Доза - Канделаки Коста

 

 - Ну что? — встретил его вопросом Уолтер, который, кажется, так и не сомкнул глаз.

 - Ничего, — недовольно ответил Кит. — Внутрь попасть не удалось. Но там сидит не один человек.

 - Я так и знал. Но там точно лаборатория? Ты чувствовал запах?

 - Лаборатория. И я даже знаю, чья.

 - Да ты что! И чья же?.. Хотя нет, не говори! — спохватился Уолт. — Мне не нужно это знать! Ну их к чертям, все эти чужие тайны!.. Давай–ка лучше спать.

 

 

Глава 15

 

 Кит проснулся сразу, резко, будто кто–то толкнул его в плечо.

 Открывать глаза, казалось, бессмысленным, ведь все равно в такой тьме ничего не увидеть. Он полежал несколько минут, перевернувшись на другой бок, чтобы отошла затекшая нога. Потом включил мини–фонарик и в его тусклом синем свете выбрался из своей временной берлоги. Часы показывали начало шестого.

 Завозился в своей нише разбуженный Уолтер.

 - Сколько времени? — спросил он не проснувшимся голосом.

 - Четверть шестого.

 - Ух ты… А ты чего ж в такую рань, мил человек?

 - Дела, — коротко бросил Кит, надевая тяжелую от револьвера ветровку, которой укрывался.

 - А–а… Если пойдешь прямо, вон за те котлы, то там есть раковина, можно умыться. А туалет — дверь чуть дальше, по коридору. И даже смыв работает!

 Когда Кит вернулся, уже умытый, в нише Уолтера горел фонарь, а на большом пластиковом разделочном столе лежала нехитрая снедь: соевые лепешки, две коробки «растворимой» лапши, коробка соевого молока. На спиртовке шумела, закипая, налитая в кружку вода.

 - А ты что не заселишься в какую–нибудь квартиру? — поинтересовался Кит, пока они перекусывали. — Жилья нормального сейчас сколько хочешь.

 - А привык, — не задумываясь, ответил клошар. — Здесь хорошо, тихо, безлюдно. Вот зимой только холодно, на зиму я в подвал ухожу. Там комфорта такого нет, как здесь, но зато теплей.

 - Здесь, конечно, комфортно, — усмехнулся Кит, оглядывая, насколько хватало света, интерьер столовой.

 - А ты зря усмехаешься, — обиделся Уолтер. — Вы там, на улицах, скоро от чумы повымрете все или будете лыбиться ходить от счастья, пока не передохнете. А я здесь отсижусь. Жратвы после вас останется много, на мой век хватит.

 - Может, оно, и так, — покачал головой Кит. — Только вряд ли. Попадешься ты однажды тем парням, что приходят в лабораторию. И посадят они тебя на снук, если сразу не убьют. И будешь ты слоняться тут во тьме, как билетер, и лыбиться, пока не придет ломка. А за ломкой явится смерть. А смерть у снукеров жуткая.

 - Ну ты это, мил человек, — поморщился клошар, — ты давай без трагизма. Без тебя тошно.

 - Лаборатория–то знаешь, чья?

 - Не знаю и не хочу знать, — отмахнулся Уолтер.

 - Эй! — окликнул их гнусавый голос из угла, где были составлены столы. — Долго вы будете болтать, а?! Дайте поспать, уроды!

 - Жрать будешь, Глен? — окликнул прокаженного Уолтер. — Есть лапша.

 Тот заворочался, застонал, матерясь; заскрипел под ним стол.

 - Не могу я даже вспоминать об этой проклятой лапше, — ответил больной. — Блевать тянет.

 - Ну ты поешь, потом проблюешься, — хохотнул клошар.

 Пока Кит дожевывал свою порцию, Уолтер залил кипятком еще одну чашку лапши, вместе с куском лепешки отнес Глену.

 - Ты его подкармливаешь? — удивился Кит. — От него же никакого толку, все равно умрет.

 - А какой тебе нужен толк? — задумчиво посмотрел на него клошар.

 - Ну, он же не добытчик, — пожал плечами Кит. — А ты не настолько богат, чтобы содержать его.

 - Ты, мил человек, странные вещи говоришь, — покачал головой Уолтер. — Глен — мой друг, можно сказать. Мы с ним вместе уже шестой год тут кантуемся. Он меня и привел сюда. Отбил, больного, у гуимов на улице и почти на себе сюда притащил. Он здоров еще тогда был. Так что я ему, можно сказать, жизнью обязан. А то, что судьба ему свинью подложила, так в том его вины нет.

 - А ты чем в нормальной жизни занимался? — поинтересовался Кит.

 - В нормальной?.. — повторил Уолтер. — А была она, нормальная–то? Я уж и не помню.

 - Я помню, — донесся из угла голос Глена.

 - Ну? — бросил ему Кит.

 - А что «ну»… Я людей лечил. Врач я был. Говорили, что от бога врач… Наверное, правду говорили.

 - Вот, — кивнул Уолтер в сторону Глена. — А ты, мил человек, говоришь «толк»…

 - Ну а ты? — спросил Кит.

 - Я–то?.. Гы–гы… Да смешная у меня профессия была, и не профессия вовсе, а так — род занятий.

 - Ну?

 - Писателем я был.

