Американская ария князя Игоря - Алекс Экслер

— Что, обалдели? — спросил Вадик и громко захохотал. — Да, я сильно изменился, — признался он, лучась улыбкой. — Года два назад парочка из нашего класса приезжала — Мишка с Иркой, — так они вообще с квадратными глазами стояли.

— Вадик, привет, — неуверенно сказал Сергей, похлопывая школьного друга по пухлой спине. — А ты и правда совсем другой стал.

— Все жена, — сказал Вадик, игранув бровями. — Очень ревнивая. Сказала, что, пока я не буду толстый и лысый, не успокоится. Еще и бороду заставила отпустить. Сказала, что сама-то переживет, дело семейное, а вот твои профурсетки с работы пусть обломятся.

Тут Вадик снова оглушительно захохотал.

— Мысль, кстати, логичная, — заметил Игорь. — У каких-то животных самка своему ненаглядному вообще башку откусывает — так, говорит, спокойнее.

— И как он после этого без башки? — заинтересовался Сергей.

— Да нормально, — пожал плечами Игорь. — Лежит себе в норке, не жужжит. Зато по бабам не шляется. Правда, через некоторое время начинает не очень хорошо пахнуть…

— Ну что, — спросил Вадик, пропустив пример Игоря мимо ушей, — дергаем до хаты? Или вам сначала пожрать? Вы оголодавшие? Тут вокруг полно всякой фастфудинки.

Игоря передернуло. Он резко негативно относился ко всякой фастфудинке.

— Да вроде не голодные, — сказал Вадику Сергей. — Нас в самолете какой-то дрянью покормили. Правда, я так и не понял, что это было: рыба или омлет.

— Вообще-то, это были макароны с курицей, — объяснил Игорь.

— Ну так надо было бумажку сверху прилепливать, чтобы пассажиры не путались, — заметил Сергей. — Поди пойми, что они туда накидали. Может, это седло барана с трюфелями. Или утка по-пекински.

— Гайс, гайс, — прервал их спор Вадик. — Может, мы подрайваем уже к черту, а? Меня эти аэропорты депрессуют.

— Меня они тоже обдепрессивают, — признался Игорь. — Подрайвали, на фиг. Я тем более на самом деле хангри уже, как беар после винтер слипинг. Но фастфудинку я не аксептед. Так что хоум, свит хоум.

Друзья подхватили вещи и шустрым аллюром отправились на стоянку, ведомые Вадиком.

— Вот она, моя красавица, — сказал Вадик, показывая пальцем на свою машину — заметно неновую бандуру огромных размеров.

«Красавица», судя по всему, когда-то была цвета «мокрый асфальт», но долгие годы езды по суровой американской земле, во время которых машину ни разу не побеспокоили таким пошлым делом, как помывка, отразились на ней в виде очень своеобразной цветовой гаммы: серовато-буровато-коричневатой с редкими темными проплешинами там, где попавшая на корпус вода еще не успела проникнуть сквозь поры плодородного слоя земли до заводской краски.

— Знатная тачка, — сказал Игорь вежливо. — Что за марка? «Бугатти-Зингер»? Я не узнаю ее в гриме.

— «Шевроле Тахо», — гордо сказал Вадик. — Большому человеку — большая машина. Знаешь, сколько туда девчонок помещается, чтобы за город с ними рвануть?

— Не знаю, — признался Игорь. — Я последний раз с кучей девчонок катался в одноместной кабине трактора «Беларусь».

— Я тоже не знаю, — сообщил Вадик. — Ни разу не пробовал еще. Но много поместится, точно тебе говорю.

— Кстати, — сказал Игорь. — А ты ее мыть не пробовал? Говорят, что от грязи аэродинамика сильно страдает.

— Да пусть хоть подохнет эта аэродинамика, — равнодушно сказал Вадик. — У нас все равно бензин дешевый. А машину мыть вредно — краска царапается.

— Если не видно, какой цвет, — рассудительно сказал Игорь, — тогда в чем смысл беречь краску?

— Игги, ты странный какой-то, — заметил Вадик. — У тебя лысина какого цвета?

— Понятия не имею, — признался Игорь. — Ни разу ее не видел.

— Ну вот, — со значением в голосе сказал Вадик. — Но ты же ее волосами закрываешь, правильно?

— Это не я, — заспорил Игорь, — это организм.

— Да вы замучили со своими красками-лысинами, — не выдержал Сергей. — Поехали уже.

— Поехали, — сказал Вадик, открывая огромное багажное отделение своего «сарая». — Кладите вещи.

— М-да, — сказал Игорь, глядя на багажник, почти доверху заваленный всяким непонятным барахлом, среди которого попадались спортивные сумки, наполовину опустошенные упаковки какой-то еды и напитков, два мангала, один казан для плова и несколько удочек.

— Куда класть-то? — бестактно спросил Сергей.

