Из зоны он вышел совсем недавно, – Дашка бухнула первое, что пришло в голову, но тут же решила, что брат, вышедший с зоны, – хороший вариант. Это многое объясняет в поведении сестры, которое этим людям кажется странным. – Раньше Колька для меня был всем на свете. Он хотел, чтобы мы жили хорошо. Хотел устроить мою судьбу. Мне очень за него страшно.

– А почему был?

– Потому что два года он там провел. Я и сама не знаю, что он теперь за человек, что с ним произошло. Каким он стал, когда на свободу вышел.

– Значит, хотел, чтобы вы жили хорошо? – переспросил Илья. – А чтобы хорошо жить, нужно обязательно туда загреметь? За решетку? А может, лучше просто жить и работать честно. Я вот живу хорошо, грех жаловаться. И главное, – он поднял вверх прокуренный палец: – На свободе!

– Какая ж тут у вас свобода? – недоверчиво усмехнулась Дашка.

– Как какая? Вона река. Хочешь, налево плыви. Хочешь, направо. Вот она и есть – свобода. А ваши родители где?

– Родители? – Дашка зачем-то посмотрела в красный угол, где тускло сияли позолотой старые иконы. – Мне шесть лет было. А Колька старше. Родители нас к дядьке на лето отправили, а сами полетели на море. Потом... В новостях сказали – авиакатастрофа. Так мы у дядьки остались на шее сидеть.

Дашка минуту помолчала, жалея о том, что была слишком откровенный. Но этот Илья привязался как банный лист, пока всю родословную не расскажешь, не отлепится. Редкий зануда. Всего полчаса разговора, а он уже окончательно достал ее своими перлами народной мудрости и вопросиками на засыпку. Дашка решительно поднялась из-за стола:

– Пойду все-таки посижу с ним рядом. Просто посмотрю на него. А то на сердце как-то неспокойно. Все щемит и щемит.

Она зашла за занавеску, прислушалась к разговору за столом. Говорили о пустяках. Дашка взяла Кота за руку, лежавшую поверх одеяла, потом больно ущипнула ногтями. Кот отдернул руку, открыл глаза, приподнялся на подушках и пустыми глазами уставился на девчонку, будто видел ее впервые в жизни. Вытащив из сумочки справку об освобождении, Дашка сунула ее под нос больному и прошипела:

– Откуда ты ее взял, гад? Отвечай, сволочь. А?..

Кот лишь моргал, тупо покачивал головой, стараясь прочитать ровные строчки: света было слишком мало, но несколько слов он одолел.

– Значит, меня Николаем зовут? – спросил Кот. – А то я уже запарился быть Альфредом. Они мне такое погоняло дали.

Дашка вытащила паспорт, сунула его в нос Кота:

– А тут у тебя другое имя. Ну, может, хватит под дурака косить?

– Слышь, в натуре... У меня с головой нелады, – сказал Кот. – Башка отбита. Из реки достали полумертвого. А тебя как зовут?

Дашка пристально смотрела на Кота, стараясь понять, врет он или действительно по балде ему сильно долбанули. Глаза мутные, подбородок подрагивает, кожа на висках сделалась желтой. Черт его поймет, может и не притворяется.

– Уже проснулся? – тетя Кира отдернула занавеску и улыбнулась. На жестяном подносе стояла тарелка с рисовой кашей, стакан чая и кусок хлеба с колбасой. – Ну, сегодня ты молодцом. Коля... Вот и сестренка тебя нашла. Радость большая.

Кира поставила поднос Дашке на колени.

– Покорми брата, – сказала она. – Если он захочет нужду справить, ведро под кроватью.

– А вы сами не можете? Ну, это, справить ему помочь?

– Не стесняйся, девочка, – материнской с улыбкой ответила тетя Кира. – Он ведь брат тебе. Не стесняйся.

* * *

Просидев в душном гостиничном номере час с хвостиком, Юрий Девяткин, раздетый до трусов и майки, дописал последнее предложение, перечитал текст и размашисто расписался на последней странице. Начальство в Москве питается не хлебом с маслом, а вот этими бумажками: рапортами и служебными записками. Что ж, сегодня непосредственный начальник Юрия полковник Колодин по прозвищу Бугор получит добрую порцию криминального чтива. Запечатав бумаги в конверт, Юрий позвал в номер оперативника, торчавшего в коридоре у двери.

– Сережа, передашь конверт Бугру из рук в руки, – сказал Юрий. – Садись в машину и дуй на всю железку. Пообедаешь в Москве и возвращайся. Ты здесь нужен. Усек?

– Без проблем, – улыбнулся опер, которому осточертело отбиваться от мух на этом постоялом дворе. Проветриться и сдуть пыль с ушей – сейчас самое то. – К пяти вернусь.

– Вот и молоток.

– Вас там в коридоре второй час дожидается этот... Как там его... Такой тупорылый. А, Круглов. Начальник службы безопасности...

– Знаю, знаю, – махнул рукой Девяткин. – Я его сам позову. Скоро. А пока душ приму.

Девяткин залез в ванную и врубил воду. Теперь он твердо знал, что до конца расследования остается всего пара шагов. Важно сделать их в правильном направлении. Общая картина событий полностью сложилась, мотивы преступлений и всякая прочая лабуда – это на поверхности, тут и копать не надо. Огородникову, отбывавшему срок в колонии, не давала покоя мысль, что он один тянет лямку в неволе, тогда как его бывший кент Пашпарин богатеет не по дням, а по часам. В свое время Кот не сдал Димона по чисто практическим соображениям. Срок ему все равно не скинут, а Димон, оставаясь на свободе, обеспечит Коту хороший грев, скрасив жизнь за колючкой.