Будь крутым - Элмор Леонард

— Ну так заставьте их!

— Либо можно устроить опознание для вас — выстроить вместе с вами в ряд подобранных людей и посмотреть, не укажут ли на вас свидетели.

— Парней, которых пристрелили, контуженых, без сознания, рэперов вы считаете свидетелями? Чего вы ко мне привязались? Ведь именно меня они пытались убить.

— Дело не в вас, — усталым голосом сказал Даррил, — но я должен узнать все досконально.

— Арестуйте двоих русских, Даррил, без права на поручительство, судите, дайте им срок и закройте дело. Обычная бандитская разборка. Меня все еще держат на прицеле Раджи, Ники или кто там нанял Джо Лаза, чтобы меня убрать. Неужели жертва не имеет никаких прав?

И опять этот пристальный, оценивающий взгляд, после чего Даррил шлепнул на стол перед Чили папку и открыл ее.

— Хотите узнать про Раджи? Я отправился в отдел бандитизма за сведениями, надеясь, что обойдусь без компьютера. Не люблю я всю эту автоматику. Ну я и спрашиваю: «Знаете некоего Раджи?» Сержант говорит: «А какой из них вам нужен?» Пришлось включить компьютер. И найти там разных Раджи. — Даррил углубился в папку. — Тот, кого вы знаете, это Раджи Тейлор.

— Он под этим именем ходит?

— Нет, дружище, это имя, записанное в его метрике. Роберт Тейлор. Пойман на растратах, воровал автомобили в округе и перепродавал их. Был осужден окружным судом, после чего в табуляре Роберт Тейлор превращается в Реджи — Реджи Джексон, Реджи Миллер — думаю, что после того, как он был назван в честь кинозвезды, он считал своим долгом и клички брать соответствующие, называться именами знаменитостей, словно все они ему ровня. Особой изобретательности не выказал до тех пор, пока не придумал себе имя Раджи. Потом уже он фигурирует как сутенер. Попадался пару раз при облавах, но в последние годы ни в чем не замешан.

— А фамилии у него нет как нет!

— Да, просто Раджи. Как Либерейс. Что сближает его с парнем, который работает на него. Вам знаком Элиот?

— Ага. Педераст-самоанец.

— Пора и о нем поговорить. Видите ли, выяснив, что Раджи сутенерствовал, я связался с отделом сексуальных преступлений. И узнал, что Раджи является агентом некоторых стриптизерш и платит телохранителю по имени Элиот Вильгельм.

— Но это не настоящее имя.

— Знаю. Подлинное его имя Вилли Виллис. Но зачем парню, говорящему, что он самоанец, понадобилось зваться Элиотом Вильгельмом?

— Ну, если тебя зовут Вилли Виллис… — сказал Чили.

— Знаете, что интересно в этом Элиоте? — прервал его Даррил. — Что он отбывал срок в исправительном заведении «Кулани», это на Гавайях, за то, что выкинул кого-то из окна отеля с десятого этажа. Будучи в тюрьме, попал в заварушку, дрался, буянил. Сломал руку охраннику и едва не убил ножом двух своих сокамерников.

— Да, с таким шутки плохи, — сказал Чили, думая о предложенной им этому парню кинопробе. — Элиот мечтает пробиться в кино. Потому и придумал себе такое броское имя.

— Вот как? И он что, способный?

— В известных способностях ему не откажешь, например, выбрасывать людей из окна. Но в разговоре он смирный, как огромный плюшевый медведь. Так он с Гавайев?

— Там он совершил преступление, и там же его судили. Теперь же он ошивается с Раджи, почему его и держат на заметке в отделе сексуальных преступлений, так как не заметить такого трудно. Мама его афроамериканка, Марселла Виллис, живет в Комптоне. Она называет ребенка Вилли и объясняет ему, что папа его самоанец и, когда они познакомились, был военным моряком. Говорит, что они должны были пожениться, но как только родился Вилли, самоанец ее бросил и вернулся к себе на Самоа. Она говорит также, что самоанец он только наполовину, но роста он огромного и очень сильный. Подростком Вилли меняет имя и отправляется на розыски предполагаемого отца, но добирается он только лишь до Гавайев. Видите ли, считать себя самоанцем ему нравится, но ничего об их культуре и что они такое, он не знает. Он строит из себя самоанца, комплекция у него для этого подходящая, но, кроме комплекции, ничего самоанского в нем нет.

— Что бы там ни было, — сказал Чили, — его досье гораздо интереснее, чем досье Раджи, а обвинение в насильственных действиях и хулиганстве гораздо живописнее, чем когда в вину тебе вменяется угон автомобилей и связь с проститутками.

— Вот он и мог застрелить русского у вас в доме, — сказал Даррил. — Вам это приходило в голову?

— Но тогда при чем тут Джо Лаз? Мне нравится сюжетный ход, который вы обыгрывали раньше: Джо Лаз убивает русского, а потом сам получает пулю из своего же собственного оружия.

