Пленники Барсова ущелья - Вахтанг Ананян

- Пусть каждый из вас припомнит, как вел он себя в то время, когда хлынула вода, и потом… - с жаром произнес он и обвел товарищей пытливым взглядом.

Саркис потупился, а Шушик улыбнулась:

- Я плакала и звала маму…

- Напрасно, - наставительно сказал звеньевой. - Нам, может, придется перенести не менее тяжелые испытания, и надо к ним готовиться.

Лишения, казалось, совершенно не сломили Ашота. Ну и воля была у этого мальчика! Голос его звучал среди скал твердо, звонко, но, как всегда, уж слишком торжественно.

- Я хочу рассказать вам одну историю, - начал он после небольшой паузы. - Однажды, слышал я от деда, на Севан приехал из Петербурга ученый, академик. Хотел побывать в монастыре. А монастырь находился на острове. Вот и попросил он рыбаков Цамакаберда [25] отвезти его. Рыбаки согласились и повезли его на своей барже. Плывут. Ученый спрашивает одного из рыбаков: “Приятель, ты знаешь арифметику?” - “Нет, барин”. - “Жаль, - качает головой барина - четверть жизни твоей потеряна”. Спрашивает другого: “А ты грамматику знаешь?… А географию?…” - “Нет, барин, мы люди неграмотные, наша жизнь только тут, на озере, проходит” “Жаль, половина вашей жизни потеряна”, - говорит приезжий. На полпути поднимается буря. Рыбаки снимают с себя одежду. Один из них спрашивает: “А ты, барин, плавать умеешь?” - “Нет”. - “Жаль, вся твоя жизнь потеряна: перевернется сейчас наша баржа”… Зачем я повторил вам этот рассказ моего деда? - продолжал Ашот.

Но Гагик без стеснения перебил его:

- Поняли, поняли! Из пе-да-го-гических соображений, - с нескрываемой иронией протянул он. - Ты, брат, верен себе…

Ашот вспылил, но закусил губу. Кто знает, может, действительно сейчас неуместно было призывать товарищей к мужеству? Хотя почему?… Ашот считал, что подобные беседы никогда не лишние.

Несколько секунд все молчали, затем Ашот, решивший не обращать внимания на выходку Гагика, обратился к Саркису:

- Я хочу кое-что сказать тебе. Не сердись, я больше не буду говорить неприятные слова, это последние. Слушай, Саркис, ведь отец твой не всегда будет заведовать складом, так? Значит, и ты не всегда сможешь пользоваться готовеньким. Наступят времена, когда тебе придется собственным трудом добывать, средства к жизни. А ведь ты привык лежать под деревцем и ждать, что груша сама в рот свалится.

Все засмеялись, смущенно улыбнулся и Саркис.

- Посмотри на Асо! - воодушевленный успехом, говорил Ашот. - Вот с кого все мы будем пример брать! А ведь ты всегда смотрел на него с пренебрежением.

Асо покраснел, а почувствовав на себе ласковый взгляд Шушик, вовсе растерялся. Он жил на ферме, в обществе пастухов и нескольких старух, - товарищей мальчиков, не говоря уже о девочках, у него не было. Ведь пастушок всегда ходил со стадами: летом - в горах, зимой - в Муганской степи. Какие уж там девочки. Вот, должно быть, почему присутствие Шушик особенно смущало его. Оно же и толкало его к действию, к отважным поступкам. В голове мальчика рождались мечты… Ему хотелось сделать что-нибудь необычное, такое, что сразу же привлекло бы к нему внимание ребят, а главное - тоненькой девочки с ласковым лицом, той, которую он называл своей сестрой.

Но что же чувствовал Саркис? В его сердце царило смятение. Эти ребята, думал он, не любят его, а дела его отца и вовсе им противны. И все же они дважды спасли ему жизнь. Саркис понимал, что один он безусловно погиб бы. Окончательно решившись, он смущенно сказал:

- Я виноват перед вами, товарищи. Пойдите поройтесь там… под рыжим камнем возле орехового дерева… Там еда есть, возьмите…

Ребята молча посмотрели друг на друга.

- Орехи?! - первым вскинулся Гагик. - Так чего же вы сидите?…

Бойнах в тревоге вилял мохнатым хвостом и вопросительно поглядывал на хозяина, видимо желая понять что же, собственно, происходит.

Асо поднялся и поспешил за Гагиком. За пастушком вышла Шушик. Они подбежали к белкиному складу как раз в ту минуту, когда Гагик уже открыл его и набивал карманы орехами.

- Ох, и поцеловал бы я твою мордочку! - приговаривал он при этом, видимо, вспоминая белочку. - Вы поглядите-ка только, как заботливо она закатывала сюда своими лапками орешки, - один за другим, один за другим. И все для того, чтобы спасти нас от смерти. Ох ох-ох! Не орехи, а… кто съест, тот поймет, кто не съест - не поймет.

