Эпидемия до востребования - Борис Калашников

Итальянец наморщил лоб, глаза его забегали по кабинету и остановились только тогда, когда попали на звездно-полосатый флаг, стоявший за спиной посла. Он явно колебался.

– Что вы на флаг уставились? Я же с вас не клятву требую! Говорите, Марио. Мы работаем вместе. Я хочу, чтобы мы доверяли друг другу.

– Билл Вольф – человек Кондраки, – сказал Манчини, решившись. – Он несколько раз ездил на Окинаву, когда адмирал командовал там. Стивен рекомендовал Биллу уйти в отставку и пристроил его в «Мэритим сервис». Парень, я бы сказал, скользкий, достаточно скрытный, но в подпитии, а это с ним случается довольно часто, может сболтнуть лишнее. Особые отношения с командующим группировкой не скрывает. Для поднятия собственного престижа в глазах собеседника может даже иногда и намекнуть, что он не сам по себе Билл Вольф, а человек Кондраки. Что же касается вот этих пропавших филиппинцев, то вряд ли Билл организовал липовую вербовочную фирму, не согласовав вопрос с адмиралом. Кстати сказать, я не удивлюсь, если Дэн Ливингстон, выкупленный Биллом за тридцать тысяч долларов, следов которого мы не видим, исчез там же, где и эти двадцать филиппинцев.

Госпожа посол слушала подчиненного, наклонившись вперед и нервно покусывая губу.

– Ну и какие же светлые перспективы открываются перед нами в связи с причастностью к громкому делу бывшего военного атташе и, согласно вашим утверждениям, человека, близкого к Кондраки? – спросила она, откидываясь на спинку кресла.

– Все движется к большому скандалу, в центре которого может оказаться адмирал.

– Почему обязательно скандал? – усомнилась Кэролайн. – Может, мы сумеем как-то все заглушить. Эта жалкая контора, прятавшаяся в «Пасифик стар», не имеет никакого отношения к Америке. Министр Пауло Рейес заверил, что фоторобот и информация, связанная с причастностью Вольфа к исчезновению филиппинцев, будут держаться полицией в секрете, пока дело не приобретет ясность.

– И вы ему поверили? – с усмешкой спросил Манчини.

– А почему нет? – Госпожа посол пожала плечами. – Рейес не производит впечатления человека, заинтересованного в осложнении отношений между нашими странами. Он пообещал мне.

– Не будьте наивной, Кэролайн. Это Филиппины. Здесь не бывает секретов. Самая большая государственная тайна остается таковой максимум два дня, а потом выплескивается на страницы газет. Это не зависит ни от министра, ни от президента, ни от нас с вами. Не все филиппинцы видят Соединенные Штаты только в розовом свете. Часть местного населения усматривает в отношениях со «старшим братом» и другие оттенки. За сто с лишним лет пребывания на Филиппинах мы достаточно накуролесили тут. Почитайте Марка Твена. У него есть много про то, какими методами американские военные в свое время усмиряли здешних туземцев. У нас достаточно много противников. Я больше чем уверен в том, что через пару-тройку дней какая-нибудь газетенка поместит этот сверхсекретный фоторобот рядом с портретом нашего бывшего военного атташе. Всплывут особые приметы, по которым распознавание станет стопроцентным. Поднимется волна протестов. Станет известно об аресте Ровены Ромарио. Полицию заставят устроить очную ставку вербовщицы с заказчиком. Все это под пристальным вниманием прессы, которой будет сливаться все до мельчайших деталей.

Кэролайн вытянула длинные тонкие пальцы, задумчиво забарабанила ими по столу и после короткой паузы сказала, как бы размышляя вслух:

– А может быть, нам самим, я имею в виду посольство, сделать упреждающие шаги? Мы ведь можем предупредить Билла о ситуации, сложившейся вокруг него, и прямо спросить о судьбе завербованных филиппинцев.

– Не думаю, Кэролайн, что это принесет пользу. Во-первых, я допускаю, что судьба исчезнувших людей могла сложиться трагически. Билл, насколько я его знаю, правду не скажет. Во-вторых, вполне возможно, что местная полиция уже установила за ним слежку. Если в преддверии скандала контакт американского дипломата с подозреваемым Биллом Вольфом засекут, то этот факт будет истолкован прессой как свидетельство причастности посольства к преступлению.

– Тогда поручим это резиденту ЦРУ. Парни Липмана должны уметь делать такие вещи скрытно. Пусть встретятся с Биллом и переговорят с ним.

Саркастическая усмешка тронула губы консула.