— Ну, тогда Элиот с его бешеным характером вполне мог пришить Джо Лаза, предварительно избив его по наущению своего босса Раджи.

— Вы обвиняете меня в придумывании сюжетных ходов, — сказал Чили, — а сами сейчас занимаетесь тем же самым.

— Да? А я-то считал, что собираю воедино улики, пытаясь понять, кто убийца, после чего закрываю это дело и концентрируюсь на русской бандитской группировке, пока на меня не навесят еще какое-нибудь дело. Моя жена поинтересовалась, почему я в последнее время так поздно задерживаюсь на работе. Я же ответил ей, что это потому, что Чили Палмер делает кино.

Проснувшись в это утро с Элейн, Чили подумал, что впервые в жизни проснуться с женщиной ему показалось отдельным, имеющим собственную ценность приключением, а не просто финалом вместе проведенной ночи. Ведь проснувшись, можно даже не вспомнить имени женщины — как ее там: Джоанни, Джоанна?… Вот она похрапывает с открытым ртом, а ты удивляешься: неужели это та самая женщина из коктейль-холла, которая казалась тебе накануне настоящей кинодивой, но чье имя ты тогда не помнил, да и сейчас не помнишь? Проснувшись рядом с Элейн и глядя на нее, еще спящую, он отчетливо помнил все, что было накануне. И когда он коснулся ее лица, а она открыла глаза, она не застеснялась и не устыдилась. Лишь поглядела на него и сказала:

— Ты еще здесь? — и улыбнулась. А когда он заулыбался, спросила: — О чем ты думаешь?

Он ответил, что на ум приходит реплика из картины «Касабланка», но хочется придумать нечто получше.

— Финальная реплика? — сказала она. — Ее трудно переплюнуть. — Он сказал, что хочется быть оригинальным. Она спросила: — Ну, тебе было хорошо? — Чудесно, сказал он, просто здорово, и что он думал о том, что если сначала просто дружить, а потом стать любовниками… Но Элейн прервала его, сказав: — Не старайся, Чил. Знаешь, слов «чудесно» и «просто здорово» вполне достаточно.

День после этого прошел в делах: он встретился с Хью Гордоном на «БНБ», чтобы обсудить планируемые гастроли «Одессы» и выпуск и продажу их сингла.

— Тебе это недешево обойдется, Чил. Пятьдесят тысяч для новичков, и это только за то, чтобы охватить один штат, розничную торговлю и радио. Расходы на гастрольную поездку — отдельно. Я могу дать отбой прямо сейчас, если хочешь.

Чили сидел на диване сбоку, напротив гигантского письменного стола Томми, из-за которого с другой стороны выглядывала аккуратная головка Хью. Чили сказал:

— Нет, продолжай.

— Что касается расходов по части гастролей, то междугородний автобус им не нужен. Я арендую для них фургончик на пятнадцать пассажиров, где будет полно места и для усилителей, оборудования и багажа. Дейл сказал, что он поведет его. Должен тебе признаться, что парень этот — просто находка. Три недели переездов, питание и гостиницы для четверых, включая Виту… Погоди, для пятерых: я забыл Кертиса, который ставит им звук. Итак, с фургончиком расходы потянут на семьдесят пять сотен. Они прихватят с собой несколько сотен си-ди-дисков и штук сто маек. Майки черные с красной заливкой спереди, на которой надпись белой краской: ОДЕССА. Линдина задумка. Продать их — так можно выручить пять «косарей» или больше, в зависимости от приема у публики — пройдет ли у них шоу. Если пройдет с успехом, этим можно будет почти покрыть расходы.

Хью говорил все это, поминутно заглядывая в лежавшие перед ним записи и не выказывая большого энтузиазма.

— Ты вроде не рад этому, — сказал Чили.

— Просто озабочен, — ответил Хью. — Мы переделали си-ди, включив в него новые песни, и из одной готовим сингл для посылки на радиостанции. А я вот все думаю, не рановато ли.

Что за странность!

— Но, Хью, они играли вместе лет десять. Неужели же ты думаешь, они не спелись?

— Главный вопрос, который я себе задаю, — сказал Хью, — это куда отнести эту музыку? Ну, пускай это рок со звенящей ноткой, звонкий рок, очень американский, как заявляет Линда. Но, по-моему, так определяя, попадешь в нишу слишком узкую — не то рок, не то кантри. Поэтому, наверное, мы обратимся к альтернативщикам. Разошлем запись на второразрядные станции, передающие альтернативную музыку. Если она прозвучит, крупные станции сами заинтересуются. На той неделе они играют в четырех клубах Лос-Анджелеса. Это все часть моей программы. А через неделю начинают колесить по окрестностям — трехнедельный тур и, наверное, не прибыльный, если не распродать билеты. Мы будем раздавать контрамарки, чтобы пустого зала не было. Важно, чтобы о нас заговорили. К тому времени, как группа доберется до Сан-Диего, это к концу первой недели, альтернативные станции начнут крутить сингл.