— Да сверху, — беззаботно махнул рукой Вадик. — Даже если заднее стекло и закроет, я в зеркало все равно не смотрю.

— Почему? — заинтересовался Игорь.

— На такой здоровой машине можно не смотреть, — объяснил Вадик. — Включаешь поворотник, считаешь до трех и перестраиваешься. Остальное — их проблемы.

— Сколько аварий в год таким образом получается? — полюбопытствовал Игорь.

— Да немного, — пожал плечами Вадик. — Они обычно сами разбегаются. Плохо только то, что страховая все время процент увеличивает после выплат.

— У нас это решается просто, — встрял в разговор Сергей. — Переходишь в другую компанию — и все дела.

— Это у вас, — загрустил Вадик. — У нас же все в единой базе. Понапридумывали компьютеры, мать их…

С этими словами Вадик открыл переднюю пассажирскую дверь и предложил Игорю садиться. Тот заглянул в салон и сразу вслух вспомнил о сексуальных отношениях с какой-то очень абстрактной матерью.

— Что случилось? — всполошился Вадик.

— Да я просто по-нашему, по-русски, выразил свое восхищение, — объяснил Игорь. — Я знаю, что у вас в таких случаях говорят значительно более возвышенно — что-то вроде хоули щит или хоули крап, — но я поддался первой эмоциональной реакции.

Сергей заглянул в салон и понял, что именно вызвало у Игоря эмоциональную реакцию. Углубление под торпедой у пассажирского сиденья было завалено дикой смесью из пустых картонных стаканов с крышкой и трубочкой, коробок из-под пиццы, картонных упаковок от всякой тайской еды, обертками от шоколадных батончиков и так далее.

— Земля, — торжественно объявил Игорь. — Постапокалиптическое будущее.

— Ай, блин, — сказал Вадик, посмотрев на пассажирское сиденье. — Сори, прибраться забыл.

— Странно, что тебе крысы не напомнили, — заметил Игорь.

— Подкалывай, подкалывай, — добродушно ответил Вадик. — Ты еще скажи, что в твоей машине ни одного стакана или упаковки пиццы нет.

— Нету, — признался Игорь. — Я знаю, что после этого сильно упаду в твоих глазах, но нету. Честно говоря, я такую еду вообще не ем. Привык, знаешь ли, к домашней еде или к ресторанам.

— Так это тоже из ресторанов, — возмутился Вадик. — Из тайского ресторана, из итальянского ресторана…

С этими словами Вадик перегнулся через сиденье водителя, полез руками в груду мусора, порылся там и достал какую-то коробку, где пару месяцев назад явно было что-то пахучее.

— Вот это, — сказал Вадик, сунув упаковку прямо под нос Игоря, — из индийского ресторана.

— Да я понял, старичок, понял, — ответил Игорь, отшатнувшись и глотнув побольше воздуха. — Просто видишь — наши великие народы ресторанами называют совершенно разные заведения. Так повелось, просто обычные культурные различия.

— Мы так и будем культурную конференцию проводить, — полюбопытствовал Сергей, — или все-таки куда-нибудь поедем?

— Поедем, поедем, — успокоил его Вадик. — Игги, ты это барахло просто перебрось назад.

— Очень вам благодарен, — возмутился Сергей, посмотрев на пространство перед задними сиденьями, где также наблюдался плодородный слой всяких стаканов и упаковок — правда, не такой насыщенный слой, как перед первым сиденьем. — А я куда ноги дену?

— Какие вы нудные, — скривился Вадик. — Мы тут на такие темы не паримся.

— Да и мы не паримся, — сказал Игорь. — Сейчас выкинем это дело — и поедем.

— Просто на дорогу выкидывать нельзя, — встревожился Вадик. — Мы тут очень заботимся о чистоте. Оштрафуют сразу же.

— Никто на дорогу выкидывать не собирается, — успокоил его Игорь. — У тебя в коллекции странных вещей в багажнике какие-нибудь мусорные мешки наблюдаются?

— Должны быть, — кивнул Вадик.

Игорь залез в багажник, действительно нашел там упаковку здоровенных пластиковых мешков, после чего в каких-то десять минут пространство между креслами и под торпедой было почти полностью вычищено. Остались только кусочки бутербродов и шоколадных батончиков из первого культурного слоя, которых эрозия почвы накрепко связала с ковриками автомобиля.

— Ух ты, — обрадовался Вадик, глядя на пространство под торпедой у пассажирского сиденья. — Я, оказывается, коврик с летнего на зимний так и не поменял!

— А ты его вообще когда-нибудь менял? — спросил Игорь.

— Нет, — признался Вадик. — Мне же не видно было, какой тут коврик. У себя-то я менял.

— Неудивительно, — уколол его Игорь. — Все ошметки — под мое сиденье. Себе-то ты ничего не накидал.