– Резидент ЦРУ не станет ничего делать, не доложив о вашем поручении своему руководству и не получив оттуда указаний, – проговорил он. – Лэнгли будет тянуть с ответом по крайней мере пять дней, и еще неизвестно, какие указания даст. Здесь высвечивается имя командующего группировкой. Возможно, за этой просьбой в Лэнгли увидят попытку дипломатического ведомства столкнуть ЦРУ с Министерством обороны и предпочтут откреститься. Уилсон Липман войдет к вам семенящей походкой и в своей обычной манере просюсюкает, что не может организовать конспиративный контакт с Биллом Вольфом. Допустим, руководство ЦРУ согласится сделать так, как вы хотите, и даст соответствующее распоряжение своему резиденту. Но результат может получиться обратным. Парни Уилсона много чего наворотят со своими шпионскими приемами. Когда разгорится скандал, даже вы сами будете убеждены в том, что пропавшие филиппинцы стали жертвами «тайных интриг посла США Кэролайн Булман».

– Слушайте, вы, Марио Манчини! – Кэролайн стукнула кулачком по столу. – Я не могу поверить, что командующий группировкой приказал похитить филиппинцев и американца, пусть и с сомнительным прошлым. Для чего они могут понадобиться адмиралу Кондраки, у которого в подчинении триста тысяч военнослужащих?! Извините, но это что-то из области фантастики.

В эту минуту консул пожалел, что поддался на уговоры посла.

«Сколько раз я попадал впросак с этой моей наивной откровенностью!» – отругал сам себя Марио, а вслух заявил с жестью в голосе:

– Вы хотели, чтобы я сказал то, что думаю. Я это сделал, а верить мне или нет – это дело ваше.

Майор Гонсалес

Майор Гонсалес вернулся в свой кабинет с диском адмирала Кондраки в руках. Он небрежно бросил его на стол, составил циркулярную телеграмму командирам кораблей, названных командующим. Потом майор по внутренней компьютерной связи согласовал текст с шефом. Тот приписал об исполнении немедленно доложить и разрешил отправку телеграммы адресатам.

Энрике, как обычно, исполнил приказание. Однако на этот раз его удивило значение, приданное адмиралом учебному заданию.

Майор помнил лицо Кондраки, побледневшее в тот момент, когда он докладывал ему об исчезновении яхты из квадрата 13–24, нервозность, с которой тот отдавал распоряжения о подключении к операции самолета-разведчика, и нетерпение, с которым адмирал ожидал информации о результатах поиска. Вряд ли командующий так волновался бы из-за тренировочной цели. За учебным заданием скрывалось что-то другое, куда более значительное.

Взгляд Энрике упал на диск. Он сунул его в компьютер и открыл. Там содержались два видеофайла.

Один, озаглавленный «Учебная цель», был снят беспилотником с нескольких ракурсов, как издали, так и крупным планом. На первых кадрах моторная яхта стремительно летела по волнам.

Затем объектив показал палубу. Какая-то женщина металась по настилу, махала руками. Из трюма и из рубки выскочили люди, тесной кучкой сгрудились на палубе, приложили ладони козырьками ко лбам и озабоченно смотрели в небо. Их было шестеро: двое европейцев, три женщины и мужчина азиатской наружности.

«Калифорния», – прочитал Гонсалес название яхты, выведенное белыми буквами на синем борту, и холодный пот выступил у него на лбу.

В жилах майора Энрике Гонсалеса текла филиппинская кровь. Он был внуком Микаэла Гонсалеса, воевавшего в составе американской армии на Окинаве и отличившегося при штурме высоты 145. Дед рассказывал Энрике о том бое в мае 1945 года.

Дивизия несколько раз пыталась штурмовать высоту, господствующую над местностью, и постоянно откатывалась назад под шквальным огнем японских пулеметов. Наступающие понесли большие потери. На склонах горы полегло четыреста американцев.

Позиции японцев казались неприступными. Они вырубили в горе многоярусные сооружения, превратили ее в подобие муравейника, набитого подземными казематами, складами боеприпасов и огневыми точками, выведенными на поверхность и связанными между собой.

Стрелки цеплялись за железные скобы, вмурованные в каменные стены, по вертикальным колодцам взбирались на боевые позиции и через узкие амбразуры огневых точек, укрытых бетонными колпаками, поливали свинцом американскую пехоту. В случае гибели одного пулеметчика его заменял другой. Огонь велся практически непрерывно.

В сложном горном рельефе артиллерия и авиация практически ничем не могли помочь пехоте. Особенно досаждал американцам дот, расположенный на самой вершине, из которого хорошо простреливались подходы к японским позициям.