Последний контракт - Михаил Нестеров

— Ты очень гордишься им, много о нем знаешь.

— Я не горжусь! С чего вы взяли? Копировать, значит, подставить, — чуть ли не негодующе продолжала Скворцова, сдвинув брови. — Из учебной акция превращается в настоящую диверсию, ответственность за которую целиком ляжет на спецслужбы, стоящие в качестве разработчиков и исполнителей учебной акции. В этом случае Марковцев, работающий под контролем, как раз подходит под эту операцию. И Адамский уверен в этом.

— Или со знаком вопроса, — подкорректировал Котельников.

— Да. — Катя по привычке обозначила это на листе бумаги: нарисовала жирный знак вопроса, глаза, нос и рот в его полуовале.

— Если так, Адамский должен фиксировать все действия Марковцева, начиная с подготовки к диверсии и до самого конца. Он мог записать беседу с генералом Прохоренко, переворачивая все с ног на голову, и после диверсии передать вкупе с другими материалами в прессу. Другие материалы — это расписки, буквально донесения информатора, с которым Марковцев... Он начал работать с информатором?

— Первый контакт с ним запланирован на сегодняшний вечер.

— ...И с помощью которого он проникнет на режимный объект, — закончил генерал. — Давай пройдемся по имеющимся у нас фактам. Это встреча банкира с Марковцевым в Афинах, предложение банкира видеть своего бывшего боевика в своей команде. Незаконный вывоз Марковцева из Греции фактически не доказан. Показания Прохоренко веса не имеют: он имел встречу с Адамским, но разговор не был зафиксирован на пленку. Не доказано, что именно Адамский отдавал Марковцеву распоряжение подготовить диверсию. Сама диверсия также может быть только зафиксирована, но заказчики останутся в стороне. У нас мало материала, чтобы собрать и передать в следственный отдел доказательную базу для суда. Если снова случится сбой, то вокруг нас разложат костры, снова всплывет версия, на этот раз подкрепленная фактами, что за частью громких терактов стоят именно спецслужбы, привлекающие к работе преступников и людей с сомнительным прошлым.

— Может, в ходе диверсии что-то проклюнется, удастся зафиксировать передачу взрывчатки.

— Передача состоится втемную, через постороннего человека — это как дважды два. Доказать его причастность к Матиасу не получится. Расстроилась? — спросил генерал Катю.

— Есть немного, — ответила она.

— Не переживай. Работа под прикрытием всегда чревата подобными последствиями, порой не дает нужного результата. Но усилия Марковцева уже принесли свои плоды: у нас появилось достаточно материала для дальнейшей работы. Матиаса можно будет подцепить на банальном финансовом нарушении, завести уголовное дело и начинать раскрутку другого, связанного с диверсией. Долбить его всеми возможными способами.

— Мы можем провести взрыв в безопасном месте «ПриборЭкспо»?

— Выяснить, какие меры примет Адамский, а потом контратаковать его? — Котельников покачал головой. — Не хватит времени. Он через считаные минуты разберется, что к чему. Так что неважно, взорвется что-то или нет. У Матиаса конкретная задача — путем диверсии присолить Груздева и наложить сверху гнет. Груздев ответственен за проведение учебных мероприятий, которые, твоими словами, превращаются в настоящую диверсию. А в дальнейшем, может быть, снова побороться за грозненское предприятие. Все остальные версии кажутся мне нереальными.

Начальник управления прошел за свой стол и вернулся с докладной запиской.

— Прочти, — он подал бумагу Скворцовой. — Очень походит на твое расследование.

«...Удалось выяснить, что убийству семерых жителей Карачаево-Черкесии 11 октября на даче зятя президента республики предшествовал серьезный конфликт между Алием Каитовым и главой „Кавказской энергетической управляющей компании“ Магомедом Каитовым, — читала Катя. — При этом Магомед Каитов действовал в интересах крупного московского бизнесмена Вадима Петрова. Кроме того, в деле об убийстве фигурирует российский банк...» «Очень похоже», — кивнула Скворцова, возвращая генералу докладную записку.

37

Катя и Сергей снова были вынуждены вести беседу в машине. Скворцова запарковала «Ладу» напротив Воронцовского парка со стороны улицы Академика Пилюгина.

— Я хочу, но не могу до конца поверить, что Матиас решился на диверсию из-за личной неприязни к одному человеку, — продолжала недоумевать Катя. — С другой стороны, в рамках российской деловой этики Матиас имел право наступить на Груздева, как слон на Колобка.

