Клад отца Иоанна - Лимонов Анатолий Иванович

- Не клоп, акроп! - поправил я, рассмеявшись. - А кроп по-украински - это укроп!

- Ой, извини!- тоже улыбнулась девчонка. - Такие названия смешные... И ведь не обидныевовсе...

- Это ужточно! - согласился я, и мы тихонько рассмеялись.

- Слушай, Жор,а роза собачья - это ведь шиповник?

- Ну да...

- А почемусобачья?

- Честноскажу: не знаю! Васька Сачков, тот, поди, и объяснил бы. Ну, наверное, еесобаки очень любят: цветочки понюхать или ягодку скушать. Ветки-то почти поземле стелются. А может, колючки этой розочки здорово дерут шерсть с бедныхпсин, когда они мимо пробегают! Как думаешь?

- Наверное! -рассмеялась Пашка, и я понял, что она наконец полностью успокоилась и взяласебя в руки. Тогда я сказал:

- Паш, а тызаметила, что на поляне как-то все стихло? К чему бы это?

- Да, тыправ... - согласилась Пятница, прислушиваясь. - Даже музыку отключили... Можетбыть, обедают?

- Скореевсего, они твои слова пережевывают! - усмехнулся я и встал. - Пойдем-ка лучшеотсюда куда подальше... Здесь энергетика какая-то нехорошая.

- Пошли! -согласилась Прасковья.

Мы взялись заруки и вновь двинулись по дороге, на которой вскоре появилось множество свежихследов. Похоже, это проехали любители крепко высказаться на лоне природы. Япредположил, что значит скоро будет какая-нибудь трасса поприличней, ведь ониприехали из крупных городов и не больно-то испачкали свои шикарные тачки, а,стало быть, съехали с шоссейной дороги где-то неподалеку отсюда. Однако времяшло, а дорога все петляла и петляла среди сосен да елей. Все чаще сталипоявляться заболоченные участки, а лес начал сгущаться. Один раз нам попаласькакая-то просека, через которую широко шагали столбы ЛЭП. Еще примерно черезкилометр мы пересекли уже заброшенную узкоколейную железную дорогу. А спустяполчаса лес вдруг закончился и открылись безбрежные просторы полей и лугов.Лишь только вдали виднелась неровная темно-зеленая полоса то ли опять леса, толи окруженных садами домов. Что там на самом деле, разобрать было очень трудно,а уж добраться туда - еще сложнее... На опушке леса дорога разбилась на тринаправления. Прямо - она уходила к горизонту, пересекая поля и пастбища, влево- шла вдоль леса и была сильно разбита машинами, а вправо - круто заворачивалаобратно в чащу, и на том вираже одиноко торчал старый и ржавый дорожный знак:металлическая дощечка, прикрученная проволокой к гнилому столбу. Мы решалинедолго, куда пойти, и уже через пару минут стояли перед этим указателем:«Никольское (или Пиковское, так как из-за ржавчины нельзя было разобрать точно)лесничество. 3 км».

Дорога была незаброшенной, и на грунте виднелись довольно свежие следы: затейливый узор отшин внедорожника и ямки от подкованных лошадиных копыт. И мы пошли по этойколее, так как посчитали, что так будет быстрее и надежнее дойти до людей....

Указатель насне подвел. Отмахав положенные три тысячи метров, мы вышли на широкую просеку сдовольно просторными полянами, на которых краснели густые россыпи леснойземляники или же колыхались высокие заросли папоротника. На многочисленных пняхдружно лепились плотные, свежие и такие аппетитные лисички. Мы пошли дальше,отыскивая жилье. И вскоре действительно обнаружили его! Лес как-то неохотнорасступился, и мы увидели луг, окруженный со всех сторон могучими соснами иелями да еще и колючими кустами, увитыми вьющимися растениями. Ближе к намстояли три или четыре дома со множеством дворовых построек. За ними паслись двечерно-белые коровки, теленок той же раскраски и кобыла пегой масти сжеребеночком. В зарослях копошились козы. Где-то пел петух, кудахтала курочка,не знавшая, куда ей получше пристроить свое яичко, совсем простое, а незолотое, так что и не следовало бы особо метаться по этому поводу. Людей видноне было. Но мы остро почувствовали, что они теперь уже где-то совсем рядом. Мыподошли поближе к жилью и натолкнулись на ограду, грубо сколоченную из сосновыхжердей. От времени забор этот уже сильно покосился и бурно зарос всевозможнымирастениями: акациями, терновником, малиной, ежевикой, шиповником, сиренью.Среди них белели худенькие березки, цвели калина и рябина, виднелись невысокиееще осинки, кленики, вербы. И все это густо обвивал повой заборный, делая оградутруднопреодолимой. К тому же возле забора росли высоченные, почти в наш рост,лопухи, крапива, конский щавель, лебеда, колючки. Мы пошли вдоль ограды и,завернув за нее, обнаружили широкую тропку, которая быстро вывела нас к одномуиз домов, окруженному невысоким штакетником. Тут же был колодец, имелсянебольшой огород с картофелем и овощами. Под шиферным навесом громоздиласьполенница дров. Из кустов вынырнула молоденькая козочка и смело подошла к нам.Поздоровалась коротеньким «Ме-ме!» Мы тоже поприветствовали ее. Пашка сталагладить гостеприимную хозяйку кордона, а я подошел к калитке. И тут из-за угладома вышел худой, высокий и слегка сгорбленный старичок с совсем белой головой.Одет хозяин дома был в потертое обвислое трико и клетчатую рубаху с длиннымирукавами, застегнутую по-стариковски на все пуговки. На голых ступняхкрасовались кожаные шлепанцы. В руках старик держал сито с садовой клубникой,которую он, видимо, нес к колодцу, чтобы обмыть крупные бордовые ягоды отприлипшей к ним земли.

