Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Мы пойдем, — заверила девушку Мира, — и ты пойдешь вместе с нами.

— Нет, — испугалась Юля и снова заплакала. — Я не смогу. Я не выдержу.

Путники отправились к морю вдвоем, не вполне отдохнув после пробежки по подземельям. Не вполне придя в себя после слезных прощаний. Отправились в путь, чтобы упасть без сил, не добравшись до первой стоянки. Лес был черен от мрака, ноги не гнулись в суставах, боль в колене растеклась по телу и перестала беспокоить. Ночью Мире не снилось ничего, словно она провалилась в могилу. Последнее, о чем графиня вспомнила перед «смертью», это несчастная Юлька, которую они лишила супруга. Мира пожалела, что не уговорила ее идти. Перед тем, как отрубиться в падении на мягкий мох, она поняла, что обратную дорогу вряд ли осилит. Лес пугал ее больше, чем город. Корни росли над землей и путались между стволами, ямы чередовались с буграми, колючие кусты с острой травой, которая резала обувь. Мира решила, что смерть в лесу от усталости и отчаяния — есть кармическая цель ее жизни. И роман, который опишет ее похождения, послужит уроком юному поколению энтузиастов. Сие произведение будет рекомендовано для внеклассного чтения в средней школе, и, пожалуй, найдет читателя, потому что каждый двоечник обхохочется с героини.

Лес был так черен, что день не отличался от ночи. Едва щека графини коснулась мха, как утро прорезалось тонким лучом между высокими кронами и вонзилось ей в глаз. Путники встали на ноги, и день повторился. Первый промежуточный лагерь, оставленный рыбаком, состоял из примитивного очага и охапки колючей травы, которая росла здесь повсюду. Ни запаса воды, ни пищи поблизости не нашлось, но трава была уложена так, что не резала кожу. Если рухнуть и не шевелиться во сне, на ней вполне можно было спать. Путешественники были довольны уже тем, что выбрали верный путь. Мира упала в траву, боль в теле напомнила ей о том, что она жива, что высшие силы подсуетились и продлили ее страдания еще на несколько дней. В эту ночь Мира узнала, что лес, как дикий город, есть понятие бесконечности, непостижимое человеческими ногами, и только сажа на горстке речных камней говорила о том, что она не права. Графиню осенила идея, что городские кварталы не строил никто, они росли сами, один из другого, подобно ветвям деревьев. Росли, вероятно, от сырости и естественных удобрений. Росли по заданной оминами программе развития органической материи, и вовсе не люди виноваты в том, что программа оказалась такой. Мира закрыла глаза и увидела, как из земли вырастают кубы пирамид, разрывая зеленый ковер, и архитектура не показалась ей безобразной. «Ну и что? — решила она. — Зубы тоже иногда растут во все стороны сразу. Тем пикантнее улыбка их обладателя». Ей померещился туман, сошедший с небес, и гигантские руки, разрывающие крону леса. Огромное лицо склонилось к ней и обнажило волчьи клыки.

— Надо было тебя дома оставить, — пришел к выводу Оскар. — Что снится? Почему ты дергаешься? Не смотри этот сон, перевернись на бок.

Мира почувствовала, что порезала щеку. Тонкая струйка крови медленно стекает ей в ухо. Почувствовала, но не пошевелилась, чтобы направить струю в обход. В кромешной темноте ее кровь не имела ни цвета, ни смысла.

— Жили мы коротко и несчастливо… — прошептала графиня, — но умерли в один день. Не осталось от нас и строчки в романе, а мы так старались прыгнуть за облака. Одно хорошо: долгов после нас не осталось тоже, значит, есть надежда, что мы больше никогда не вернемся на землю.

— Артурчику я все-таки остался должен, — признался Оскар. — Я же его машину продал за миллион, а ему не отстегнул ни копейки. Все откладывал на потом… Наверно опять разоряет Учителя. У меня на счету осталось порядочно, но как это снять?

— В мире есть всего один банк, который может выдать деньги в твоей ситуации. Надо посмотреть у Жоржа в ноутбуке его реквизиты.

— Есть банк, который работает в режиме хроно-деформаций?

— Если не вложил туда сразу — можешь не дергаться. Твой счет был переписан Автором вместе с сюжетом, из которого ты выпрыгнул…

— Все правильно. Учителю на роду написано кормить Деева. Кто мы такие, чтобы менять сюжет? Не знаешь, где он теперь позирует?

— За прилавком, — ответила Мира, разглядывая звезду сквозь заросли веток. — Торгует женским бельем и трахает итальянку с пятым номером бюста. Она поставила ему миску в доме, коврик постелила… но скоро ему оттуда пинка… Научит языку и пинка… никто не вынесет его болтовню.

— Артурчик уже болтает по-итальянски, — позавидовал Оскар.

— С его итальянского ухохочешься. С итальянского и без Артурчика ухохочешься, а в его исполнении — просто финиш, а не язык. Я сказала: что ты несешь? Послушай, что ты несешь! Хоть бы на курсы записался, хоть бы учебник с грамматикой открыл, посмотрел, как изменяются неправильные глаголы, а ему некогда. Он лифчики на сеньорит примеряет… Представляешь? Миллион лет, как никого из них нет на свете…

— Перестань, Мирка, прорвемся, — успокоил Оскар.

— Зачем?

— Абрек ходил через лес много раз. Мы что, тупее абрека?

Графиня не стала спорить. Он представила себе Артура Деева, примеряющего бюстгалтер пятого номера на бюст сеньоры, и улыбнулась во сне. Больше она ничего представить себе не успела, потому что сон давно стоял над ней и ждал, пока сеньорита закончит болтать языком.

Утром Оскар сорвал лист, смочил его водой из фляги и вытер с шеи графини полоску засохшей крови.

— В следующий раз, — сказал он, — ложе для ночлега я буду устраивать сам.

На третий день путешествия Мире стало все равно. Она перестала чувствовать боль, насекомые кусали ее, не встречая сопротивления. От лужи, в которой графиня умывалась перед сном, началась резь в глазах. Она перестала думать об обратном пути, стала представлять себе жизнь в лесу и не увидела в этой жизни ничего ужасного. Все ужасы перевалили в прошлое. В настоящем надо было только построить берлогу из веток и научиться разорять птичьи гнезда. Все остальное графиня уже отняла у несчастной Юльки, считавшей себя виноватой во всех грехах. Первый раз Мире стало не по-детски стыдно за свое поведение. Первый раз ей пришло в голову, что эта девочка, которая боится говорить ей «ты», гораздо мудрее нее. Не исключено, что Юле от природы понятны истины, до которых графиня еще не додумалась по причине высокомерия и самонадеянности.

Следующий лагерь абрека встретил путников без очага. Только травяная лежанка говорила о том, что путешественники еще не сбились с дороги. Прежде чем устроиться спать, графиня задумалась над своим поведением еще раз и выбрала себе кочку сухого мха подальше от Оскара.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});