Гвиневера. Осенняя легенда - Персия Вулли

12

РЕГЕД

Фергус, огромный рыжеволосый ирландец, отдал свою дочь Бригиту моему отцу в залог мира, мы обе – и она и я – в то время были еще девчонками. Теперь он облысел, обзавелся животом, и, когда смеялся, лицо бороздили морщины. С отеческой гордостью он смотрел на ирландских волкодавов, разлегшихся у огня.

– От того щенка, что я подарил вам на свадьбу? Подумать только!

Артур улыбнулся в ответ и принялся рассказывать, какой знаменитой боевой собакой стала Кабаль.

– Самая храбрая из всех, что были у меня: училась всему быстро, отличалась беззаветной преданностью – несколько раз спасала меня во время саксонских войн.

От сознания того, что и он внес свой вклад в безопасность верховного короля, ирландец просто расцвел. Засунув большие пальцы рук за пояс брюк, он откинулся на кожаную спинку стула, явно наслаждаясь обстановкой, в которой очутился. Для человека, обитавшего в круглой мазанке, наш крепкий римский дом с подогреваемыми полами и фресками на стенах казался верхом роскоши.

Той зимой псарь был не единственным нашим гостем. К нам приходили грубо одетые люди, предводительствуемые вождями в шотландских юбках и ворсистых меховых плащах. Весь разрисованный татуировками посланец пиктов проделал путь с самого севера Шотландии. И несчетное количество купцов, торговцев, а иногда и священники являлись засвидетельствовать свое уважение в большой дом в Карлайле.

– Я постоянно думаю, – говорил муж гостям, когда они с кружками эля устраивались у пылающего огня, – постоянно читаю свод законов Теодорика, и мне начинает казаться, что мы должны завести нечто подобное и у нас: законы, на которые человек мог бы положиться, где бы он ни жил в Британии. Не говоря уже о налогах: каждый лорд решает этот вопрос со своими людьми – но ведь необходимо еще поддерживать мир, блюсти правосудие…

И наши гости в зависимости от их характера или рассеянно кивали головами, или заинтересованно что-то спрашивали, или высказывали собственные мысли. После многочисленных попыток осуществить наш план было отрадно видеть какую-то положительную реакцию с их стороны.

– Я их цивилизую, – сказал как-то ночью муж, протягивая руку ко мне под одеялом. – Если уж я сумел укротить самую известную озорницу Регеда, то смогу обратить в свою веру и мужчин.

– Не слишком ли ты рассчитываешь на мою кротость? – ответила я. – Эта страна управлялась не одной независимой королевой. – Мы принялись препираться и подтрунивать друг над другом, как молодожены, пока все не кончилось любовью, и мы лежали друг подле друга в полном изнеможении. Я не могла поделиться с мужем целой вселенной чувств, но постель с ним мне всегда доставляла удовольствие.

Когда позволяла погода, мы устраивали вылазки в соседние городки и на фермы, где я выросла. Расположенный далеко на севере, Регед избежал опустошений, которым подвергался юг, перед тем как Артур утихомирил саксов в битве при горе Бадон. Озера с крутыми водопадами, укромные долины, городки в Пеннинах,[11] такие, как Эпплби и Киркби Тор, и даже фермы вокруг Карлайля в то время процветали.

Нескончаемый поток путешественников пересекал большой каменный мост через Иден: они везли товары и вести в беспокойные королевства за Стеной и возвращались со шкурами, новостями, а иногда и с серебряным крученым обручем на шею, выменянным где-то по дороге. Став центром торговли, город благоденствовал, в его стенах каждую неделю устраивались базары, куда фермеры свозили свои товары. В нем был даже храм, и Винни тут же познакомилась с епископом.

– Он замечательный человек, – сообщила она мне, – и будет рад, если вы почтите своим посещением его приход.

И вот ясным воскресным утром я, Винни и многие из моих фрейлин отправились вместе на службу.

– Вам следует пригласить его ко двору, – подсказала мне Винни и настояла, чтобы я подошла и познакомилась с христианским священнослужителем.

Он не спеша оглядел меня с головы до ног, как будто перед ним возникла рыба сомнительной свежести.

– Не часто в нашу скромную церковь заходят язычники такого высокого положения.

Учитывая, что здание, в котором мы находились, когда-то служило базиликой крепости, мне нелегко было его посчитать скромной церковью. Однако я уже была готова пригласить его к нам на обед. Но в этот момент он заговорил снова, и в его голосе чувствовалось презрение.

– Конечно, я хотел бы познакомиться еще и с вашим мужем.

– Может быть, когда-нибудь он вас и пригласит, – резко ответила я и, подобрав юбки, вышла прочь. Я не видела причин принимать такого грубияна у себя за столом. Я бы не изменила своего мнения, даже если бы Артур предложил отправить ему приглашение, чтобы дать возможность отцу Болдуину ближе познакомиться с епископом.

Но я все же послала за ним, когда Винни оказалась при смерти. И епископ не только пришел и совершил последние обряды, но и организовал христианские похороны. Мы все, опечаленные, стояли у мраморного гроба, когда ее хоронили на римском кладбище за городом, и я нашла большую сосновую шишку, чтобы положить рядом с могилой.

В том году смерть Винни оказалась не единственной. Вскоре после праздника зимнего солнцестояния прибыл гонец из Уэльса и сообщил о кончине сэра Эктора. Отец Кэя, приемный отец Артура и Бедивера, он верно служил своим королям и даже взял к себе юного сакского заложника Синрика. Я подумала, как хорошо ему удалось воспитать мальчиков, и решила, что и сын Седрика, наверное, многому научился у него.

Все трое: Артур, Кэй и Бедивер отправились на похороны на озеро Бала, оставив со мной в Регеде Гавейна.

– Это все, что я могу для него сделать, а он столько мне дал в детстве, – сетовал муж, и его голос прерывался от скорби. – К тому же Седрик доставил мне немало хлопот у горы Бадон. И сколько бы Герайнт ни говорил, что саксы притихли вокруг Винчестера, я намерен держать Синрика в узде – нельзя позволить ему ускользнуть, когда вокруг столько бывших союзников его отца, которые способны поднять против меня армию, если найдут себе предводителя.

Когда они уехали, я стала размышлять, что значит иметь в доме отпрыска побежденного врага: как певчая птичка, вскармливающая птенца кукушки, мы можем слишком поздно обнаружить опасность. Сама эта мысль заставила меня поежиться, но я напомнила себе, что знавала нескольких саксов, и среди них – жену псаря Фриду, верную, дружественную, работящую.

Мужчины вернулись через две недели, а вместе с ними ехал белокурый оруженосец.

– Ваше величество, – проговорил Синрик и сдержанно поклонился. За семь лет, проведенных с Эктором, он овладел нашим языком, хотя и изъяснялся с легким германским акцентом. – Для меня большая честь оказаться гостем при вашем дворе.