В те грозные годы - Федор Лисицын

— О вашем стремлении самому повоевать, все увидеть своими глазами мы наслышаны, Владимир Петрович. Говорят, что в сорок первом вы даже в атаки ходили. У нас же на это не надейтесь, не пустим.

— Что вы, что вы! — замахал руками Ставский. — Все будет только в пределах возможного. И непременно с вашего разрешения.

Сказано это было, пожалуй, больше для нашего успокоения. Хотя первое время В. П. Ставский держал свое слово. На передовую не рвался, бывал только на партийных и комсомольских собраниях, на семинарах парторгов, комсоргов, агитаторов, на учебных сборах по военной подготовке политсостава. Принимал участие и в работе партийных активов соединений, беседовал с людьми, заполняя свой блокнот множеством самых разнообразных записей.

Правда, чаще всего его можно было видеть в расположении 21-й гвардейской стрелковой дивизии, где находилась рота девушек-снайперов. Он часами просиживал у них в землянках, перезнакомился со всеми, стал им настоящим другом. Девушки относились к Ставскому с доверием. Раскрывали перед ним свои заветные мечты, не делали секрета даже из того, кто им нравится, кого они могли бы полюбить, с кем хотели бы связать свою судьбу. Читали, а то и давали ему почитать полученные от родных и друзей письма, рассказывали о своих ответных посланиях в тыл. Много говорили о личных переживаниях на фронте, хотя и не жаловались на трудности.

Более четырех месяцев, правда с небольшими перерывами, пробыл Владимир Петрович в нашей армии. С присущей ему наблюдательностью подмечал и записывал все, что считал важным, подбирал материал для своей будущей книги. И она обязательно была бы написана, не случись того рокового события 14 ноября 1943 года…

В тот день Владимир Петрович в паре с Клавой Ивановой, самой удачливой в истреблении гитлеровцев — на ее боевом счету было тогда уже 12 уничтоженных фашистских захватчиков, — вышел на «охоту».

— Когда замаскировались, — рассказывала позже Иванова, — Владимир Петрович попросил у меня снайперскую винтовку. Терпеливо ждал, выслеживал противника. И как только один вражеский солдат на мгновение приподнялся над бруствером окопа, выстрелил. Оккупант был уничтожен.

Уже возвращаясь, Ставский решил посмотреть на подбитую фашистскую «пантеру», неподвижной громадой застывшую на нейтральной полосе, метрах в 50–60 от нашего переднего края. Приблизился. И тут вдруг раздалась автоматная очередь. Стрелял притаившийся за «пантерой» гитлеровец. Пули насмерть сразили его.

Так оборвалась жизнь хорошего человека, писателя, коммуниста-ленинца, депутата Верховного Совета СССР.

В тот же день под моим председательством была образована комиссия по организации похорон Владимира Петровича Ставского. Решили: похороны должны состояться в недавно освобожденном Невеле, на центральной площади города. Но Военный совет фронта не согласился с нашим решением. Поскольку Невель все еще оставался в пределах досягаемости вражеской артиллерии, траурная процессия могла подвергнуться обстрелу. Окончательную ясность внес прибывший к нам начальник политуправления фронта (в то время 3-я ударная армия уже действовала в составе 2-го Прибалтийского фронта) А. П. Пигурнов, который сообщил, что решено похоронить В. П. Ставского в Великих Луках, на площади перед Домом Советов.

Почтить память Владимира Петровича, проводить его в последний путь приехали писатель А. А. Фадеев, член Военного совета фронта Л. 3. Мехлис, многочисленные делегации от частей и соединений 3-й ударной армии, родные и близкие покойного. А рота девушек-снайперов послала на похороны Клаву Иванову, из снайперской винтовки которой Владимир Петрович Ставский произвел свой последний выстрел по врагу.

Погода в тот день, помнится, была хмурой, пасмурной. Шел мокрый снег, время от времени перемежавшийся холодным дождем. Траурная процессия была очень многолюдной, растянулась на несколько разрушенных войной улиц. К воинам присоединились сотни горожан и жителей окрестных сел.

На площади у Дома Советов состоялся траурный митинг. Открывая его, я в короткой речи сказал о том, каким большим и мужественным человеком был В. П. Ставский — верный сын великой партии Ленина. Выступившая вслед за мной Клава Иванова от имени всей женской снайперской роты поклялась беспощадно мстить фашистским оккупантам за безвременную смерть писателя-борца. А. А. Фадеев рассказал о творческом пути своего друга и соратника, талантливого литератора и смелого воина, любимца советского народа и Красной Армии.

Ныне в Великих Луках именем писателя-коммуниста В. П. Ставского названа одна из городских улиц, а в районе Невеля его имя носит детский дом. В конце семидесятых годов мне довелось побывать в нем. Силами педагогов, воспитателей и самих детей здесь был создан замечательный музей писателя, экспонаты которого учат так же беззаветно любить свою Родину, как любил ее В. П. Ставский.

…После боев за высоту Птахинская в полосе нашей армии вновь надолго установилось затишье. Объяснялось это в первую очередь тем, что немецко-фашистское командование не располагало на этом участке фронта сколько-нибудь достаточными силами для ведения активных действий. Кроме того, гитлеровских генералов явно выбило из колеи крупнейшее поражение фашистских армий под Курском, Орлом и Белгородом, после которого советские войска развернули на огромном протяжении южного крыла советско-германского фронта решительное наступление. Началось оно и на смоленском направлении. Не иначе как по этим причинам командиры немецко-фашистских соединений, войска которых держали оборону на подступах к Новосоколышкам и Неволю, а также севернее и южнее этих железнодорожных узлов, предпочитали за лучшее не ввязываться первыми в драку. Ибо потеря этих пунктов грозила врагу нарушением коммуникаций, по которым шло снабжение велижской и новосокольнической группировок.

Не имея приказа на наступление, не проявляли боевой активности и войска 3-й ударной армии, хотя в штабе постоянно думали о возможных в скором времени боях за освобождение Невеля.

В первых числах августа командарм в узком кругу изложил свой замысел Невельской операции, а 9 августа подписал для рассмотрения фронтовым командованием карту-решение и пояснительную записку к ней. Однако прошло еще около месяца, прежде чем командующий фронтом генерал армии А. И. Еременко дал указание приступить к непосредственной подготовке этой операции.

План наступления был утвержден фронтом 27 сентября 1943 года. К тому времени войска Красной Армии уже почти полностью очистили от оккупантов Левобережную Украину, вышли к Днепру, а на отдельных участках даже вступили в пределы Белоруссии. Был освобожден Смоленск. Войска Калининского фронта своими главными силами вели наступательные бои на витебском направлении.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});