Нежный Лепесток для Темного Князя - Рин Скай

держали ножи в руках не зная как подступиться к мясу или нечищенной картошке. Эти курочки точно мне не конкурентки – уж приготовить филе грудки в сливочном соусе с белыми грибами я точно смогу быстрее и вкуснее всех, не считая Джулии. Но и спешить, чтобы выделиться среди серой массы я тоже не буду – жизнь в лице все той же принцессы Орейской научила не быть выскочкой.

Вот только странные взгляды Альбины не давали мне покоя как и ее полуухмылка на застывшем, точно маска лице. Интересно, какую свинью мне подложила местная сумасшедшая?!

И вскоре я поняла какую. Сколько грибочкам не вариться, а за дохлую курицу браться пришлось. Черт! Даже перчаток не дали.

Поборов брезгливость я все же дотронулась до неожиданно теплой тушки. Фу! Неужели они ее забили только что, и птичка остыть не успела? Я, конечно понимаю, что это свежачок для Князя, вряд ли его кормят позавчерашним мясом, но всё-таки!!!

Мне показалось, или курочка напрягла немного свои мышцы. Блин, а она точно дохлая? А вдруг ее забили, но не до конца? Вот бедняга-то, а? А я… и помощь если попрошу, расценят как «читинг» и дисквалифицируют, как пить дать. Но что же делать?! Время-то идет.

А рожа Альбины тем временем становилась все более противной. Она что-то задумала. Но почему на меня обозлилась? Ладно принцесса, я считай ее жениха у нее из-под носа увожу, но на Уолша, к которому де Новато не очень ровно дышит я вообще не смотрю.

Ладно, Альбина, ждать твоих козней мне некогда. Беру нож… и дальнейшее происходит будто в дурном сне. Ощипанная курица дергается, выгибает сморщенные желтые лапы вверх, а потом совершив головокружительное сальто на месте оказывается на этих самых лапах. Но вот с башкой у ожившей птицы беда: она все так же болтается на тонкой шее и скорее мертва, чем жива.

«Я – медик, я- медик, я – медик», – как мантру повторяю себе под нос, я понимаю, что там остались нервные окончания, сокращение которых может привести к подобным кульбитам, но птичка слишком уж резвая, если списывать все на куриные нервы.

Ощетинившись, будущий князев обед тараном прет на меня.

– А-а-а… – не выдерживают в итоге уже мои нервы. – Помоги-и-ите! – разворачиваюсь и стараюсь улепетывать со всех ног.

Птичка бросается наперерез под подол моего платья.

– Мамочки!!! – падаю я, запутавшись и в ткани и в курице.

Невесты визжат в унисон мне и разбегаются, прячась по углам. Журналисты не выпускают камер из рук, посмеиваясь вместо того, чтобы прийти ко мне на помощь.

А между тем противной ощипанной зверюге мало моего позорного падения. Она запрыгивает ко мне на живот, я в ужасе стараюсь столкнуть наглую восставшую животину, но та бьет лапой с когтем прямо по моему нежному запястью, раздирая его в кровь.

– А-а-а!!! Рейнхард! – кричу я в отчаянии, потому что ни один человек из находящихся на кухне не соизволил прийти мне на помощь.

А между тем оживают уже не только курицы, но и ножи. Один за другим, побросанные испуганными невестами, они шевелятся и взмывают в воздух, направив свои острия на меня.

О-о… сейчас фарш уже будет из меня. Ножи посерьезней будут ожившей драчливой птицы.

Глава 20

– А-а! – только и успела коротко вскрикнуть я, когда ножи встряхнулись, точно мокрые собаки и пулями полетели прямо в меня.

Крепко зажмурив глаза, я прикрыла голову руками, приготовилась к неминуемой гибели.

– Кто?! – взревел мужской охрипший баритон рядом со мной, а потом я была подхвачена сильными мускулистыми руками и закрыта защитником от всех бед.

Рейнхард сжимал меня изо всех сил, напрягши всю свою ментальную магию, чтобы сдерживать ножи и не дать им ранить меня.

– Кто?! Еще раз, спрашиваю я вас?! – Рейнхард в таком гневе, что слова срывающиеся в крик, вибрируют в его груди, клокочут ненавистью и злостью.

Щелчком пальцев он заставил ножи опасть наземь и упокоиться зомби птичку, а потом брезгливо оттолкнул тушку ногой.

За Рейнхардом вбежали остальные женихи со стражей наперевес.

– Ты! – испепелил он взглядом Уолша, – лично разыщи мне виновных в покушении на жизнь моей невесты! Чтобы к утру виновный престал передо мной для моего приговора!

– Да, Ваше Темнейшество, – не посмел спорить с разъяренным как сотня тигров Рейнхардом Уолш, окидывая внимательным взглядом ножи и замеревший князев обед, птичку то бишь. – Я чувствую остатки магического заклинания на смерть. Как правило, такие наговоры оставляют много следов и поэтому непопулярны у профессиональных убийц. По ним я легко вычислю преступника.

– Вот и отлично! – Рейнхард все еще сжимал меня, даже не думая выпускать из рук. – С журналистов клятва о неразглашении. Нарушение будет караться мгновенной смертью. Изымите все материалы из этого конкурса!

– Рейн… – тихо позвала я его, – у меня кровь!

Мои слова заставили князя встрепенуться, тот несколько мгновений обалдело смотрел на разодранное запястье, а затем стремительно зашагал к выходу со мной на руках.

– Твари! Ублюдки! Бастарды! – всё еще рычал он утробно, неся меня как пушинку. – Не оставлю тебя больше одну!

Он принес меня в спальню и уверенным шагом направился в ванную за аптечкой. Князь промыл мне рану, после чего стало понятно, что порезы от куриных когтей не глубокие, но их очень много, поэтому было столько крови. Обработав все как полагается, Рейнхард забинтовал запястье широким бинтом, крепко связав концы. Всё это он делал в полной тишине со зверским выражением на лице.

– Ай! – всхлипнула я все же в конце, он мог бы действовать и понежнее.

– Слушай, что за бедовая ты такая?! – вместо успокаивающих слов вызверился князь, – почему тебя нельзя оставить ни на секунду?!

– Что?! – воскликнула я удивленно, – Рейнхард, ты сейчас меня обвиняешь во всем, что произошло?! А ты часом не обалдел ли?

– Прикуси свой язык! – рыкнуло на меня Темнейшество, – С Князем все же разговариваешь, не с конюхом на сеновале!

– Знаешь, что?! – с силой оттолкнула я грубияна от себя, – Это только по твоей вине меня пытаются убить каждый день по нескольку раз! Я просила тебя отпустить меня, а ты мне что сказал? Что будешь добиваться! Но пока добить меня пытаются лишь твои остальные невесты!

Я вскочила с софы, на которой мы сидели и обиженно отошла к окну. Блин, почему я плачу? Потому что мне обидно, когда он вдруг ни с того ни с сего начинает вести себя как чудак с большой буквой «эм».

– Ну… погорячился я, извини, – Князь оказался у меня за