- Здравствуйте,дедушка! - громко приветствовал я хозяина.

Тот вздрогнули удивленно взглянул на меня, а потом перевел взгляд и на подошедшую Прасковью.

-Здравствуйте! Мир вам! - сказала Пашка и слегка поклонилась, затем, отбиваясьот докучавшей ей козочки, весело добавила: - Это ваша козушка?

Старик подошелк калитке и произнес сухим голосом:

- День добрый,ребятушки! Какими судьбами в наших краях?

- О, дедушка,это длинная история! - протянул я. - Вы нам лучше скажите, тут далеко доближайшей деревни?

- Да вы, видать,заблудились! Али как?

- И то, идругое! - улыбнулся я виновато. - Так как же, далеко селение-то?

- Ближе всегок нам Никольское и до него от нас, почитай, верст десять будет!

- Ого! -вздохнул я. - Ну и занесло же нас!

- Скажите, аНикольское, это, случайно, не то село, где стоит заброшенный храм святителяНиколая? Раньше в нем склад был... для удобрений. Озеро Никольское там ещерядом есть... - спросила Пашка, с трудом удерживающая за рожки слишком ужласковую козочку.

- Ага, этосамое! - согласился хозяин.

- Здорово!Слышал, Жор, это же ведь всего в восьми километрах от лагеря! - обрадоваласьдевчонка, а я подумал: «Не в восьми, а в восемнадцати, и нам столько верст засегодня уже вряд ли отмахать! В лучшем случае сил хватит дойти к вечеру доНикольского... Что ж, и то было бы неплохо... Можно там попроситься на ночлег кдяде Мише, он очень обрадуется и не откажет, да и угостит по-королевски...»

- А вы,ребятушки, откуда сами будете-то? - поинтересовался старичок, рассматривая нас(особо мою футболку с храмом) с каким-то живым интересом.

- Мы, дедушка,из православно-молодежного лагеря «Зернышки»! Может, слышали? Мы храмПреображения Господня восстанавливаем, - ответила Паша.

- ХрамПреображения?! - удивился хозяин. - Неужто его стали восстанавливать?!

- А разве выне знали?

- Нет, кто жнам тута, в такой-то глуши, подскажет! И давно?

- Этой веснойтолько и начали. Но мы уже многое успели! Все вокруг очистили и внутри порядокнавели... На День России с местными даже леса возвели, почти на половине храма!Теперь вот кое-какие стройматериалы завозятся: кирпич, песок, доски... Вобщем... дело... закипело, - доложила Прасковья, сдерживая бодавшую ее козу.

- Вот как оно,значит! Ну, слава Тебе Господи! Дождался я, старый, этого дня! - и хозяинхутора широко перекрестился на восток, а в глазах его, сильно выцветших отвремени, заблестели слезы.

- Дедушка, аводички у вас тут испить можно? - спросил я.

Старик вдругсильно оживился, лицо его как-то просветлело, и он деловито засуетился.Поставил сито с ягодами на лавочку, загнал козу во двор («А ну, Машка, не мешайлюдям!») и, постоянно повторяя «Ах вы, ребяточки, дождался я вас наконец,дождался!», стал ухаживать за нами, как родной дед за внуками, чем немало насподивил. Хозяин напоил нас холодной колодезной водой, потом усадил в тени налавочке под раскидистой рябиной и угостил клубникой, которую бережно обмывал идавал нам ягодку за ягодкой, отбирая самые большие и спелые.