В те грозные годы - Федор Лисицын

Вечером 26 июня, когда мы возвратились на командный пункт дивизии, там как раз находились командарм К. Н. Галицкий, член Военного совета армии А. И. Литвинов, командир корпуса А. П. Белобородов и комдив С. И. Карапетян. Они намечали боевые задачи на завтра. Как предполагал командующий армией, противник с утра 27 июня может ввести в бой 8-й мотополк 1-й бригады СС. А к встрече эсэсовцев надо было основательно подготовиться.

Галицкий внимательно выслушал мой доклад о партийно-политической работе, проводимой в период боев за высоту Птахинская. Попутно хочется заметить, что он всегда интересовался, как действуют в бою коммунисты, понимают ли свою авангардную роль. Имея это в виду, я ознакомил его с работой первичной партийной организации 3-го батальона, коммунисты которого отличились как при взятии высоты, так и при отражении вражеских контратак.

Парторг этого батальона старший лейтенант И. И. Абрамов одним из первых ворвался на высоту, проявил личный пример отваги и мужества в рукопашной схватке с гитлеровцами. Во время отражения контратак он постоянно находился в боевых порядках подразделения, действовал бок о бок с бойцами. Его можно было видеть то в одной роте, то в другой, то в третьей. В ходе боя парторг оперативно ставил задачи перед членами партбюро батальона и рядовыми коммунистами. По его инициативе после каждой отбитой контратаки врага выпускался листок-молния, в котором описывались подвиги воинов.

Беря пример со старшего лейтенанта, активно действовали и ротные парторги, комсорги. Коммунисты и комсомольцы на деле показали себя стойкими бойцами, беззаветно преданными Родине и ленинской партии.

В докладе командарму я акцентировал внимание на том, что старший лейтенант И. И. Абрамов заранее подготовил в батальоне необходимый резерв парторгов и комсоргов рот, хорошо проинструктировал их. И если кто-либо из штатных активистов в ходе боя выходил из строя (а такое случалось нередко), обязанности партийного или комсомольского вожака без промедления принимал на себя товарищ, заранее подготовленный парторгом батальона. Такой порядок позволял обеспечивать непрерывность в руководстве организациями даже в процессе боя.

Заслушав мое сообщение, генерал К. Н. Галицкий тут же распорядился подготовить необходимый материал о награждении отличившихся в боях. А поздно вечером он уже подписал такой приказ. На рассвете следующего дня член Военного совета вручил ордена Красного Знамени подполковнику П. В. Романенко, майору X. Г. Муслимову, командиру артполка подполковнику С. Я. Колягину. Такой же награды были удостоены и командир артдивизиона К. Журавлев, командир стрелкового батальона И. Седелков, командир роты Г. Аристов, ряд бойцов и младших командиров. А получившим ранения командиру штурмового отряда А. Ширяеву, командиру роты К. Гузенко, командиру орудия К. Сыздыкову, командиру штурмовой группы К. Кадырову эти высокие награды были вручены несколько позднее, в госпитале. Там же получил свой третий орден Красного Знамени и старшина-танкист С. Волошин.

Между тем бои в районе высоты продолжались, принимая все более ожесточенный характер. Как и предполагал командующий армией, гитлеровские генералы ввели в бой свой резервный 8-й моторизованный полк СС и другие силы. Контратаки врага поддерживались большим количеством танков и самолетов. И все же все его попытки вновь захватить высоту Птахинская потерпели провал. Последнюю контратаку противник предпринял 6 июля, но и она была успешно отбита.

Как стало известно из показаний военнопленных, немецко-фашистское командование расценивало захват нашими войсками высоты как переход в наступление. В начале июля фашистское информационное бюро в Берлине даже объявило по радио, будто русские начали наступление в районе Великих Лук, хотя эта операция имела сугубо местное значение.

Попытки вернуть высоту Птахинская дорого обошлись немецко-фашистскому командованию. За 15 суток боев нашими войсками были наголову разгромлены 504-й, 505-й пехотные и 291-й артиллерийский полки вражеской пехотной дивизии. Большие потери в живой силе и боевой технике понес также 8-й мотополк СС.

Примерно недели через две после тех событий в комнату, где мы вместе со старшим инструктором политотдела по информации капитаном В. И. Липиным готовили очередное донесение в политическое управление фронта, вошел незнакомый офицер в изрядно выгоревшем на солнце, но тем не менее тщательно отутюженном обмундировании. Отдав честь, он спросил, обращаясь ко мне:

— Вы начальник политотдела армии товарищ Лисицын?

— Да.

— Писатель Ставский, — представился прибывший, протягивая командировочное предписание.

— Очень рад познакомиться с вами, Владимир Петрович, — пожал я руку Ставскому. — Присаживайтесь. Надолго к нам?

— Полагаю, надолго. Думаю написать книгу о женщине на войне. Тема увлекательная и благородная. В Москве мне сказали, что у вас в армии имеется рота девушек-снайперов. Хочу познакомиться с ними, изучить фронтовую жизнь, вникнуть в их психологию, а на это потребуется немало времени. Надеюсь на вашу помощь и содействие.

— За этим дело но станет, Владимир Петрович, — ответил я. — Сделаем все, что будет необходимо.

После непродолжительного разговора мы вместе пошли к члену Военного совета А. И. Литвинову. Туда же вскоре пришел и К. Н. Галицкий. Завязалась общая непринужденная беседа. Ставский живо и интересно рассказывал о последних московских новостях, о своих поездках по фронтам, о встречах с известными всей стране маршалами и генералами, с бойцами и командирами, прославленными героями войны.

Слушая Владимира Петровича, я вспоминал прочитанный еще перед войной его роман «Разбег», в котором писатель ярко и правдиво отобразил классовую борьбу на Кубани в период коллективизации. Теперь он писал очерки и рассказы о героях боев, мы читали их в «Правде». Все они проникнуты чувством непоколебимого оптимизма, верой в победу над ненавистным врагом.

За состоявшимся вскоре ужином В. П. Ставский поделился с нами мыслями о будущей книге, которую мечтал написать. На мой вопрос, что это будет — роман или повесть, ответил неопределенно: дескать, будущее покажет. Тут же заметил, что ему хотелось бы не просто встретиться и потолковать с девушками-снайперами, по и побывать вместе с ними на передовой, душой и сердцем постичь их боевые дела.

— Разумеется, с вашего разрешения, товарищ генерал, — обратился он к Галицкому.

Обычно не очень-то щедрый на посулы, Кузьма Никитич и на этот раз на просьбу Ставского побывать на передовой ответил, что конечно же писателю будет предоставлена такая возможность… но только в том случае, если позволит обстановка. А Литвинов, поддержав командарма, прямо заявил:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});