Бессердечный принц. Раскол - Яна Мелевич

схватил брошенный на пол пиджак. Нетрудно догадаться, ради чего или кого все велось.

— Умеешь ты испортить настроение, — протянул я. — Опять про Мечехину?

— Я отправляла запрос, — упрямо поджала губы Ольга.

— Она преступница. Ее судьбу решит суд.

— Я в курсе, чего он там нарешает. Разве помощь невинной девушке без родни и поддержки не входит в твое: «Оставаться ближе к народу, ибо в нем сила страны»? — она притопнула ножкой, отчего юбка колыхнулась. — Алекс, просто маленькая просьба.

— А потом еще одна, после нее десять, — я очертил пальцем круг. — Не припомню, чтобы в нашем договоре фигурировали твои бесконечные хотелки.

Ольга сменила тактику: с гнева перешла на ласку. Мягкой поступью, она скользнула ко мне и захлопала длинными ресницами, отчего браслет моментально нагрелся. Одурманивающие разум чары притупили инстинкт самосохранения, возбуждение прилило к нижней части живота. Путались мысли, терялась нить спора.

В итоге я коснулся рубина на браслете и зашипел от боли. Треклятый камень обжег кожу, зато прогнал наваждение.

— Однажды я тебя убью за подобные штуки, — цыкнул я, Ольга же потерла виски и сморщила нос.

— Или я умру раньше от мигрени.

— За свою новую горничную отвечаешь головой, — я застегнул пиджак. — И сходи к лекарю, боли стали слишком частыми гостями в наши встречи.

— Трачу на тебя остатки здоровья, — фыркнула Ольга и потерла лоб. — Выпью обезболивающее. Похоже, я не отошла после вчерашнего нападения.

— Оля…

— Спасибо за Оксану, ваше императорское высочество, — она развернулась, нежная ткань платья заскользила по длинным ногам.

— После подобных выступлений она утверждает, что у меня невыносимый характер, — пробормотал я уже на выходе, слыша в ответ короткий смешок. Пришлось добавить чуть громче: — Про лекаря и платья был приказ!

— Кроваво-красное и никаких больниц, я вас услышала!

Лишь закрыв дверь, я осознал, что мы ни разу не коснулись вчерашнего отчета и происшествия в Трубецком бастионе.

Я спустился по лестнице, кивнул одному из слуг, чтобы принес одежду. Без интереса окинул взглядом обстановку, остановился на лепнине и невольно усмехнулся: не зря Ольге так не нравился дом. Вроде бы небольшой и уютный, но прошлые хозяева слишком стремились к выпячиванию регалий. А ведь при покупке отсюда вывезли тонны безумно дорогого барахла.

— Нет, я все-таки ей скажу!

— Софа, стой!

Резко обернувшись, я вскинул брови. Падчерицы Ольги сжались под моим пристальным взглядом. Лишь одна, младшая, кажется, быстро взяла себя в руки и вздернула подбородок.

София чинно сцепила пальцы в замок, затем произвела подобие книксена. Вторая девица, Натали, повторила приветственный жест за сестрой и склонила голову, чтобы я не видел выражения ее лица за светлыми прядями. Судорожно сминая ткань юбки, она переминалась с ноги на ногу и кусала розовую губу, словно очень нервничала.

— Ваше императорское высочество, — наперебой выдали сестры.

— Барышни, — я слегка кивнул, затем сделал шаг в направлении выхода. Там меня уже ждал слуга с пальто, но двинуться не смел.

— Ваше императорское высочество, вы не останетесь на обед? — высокий голосок неприятно ударил по затылку.

Я повернулся к девицам Репниным-Волконским и мысленно напомнил себе, что они дочери Ольги. Пусть дурные во всех отношениях, зато полезны в качестве приманки для малолетних болванов вроде Орлова или Юсупова. Всего-то дань вежливости, а вот долго разговаривать с девчонками меня никто не заставлял.

— У меня много дел, — прохладно ответил я, заметив, как старшая сестра толкает в бок чересчур ретивую младшую. — Буду рад, если вы украсите будущие балы своим присутствием.

Натали зарделась, София нагло ухмыльнулась. Последней точно не хватало тяжелой руки, чтобы выбила дурь из пустой головы.

— Неужели только наша стареющая матушка интересует вас как женщина? — дерзкий вопрос вылетел раньше, чем я отошел на приличное расстояние.

— Софи!

Младшая девица Репнина-Волконская проигнорировала и мой взор, и предупреждающий окрик Натали. Демонстративная наглость, которую излучала Софи, вызвала у меня раздражение и скуку: таких язвительных особ часто ждало поражение. Потому что они не осознавали, против кого направляют стрелы с ядом.

Я не торопился — некуда. Подошел вплотную к Софии поступью дикого зверя на охоте и с любопытством отметил полное отсутствие страха передо мной. Словно ее не беспокоила близость мужского присутствия, как случалось с девчонками, едва перешагнувшими порог совершеннолетия. Часто они казались упрямыми и вызывающими, но по большей части просто хотели внимания.

Софи ждала не только продолжения разговора. Дыхание чуть замедлилось, грудь под полупрозрачной тканью блузки поднялась и опустилась, а кончик острого язычка скользнул между розовых губ. Будь я чуть свободнее во времени, провел бы чудесные часы, отвечая настоль беззастенчивый флирт. Увы, плохая новость. На провокации со стороны притягательных, но совершенно не думающих о последствиях дам я не отвечал давным-давно.

— Вы считаете, что легко можете заменить свою мачеху в занятной беседе на час-другой? — спросил я и поправил выбившуюся из прически прядь волос.

Натали громко ахнула, а София поддалась вперед. В глазах вспыхнули огоньки, она будто жаждала поглотить меня.

— Отчего нет, ваше императорское высочество, — прохрипела она.

Хвала Всевышнему, слуга еще в начале пикировки удалился в смежные комнаты, хотя слухи все равно пойдут. С каждой утекающей секундой один пикантный момент грозил перерасти в скандал небывалых размеров. Это поняла даже Натали, потому схватила приросшую к паркету Софи и дернула на себя.

— Ваше императорское высочество, я прошу прощения. Моя сестра нездорова и не совсем осознает последствия сказанных ею слов, — процедила она сквозь зубы в отчаянных попытках спасти положение.

— Ничего, все замечательно, — я склонил голову, пальцы крепко стиснули хрупкое плечико и Софи невольно взвизгнула от боли. А когда пододвинулся ближе, она прекратила трепыхания и прислушалась: — Игра вслепую с чем-то очень весомым весьма занимательна. До тех пор, пока тебя не перемололо в труху. Кровавую и бесполезную для общества.

Белесые пятна уже покрыли значительную часть лица двух сестричек, когда я уходил. Прощальные слова, брошенные на пороге, прозвучали и как угроза, и как наставление:

— Надеюсь, увидимся с вами на балу, барышни. Берегите себя, всякое случается в наше неспокойное время.

На крыльце топтался Баро, его тоскливый взор наполнился радостью, а лицо осветило счастье. Привыкший к непогодам и любым условиям работы, командир моей лейб-гвардии все же промерз на ветру. Оно и неудивительно, снег буквально горстями забрасывало под