 - Да ты что! — улыбнулся Кит. — А фамилия как? Может, я тебя читал?

 - Это вряд ли, — покачал головой Уолтер. — Когда мое писательство кончилось, ты еще на деревянной лошадке скакал и картонной саблей размахивал.

 - Ну а все же? — настаивал Кит.

 - Да он под псевдонимом писал, — известил из своего угла Глен. — Джед Хайтер.

 - Хайтер… — повторил Кит. — Хайтер… Нет, не слышал даже.

 - Оно и понятно, — кивнул Уолтер.

 - Глен, а тебе фамилия Хилман говорит о чем–нибудь? — спросил Кит у прокаженного. — Стив Хилман.

 - Нет, — ответил тот почти сразу. — А кто это?

 - Ну, тоже врач. Или химик… Или и то и другое.

 - Не знаю.

 - А Эрджили?

 - Эрджили? — повторил прокаженный. — Ну–у, кто ж не знает профессора Эрджили!

 Сердце Кита радостно рвануло вскачь.

 - Только, — продолжал Глен, — его же убили.

 - Да нет, живой, — нерешительно улыбнулся Кит, чувствуя, как дробный стук сердца сменился ударами похоронного колокола.

 - Да?.. Странно. Я как–то встретил его жену, года два назад. Она сказала, что профессора убили.

 - Жену? — оторопел Кит. — У него нет жены. В смысле, она есть, но она уже года три лежит в клинике, в семнадцатом районе.

 - Ты о каком Эрджили говоришь, приятель? — хмыкнул Глен. — Я тебе про цыгана, профессора Гончо Эрджили.

 - И я про него, — ответил Кит, чувствуя, как горят щеки и уши — верный признак того, что до него дошло, насколько он облажался.

 - Ну так его жена жива и здорова и не лежит ни в какой клинике! — раздраженно выпалил прокаженный. — А что за клиника? В семнадцатом районе было только пульмонологическое отделение.

 - Реабилитационный центр для снуксил–зависимых.

 - Первый раз слышу, — хмыкнул Глен. — Его, наверное, недавно открыли.

 «Этого не может быть! — зазвенело в голове Кита. — Этого не может быть! Эрджили лечил маму! Ей стало лучше!»

 Он же сам, лично, видел эту клинику.

 Эрджили — не Эрджили?..

 Но тогда кто он?..

 Тони Скарамо.

 «Идиот! Почему ты не поверил Джесс?!»

 - Эй, ты чего так скуксился, парень? — окликнул его Уолтер.

 - А? — встрепенулся Кит. — Кажется, мне надо идти…

 Нужно вытащить маму из клиники. Но до четырех часов его туда не пустят.

 Нужно предупредить Сиплого, чтобы никуда не совался.

 Нужно сходить на сорок восьмую. Если Эрджили все–таки придет на назначенную встречу, Кит сможет выяснить все.

 Нужно встретиться с Джессикой.

 - Тебя проводить? — предложил Уолтер. — А то с твоим светлячком, не ровен час, заблудишься.

 - Да, — кивнул Кит. — Да, Уолт, спасибо.

 

 Он вышел на четырнадцатую и, в едва набирающем силы хмуром рассвете, двинулся на юг, в сторону дома Джесс.

 Улица была пустынна. Зябкий туман рваными клочьями нависал над дорогой, приглушая шаги, щекоча ноздри влажным и холодным запахом раннего утра. Кит любил этот запах с детства, но только сейчас заметил, насколько он неуютен и тревожен…

 В окнах Джессики уже горел свет.

 Кит не знал, что он ей скажет. Глазами Джесс всё, оказывается, виделось так, будто бы он, Кит, служит на посылках у псевдо–Эрджили. Ну и ладно. Он скажет ей про сегодняшнюю встречу с цыганом, на которую тот скорей всего не придет. Скажет про документы Хилмана и про Сиплого. Он сделает для нее все, о чем бы она не попросила.

 Оглянувшись, просмотрев улицу, насколько позволял гуляющий по ней туман, Кит вошел в подъезд. По–привычке забыв про работающий лифт, взлетел на седьмой этаж, позвонил.

 Через минуту хотел позвонить еще раз, но отдернул поднятую к кнопке звонка руку, сунул ее за пазуху, доставая револьвер.

 Сердце оборвалось в понимании того, что внутри он никого не найдет. Кроме Джессики. Мертвой. Если бы ее гости были еще внутри, они бы закрыли дверь на замок. Но она была чуть–чуть, едва заметно, приоткрыта, пропуская наружу тонкую полоску света. Быть может, ее подало назад сквозняком. Нечего было и думать, что это сама Джесс решила вдруг посидеть с открытой дверью в ожидании раннего гостя — не те нынче времена!

 Он легко, совсем несильно, нажал на ручку. Отклонившись на всякий случай в сторону с линии огня, медленно, сантиметр за сантиметром открыл дверь до упора, до того, как ручка с еле слышным стуком уперлась в стену прихожей.

 Судя по тому, как запеклась кровь, образовавшая лужицу вокруг головы и собравшая короткие волосы в один бурый колтун, ее убили не меньше шести часов назад. В общем, часа через два–три после того, как он ушел отсюда, Джессика уже была мертва. Они позвонили. Она открыла. Выстрел в лоб. Захлопнули дверь. Ушли.