Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти - Саймон Монтефиоре

17 августа Сталин и Ворошилов отправились на специальном поезде на юг. Из неопубликованной записки мы знаем, что вождь уже тогда относился к своим передвижениям по стране с повышенным вниманием. Масла в огонь его маниакальной подозрительности подлила невестка Анна Реденс.

«Я вчера не хотел говорить в присутствии моей невестки-балаболки и докторов, больших любителей посплетничать, о дате отъезда, – написал Сталин Ворошилову. – Сейчас же сообщаю тебе, что решил выехать завтра. Лучше держать это в тайне. Мы оба являемся самыми желанными мишенями для врагов, поэтому необходимо проявлять крайнюю осторожность. Если ты не возражаешь, давай выедем завтра в два часа. Я уже приказал Юзису [охраннику-литовцу, который охранял Сталина вместе с Власиком] немедленно позвонить начальнику железнодорожного вокзала и приказать прибавить один вагон, но ни в коем случае никому не говорить, для кого он предназначен…»

Этот отпуск вождя был полон важных событий.

* * *

На веранде дачи в Красной Поляне, неподалеку от Сочи, Сталина уже ждали Лакоба, руководитель Абхазии, Поскребышев и президент Калинин. Сталин и Лакоба решили прогуляться по саду. Компанию им составил Лаврентий Берия.

К свите вскоре должен был присоединиться Ян Рудзутак, старый большевик, латыш по национальности. Он возглавлял Комиссию партийного контроля при ЦК и уже начал терять доверие Сталина.

– Почему вы бездельничаете? – неожиданно поинтересовался Иосиф Виссарионович, считавший себя большим садоводом. – Нужно прополоть кусты.

Партийным руководителям и охранникам ничего не оставалось, как взяться за работу. Они собирали ветки и подстригали кусты под жарким солнцем. Сталин в белой рубашке и мешковатых брюках, заправленных в сапоги, руководил ими, попыхивая трубкой. Он взял вилы и даже собрал немного травы. Берия ловко работал граблями, а один из москвичей рубил ветки топором. Желая покрасоваться перед вождем, Лаврентий Павлович выхватил у него топор и принялся ловко рубить ветки.

– Хочу показать хозяину сада, Иосифу Виссарионовичу, что для меня не проблема срубить любое дерево, – двусмысленно пошутил Лаврентий Павлович.

Он явно намекал на то, что для него не существует людей, которых нельзя тронуть. Скоро ему предоставится возможность вволю поработать топором.

Сталин уселся на плетеный стул, Берия расположился у него за спиной, как это делали в Средние века вассалы. Топорик он сунул за пояс.

В сад прибежала Светлана. Она уже называла Берию дядей Ларой. Вождь начал работать с бумагами. Лакоба слушал музыку через наушники, чтобы не мешать. Берия подошел к Светлане и посадил ее на колено. Фотограф щелкнул аппаратом, поймав этот удивительный миг. Лучи солнца поблескивают на стеклах пенсне Берии. Он ласково обнимает девочку, а на заднем плане усердно работает сам вождь.

Ворошилов и Буденный, тоже отдыхавшие в Сочи, предложили Сталину посмотреть на лошадей, которых выводят армейские коноводы. На экскурсию они отправились на открытом «паккарде». После осмотра лошадей решили поехать на охоту. Сталин весело шагал по лесу с ружьем на плече, сдвинув на затылок фуражку. Охранник спешил за ним, стараясь не отстать, и украдкой стирал пот со лба. Вечером, после охоты, они разбили палатки и начали жарить шашлыки.

На следующий день Иосиф Виссарионович отправился на рыбалку. Отдых проходил в веселой непринужденной обстановке. Это продлилось недолго…

* * *

Гнев Сталина вызвало сообщение из Москвы. Воспользовавшись отсутствием вождя, Серго Орджоникидзе решил настроить против него политбюро. Поскольку руководители один за другим отправлялись на отдых, за главного остался Лазарь Каганович. Он писал Сталину почти каждый день и неизменно заканчивал одной и той же просьбой: «Пожалуйста, сообщите нам свое решение».

Между партийными руководителями шла непрерывная борьба за деньги и ресурсы. Чем сильнее буксовала коллективизация и ожесточеннее становились репрессии в деревне, чем больше ускорялись темпы индустриализации и увеличивалось количество аварий на заводах, тем сильнее нарастало напряжение в политбюро.

Каждый из вождей старался урвать кусок полакомее для своего комиссариата или ведомства. Премьер Молотов часто ссорился со вспыльчивыми Орджоникидзе, наркомом тяжелой промышленности, и Кагановичем. Каганович боролся на два фронта. Кроме Молотова, он воевал с Кировым, у которого, в свою очередь, были очень напряженные отношения с Ворошиловым. И так далее.

Сталина эти распри вполне устраивали. Он был доволен, что соратники постоянно ссорятся. Поэтому для него, как гром среди ясного неба, прозвучало известие о том, что члены политбюро объединились.

Летом 1933 года на стол Молотова лег рапорт. В нем сообщалось, что на заводе в Запорожье выпускают бракованные детали для комбайнов и это не разгильдяйство, а саботаж. Молотов полностью соглашался со Сталиным в том, что раз политическая система и идеология безупречны, то все промахи должны быть результатом деятельности вредителей.

Молотов приказал генеральному прокурору Акулову арестовать виновных и наказать. Директор запорожского завода пожаловался Орджоникидзе. На рассмотрении дела в Верховном суде правительство представлял заместитель генерального прокурора Андрей Вышинский.

До революции этот юрист работал адвокатом и разделял тогда убеждения меньшевиков. Через несколько лет Вышинский станет одним из главных действующих лиц Большого террора.

Сталина в Москве не было, поэтому Серго отчаянно защищал подчиненных. В конце концов ему удалось убедить политбюро, в том числе и Молотова с Кагановичем, осудить обвинительную речь Вышинского на процессе, который, естественно, требовал сурового наказания для виновных.

29 августа Сталин узнал об интригах Серго Орджоникидзе и тут же отправил в Москву гневную телеграмму. «Считаю позицию, занятую политбюро, неправильной и опасной! – бушевал вождь. – Я нахожу прискорбным, что Молотов и Каганович не смогли побороть бюрократическое давление, которое оказал на них народный комиссариат тяжелой промышленности».

Через два дня Каганович, Андреев, Куйбышев и Микоян официально отменили свое решение. Сталин вновь задумался над тем, что Серго Орджоникидзе обладает опасным авторитетом и может поколебать уверенность даже самых близких и преданных сталинских соратников. О негодовании по поводу поведения наркома вождь сообщил Молотову: «Уверен, что Серго ведет себя как отъявленный хулиган. Как ты мог позволить ему уговорить тебя пойти против линии партии? В чем дело? Каганович сжульничал? И похоже, он не единственный. Я написал Кагановичу и выразил ему изумление и недовольство тем, что в этом деле он оказался в лагере реакционных элементов».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});