Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти - Саймон Монтефиоре

Киров не считал Сталина святым. В 1929 году, когда Сталин стал вождем, ленинградцы вспомнили ленинские слова об его грубости. Киров хорошо знал необычный менталитет старшего друга. Однажды какой-то студент прислал вождю письмо, в котором просил ответить на ряд вопросов по идеологии. Сталин отправил письмо Кирову с запиской: «Киров, ты должен прочитать письмо студента Федотова. Политически абсолютно безграмотный молодой человек. Может, ты позвонишь ему? Вероятно, это испорченный член партии, который любит выпить. Думаю, не стоит привлекать ГПУ. Кстати, этот студент, по-моему, очень хороший обманщик с антисоветским лицом, которое он ловко скрывает под маской простачка. „Помогите мне разобраться, – просит он. – Может, вы все понимаете, а я – нет“. Привет, Сталин».

Несомненно, крепкая дружба Кирова с Орджоникидзе, Куйбышевым и Микояном беспокоила Сталина. Многочисленные кризисы 1932 года: заговор Рютина, возражения Кирова против его казни, страшный голод в стране и самоубийство Надежды – показали вождю, что он нуждается в более преданных помощниках.

После смерти Нади Киров практически вошел в семью Сталина. Сталин настаивал, чтобы он останавливался у него, а не у Серго. Киров так часто бывал на кремлевской квартире вождя, что знал, где лежат простыни и подушки. Он спал на диване.

Дети любили Кирова. Светлана иногда устраивала для него кукольные представления. Больше всего ей нравилось изображать работу правительства. Первым секретарем, конечно, был ее отец. «Моему первому секретарю, – писала маленькая девочка правителю огромной империи. – Приказываю вам взять меня с собой в театр». Свои веселые распоряжения она обычно подписывала: «Хозяйка (Светланка)».

Светлана развешивала приказы в столовой над столом, где стояли правительственные телефоны отца. Сталин улыбался, приговаривая: «Слушаю и повинуюсь».

Каганович, Молотов и Орджоникидзе были в кукольном правительстве Светланы вторыми секретарями. К Кирову она относилась с особой теплотой, отмечала Мария Сванидзе, потому что «Иосиф с ним крепко дружил».

Постепенно Сталин вернулся к напряженной и аскетической кочевой жизни большевика-подпольщика. От бытования простого бедуина она отличалась лишь тем, что сильнее напоминала караван монгольского хана. Хотя Сталин был консерватором и не любил перемен, он не мог долго оставаться на одном месте. Ему нужно все время двигаться, постоянно куда-то переезжать. В его домах, конечно, имелись кровати, но главным местом отдыха служили большие диваны. Они стояли во всех комнатах.

– Никогда не сплю на кровати, – признался он как-то одному из гостей. – Всегда только на диване.

Вождь засыпал на том диване, на котором читал.

– Интересно, у кого из исторических деятелей была такая же спартанская привычка? – спрашивал он и тут же сам себе отвечал, показывая свои поистине энциклопедические знания: – У Николая I.

Всемогущий вдовец и его любящая семья. Серго, большевистский принц

После самоубийства Нади Сталин не мог больше жить в Потешном дворце и на даче в Зубалове – слишком горькими были для него воспоминания. Николай Бухарин предложил поменяться квартирами. После недолгих размышлений Сталин согласился. Вскоре он переехал в бухаринскую квартиру, расположенную на первом этаже дворца, приблизительно под его кабинетом.

Поскольку кабинет Сталина находился в том месте здания, где под углом соединяются два крыла здания, его обычно называли Маленьким уголком. Лакированный пол в центре комнаты устилали красный и зеленый ковры. Стены примерно на полтора метра были отделаны дубовыми панелями. Окна закрывали мрачные занавеси. В просторном кабинете было чисто и тихо, как в больнице.

Попасть к вождю можно было только через секретаря Поскребышева, сидевшего в приемной за безукоризненно чистым столом.

Маленький уголок представлял собой продолговатую прямоугольную комнату со старинными русскими печами, украшенными изразцами. К печам всегда можно было прислониться в холодную погоду, чтобы погреть больную спину или ноги.

Дальний правый угол комнаты занимал огромный стол. Второй стол, верх которого был обтянут зеленым байковым сукном, стоял слева под портретами Маркса и Ленина. С обеих сторон вдоль него выстроились стулья с высокими прямыми спинками, закрытые белыми чехлами.

Сейчас Сталин жил в здании Сената. Эта мрачная квартира с высокими сводчатыми потолками стала его главной московской резиденцией до самой смерти. «Она совсем не была похожа на нормальный жилой дом», – писала Светлана. Тут не было ничего удивительного, потому что когда-то в этом месте проходил коридор. Вождь надеялся, что дети будут играть в новой квартире каждый вечер. Он думал, что станет, как всякий нормальный отец, возвращаться вечером с работы, ужинать и заниматься домашними делами.

До войны ему удавалось вести привычную размеренную жизнь. Об этом говорят несколько его записок учителям детей, сохранившиеся в архивах.

Детям по-прежнему очень нравилось жить в Зубалове. Дача была их настоящим домом, поэтому Сталин решил ничего не менять в жизни детей. Себе же он построил новую одноэтажную загородную резиденцию в Кунцеве, всего в девяти километрах от Кремля. Эта самая современная для начала тридцатых годов дача стала на следующие двадцать лет главным домом Сталина. Ее часто перестраивали и достраивали. С годами она превратилась в огромный двухэтажный особняк сурового зеленоватого цвета.

На территории резиденции Сталина в Кунцеве имелось много других построек: домики для охраны и прислуги, коттеджи для гостей, теплицы, русская баня и специальный дом для огромной библиотеки.

Комплекс уютно расположился в сосновом бору. Его окружали два концентрических забора со множеством контрольно-пропускных пунктов и как минимум сотней охранников. В Кунцеве Иосиф Виссарионович наслаждался прирожденной любовью к уединению, являвшемуся внешним выражением его эмоциональной холодности и равнодушия.

Ночью в главном доме он находился один. Охрана и прислуга спали у себя.

Из Кунцева Сталин обычно выезжал после обеда. Дача находилась так близко от Кремля, что соратники и друзья вождя называли ее Ближней в противоположность другой загородной резиденции, в Семеновском, Дальней, в которой Сталин тоже нередко бывал. Тем временем в Зубалове продолжалась идиллическая жизнь. Там сохранился, по словам Светланы, «рай», напоминающий сказочный остров.

После смерти Нади Сталин не отгородился от внешнего мира. Он не стал затворником. Иосиф Виссарионович еще больше времени проводил со своими соратниками. Его жизнь теперь напоминала двор русского царя XVII века, при котором находились одни мужчины, а женщины не приветствовались.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});