Отрывочные восклицания Гагика доносились и до ушей Саркиса. Устремив взгляд на купавшееся в небе облачко, он лежал и думал, что вот наконец и в его жизнь вошли товарищи - хорошие, сердечные. Никогда у него не было таких товарищей, да он, впрочем, и не испытывал нужды в них. А теперь, окруженный друзьями, их теплом и. вниманием, он начинал чувствовать, что на душе у него стало лучше, чище, и от этого жизнь казалась совсем иной…

Посоветовавшись, ребята решили временно отказаться от работы на тропинке. Какая работа, если негде согреться, отдохнуть, поспать! Прежде всего надо было найти новую пещеру, создать в ней сносные, условия, отдохнуть, оправиться от потрясений последних дней.

И во всех этих заботах снова и снова самым важным, самым неотложным был вопрос о еде.

ГЛАВА ПЯТАЯ

О том, как нашим ребятам пришлось начинать все сначала

Да, к несчастью, они были принуждены начать все сначала. Слепые силы природы лишили их всего: жилища, очага, пищи, оружия.

Ашот с Асо занялись поисками новой пещеры. Шушик оставалась возле Саркиса, а Гагик получил задание найти какую-нибудь еду.

Ашот и Асо поднимались на гору.

- Пойдем в Воробьиную пещеру, там, должно быть, сухо и тепло, раз там ночуют птицы, - предложил Асо.

Ашот молча согласился, и они свернули к скалам, окружавшим ущелье справа. Там, у их подножия, чернел вход в пещеру.

Вскоре мальчики остановились и перевели дух.

- Тут будет холодно, - решил Ашот: - вход слишком широк. Надо найти пещеру с низким и узким входом.

- Да, - согласился Асо. - Но ведь если вход будет узким, дым будет стлаться по самой земле, глаза выест, - сказал Асо. - А из этой дым будет выходить легче и скорее. Вход мы заложим камнями, и он станет уже.

В другое время Ашот не согласился бы, но события последних дней как будто сделали его более покладистым. Ничего не сказав, он вошел в пещеру. Голову наклонять не пришлось, но чем дальше, тем потолок пещеры становился все ниже и постепенно, образуя угол, спускался к самому полу. Именно поэтому Асо и утверждал, что в такой пещере дым не будет стелиться по потолку.

Выйдя наружу, ребята заметили, что здесь, вдали от их прежнего жилья, довольно много валежника, травы. Уцелели и невзрачные елочки, разбросанные по склонам.

Ашот и Асо быстро собрали топлива, наломали пышных еловых веток и вернулись к товарищам.

Гагик встретил их на пороге:

- Что это у тебя. Ашот, глаза поблескивают? Наверное, прекрасное жилье нашел? - затараторил он. - Только я лично ни в какую пещеру не полезу в такой ясный день.

Солнце действительно грело так, что ни у кого не было охоты прятаться в холодный каменный мешок.

В прошлую ночь ребята так настрадались от холода, что сейчас были почти счастливы, и как ни настаивал Ашот на том, что пора заняться переселением в новое жилье, никто не мог заставить себя встать с места.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

О том, какие неожиданности подстерегают человека, если, заняв высокую должность, он забывает о скромности

Сладкая дремота овладела в этот день пленниками Барсова ущелья. Особенно наслаждался ею Саркис.

Мальчик лежал на спине, положив руки под голову и протянув больную ногу к костру. Неподвижно уставившись в голубую гладь неба, он восстанавливал в памяти и переживал события дня. Порой на его лицо набегала мрачная тень, но почти сейчас же ее сменяла счастливая улыбка.

Закрыв глаза, вновь и вновь переживал Саркис то свое падение со скалы, то буйную силу потока - короткое, но, пожалуй, не менее страшное мгновение. А нога? Ах, какая это была ужасная боль! И здесь помогли товарищи. Ведь они и не знали, что избавили его от большой беды.

И Саркис вспомнил случай, который произошел, когда электрифицировали колхозный ток. Монтер Рубен упал со столба и вывихнул тазобедренный сустав. Рубена не отвезли вовремя к хирургу, и он целые две недели пролежал дома, а потом уже ничего нельзя было сделать. Даже профессор не помог. Он сказал, что на тринадцатый день еще можно было спасти ногу, а позже - никак. Так и остался Рубен хромым и будет ходить на костылях до самой смерти…

Вот от какого большого несчастья спас его, Саркиса, пастух Асо!

- Потерпи же немного, Ашот! - донесся до Саркиса голос Гагика.

Но, не дослушав, Саркис снова вернулся к своим мыслям, и голоса товарищей, казалось, отдалились.

“А мало разве сделал Ашот? Он меня не то что от увечья - от самой смерти спас! - с возрастающим чувством благодарности продолжал размышлять Саркис. - Только между Ашотом и Асо горы и ущелья лежат. У Асо - золотое сердце. Он делает добро незаметно, не задевая этим тебя, а у Ашота все напоказ. Сделает что-то большое, хорошее, но так, словно в лицо тебе швырнет, да еще, того и гляди, попрекнет… Да, когда Ашот произносит свои наставления, чувствуешь, что он считает себя вправе говорить тоном благодетеля. Мол, сделал что-то для тебя - и ты ему обязан. Нехорошо!…”