В своем кабинете Катя уже задавала Сергею схожий вопрос. Что-то подобное промелькнуло и сейчас.

— О чем ты не говорил на следствии, а потом на суде?

— Легче узнать, что вошло в материалы следствия.

— И все же.

— Когда Матиас начал уползать в свое логово, я стал набивать карманы совместно с членом Совбеза, занимающимся освобождением заложников из чеченского плена. Звали его Вахой Бараевым. Подвернулся случай, и я убил Ваху.

— Ты говорил об этом. Вас познакомил Матиас?

— Да. Он тесно был связан с чеченской верхушкой. Если ты покопаешься в газетах и журналах, начиная с 91-го, найдешь много интересного.

— Но конфликт начался в 94-м. — Скворцова сморщилась: «Ей-богу, я говорю как журналистка. Конфликт-то начался с принятия декларации о независимости. Ну было какое-то небольшое затишье... Война-то идет не с кучкой бандитов».

Тоже что-то неопределенное, как и в беседе с полковником Баженовым. Так можно до бесконечности обсуждать проблему и не найти решения. Сравнила это со спорными островами на Курилах... Нужно говорить о чем-то конкретном, как посоветовал ей генерал Розанов, заглянуть в бреши и искать ответы в них. Так, в свое время Катя подумала: если бы война велась против того же Басаева, то она бы и закончилась гибелью Басаева. Весь мир восстал против терроризма, перекрываются все международные финансовые потоки, а чеченский террор только крепнет. На чьих деньгах?

Собственно, Скворцова взвалила это дело на свои хрупкие плечи, по-мужицки прокряхтев в ухо Баженова: «У вас есть доказательства причастности конкретных лиц или организаций к финансированию террористов?»

Вот какая задача была поставлена. А личные отношения между Матиасом и кремлевским администратором Груздевым, пусть даже они решаются при помощи взрывчатки, — это дело десятое, этим можно заняться прямо сейчас.

Это дело повело в сторону едва ли не с самого начала. Задачи обмельчали и породили разборки. Мелкие разборки. «Где, — спрашивала себя Катя, получившая в разработку свое первое дело, — где та интрига, закрученная на финансировании террористов, сливе секретных документов, убийстве майора Косоглазова? Почему сейчас Баженов кажется пустобрехом? Собака просто лаяла, а хозяин, вооружившись дробовиком, не обнаружил во дворе того самого дядю фраера. Пальнуть не в кого».

— Рассказывай, рассказывай, Сережа, я слушаю.

И слушала, как боевики Марковцева брали заложника, с плотным мешком на голове везли его в монастырь, а Бараев тем временем договаривался с силовыми структурами о выкупе. В то время в Чечне легально действовали структуры, представляющие информацию о заложниках, и со стороны постоянного члена Совбеза никакого криминала в его деятельности не было. И когда «дипломат» Марковцева был до отказа набит стодолларовыми купюрами, один из боевиков «Щита» сделал ноги, прихватив всю «казну».

— Это и стало началом конца. Я взял еще одного заложника и на нем погорел. Бараев почувствовал чемоданное настроение в моем отряде и попросту решил кинуть меня. Я убил трех его боевиков и отправился париться на нары. А ты спрашиваешь, обязан ли мне чем-нибудь Алексей Михайлович Матиас. Я часто сравнивал это с каменщиками, нанятыми для строительства дома. Возвели один этаж, а потом деньги кончились и стройку заморозили. Что-то франкмасонское чудится в этом сравнении.

— Почему?

— Не почему, а когда. Когда каменщики представляются свободными.

«Вот здесь надо кисло улыбнуться». И Катины губы слегка искривились.

— Вопрос: Матиас может финансировать чеченских боевиков? Если да, то как это доказать?

— Брать с поличным. Пусть даже на провокации. Готовится теракт — захват школы, самолета, любого объекта. Сколько нужно денег? Для наемников-профессионалов со стороны — много. Они безыдейные, они на этом просто зарабатывают. Тот же Матиас никогда не выложит на это крупную сумму. Он уложится в пятьдесят-шестьдесят тысяч долларов — на покупку оружия, снаряжения, транспорта. Потому что чеченские террористы идут на риск за идею. Они обработаны, их не надо спасать от собственной смелости. Шахиду нужны деньги на том свете? Что для банкира полтинник зелени? Сегодня один выкинет, завтра другой, а наживаются все вместе.

Как? На этот вопрос ответили недавно полковник Баженов и генерал Розанов, а вот сейчас — Сергей Марковцев.