Ловушка желаний. Как перестать подражать другим и понять, чего ты хочешь на самом деле - Люк Берджис

электричества друг для друга. То же самое происходит в миметической толпе.

Английское слово contagion («заражение») происходит от латинского contagio, то есть «при соприкосновении». В толпе заражение происходит практически незаметно. Как и при распространении инфекции, никто не знает, кто является главным распространителем заразы. Невозможно определить точный момент, когда невидимый враг проникает сквозь защиту человека. В случае мимесиса, никто даже не подозревает, что его желания заражены.

Мы не можем предсказать, когда мудрость народа превратится в насилие толпы. Мы не видим насилия, происходящего в другой части парка или в другой комнате. Мы лишь малая часть большой системы, и никто не воспринимает динамики целого. В толпе все происходит как в тумане.

Писатель и журналист Та-Нехиси Коутс писал о таком тумане в New York Times в ноябре 2019 года:

«Новая культура вычеркивания – это продукт поколения, родившегося в мире без мифов сокрытия. Теперь проявления насилия, о которых раньше говорили лишь намеками, о которых подозревали и шептались тайком, выплеснулись в социальные сети в полной мере. Ничто не свято, и, что гораздо важнее, ничто не законно – и меньше всего все институты, занятые поддержанием справедливости. Теперь справедливость отстаивает толпа. Это неоптимальный вариант. Мы стоим перед выбором: создать ли эгалитарные институты (Эгалитаризм, фр. egalitarisme от egalite «равенство» – концепция, в основе которой лежит идея, предполагающая создание общества с равными социальными и гражданскими правами всех членов этого общества. – Прим, ред.), способные выдержать внимание и контроль со стороны общества, или и дальше скатываться в мутный туман».13

Наши пьяные студенты в бассейне, только что объединенные азартной игрой, а потом дракой, теперь объединены ужасом. Электрический ток проходит через разгоряченные тела, стоящие в мелкой части бассейна. У студентов есть 5—10 секунд, чтобы выбраться, пока не станет слишком поздно.

К счастью, неожиданно появляется спаситель. Один из студентов, который выбрался из бассейна еще до начала драки, возвращается из бара с пивом. Он не представляет, что только что произошло.

Держа в руках кружки с пивом и улыбаясь, он подходит туда, где в воде плавает электроприбор. Из прибора сыплются искры, но наш студент ничего не замечает.

Студенты в бассейне видят приятеля, стоящего на бортике бассейна. Он спокоен. Он улыбается. А им грозит смерть.

Один из студентов тычет в него пальцем: «Это сделал он!» Студент с пивом не понимает, что происходит и в чем его обвиняют. Но теперь все в бассейне смотрят на него.

Раздается второй голос: «Это он!» И вот уже третий кричит: «Он пытается убить нас!»

Быстро звучат новые обвинения.

Обвинения всегда миметичны, и это очень опасно.

Первое обвинение выдвинуть труднее всего. Почему? Потому что у него нет модели. Большинство из нас способно обвинить другого человека в чем-то ужасном только при наличии убедительных доказательств. Но в ситуации сильного страха или смятения стандарты меняются. В зоне военных действий обвинить человека в ужасном проступке проще, чем в спокойной аудитории.

Первое обвинение, даже если оно абсолютно ложное, меняет восприятие реальности. Оно влияет на память и восприятие новых событий. И с каждым новым обвинением появляются новые модели. Из-за этого второе обвинение становится легче, третье еще легче, а четвертое еще легче.

Модели могут искажать реальность, как мы видели на примере Стива Джобса. Подражательная волна обвинений, в ходе которой все больше людей моделирует убежденность в вине какого-то человека, может изменить имидж этого человека в наших глазах. Мы перестаем воспринимать его таким, каков он есть, потому что он становится зеркалом нашего собственного насилия. В нашей истории парень с пивом, стоящий у бассейна, превращается в глазах тех, кто находится в бассейне, в монстра-убийцу. И лишь потому, что он оказался в неподходящем месте в неподходящее время.

Чтобы продемонстрировать преображающий эффект мимесиса, Рене Жирар рассказывает историю «ужасного чуда» Аполлония Тианского.14 Аполлоний жил в Эфесе во II веке нашей эры и был известным врачом. Его историю записал греческий автор Филострат. В Эфесе разразилась ужасная эпидемия, которую никак не удавалось остановить. Жители города обратились к великому Аполлонию, и тот успокоил их: «Наберитесь смелости – сегодня я положу конец распространению болезни». Он привел жителей в театр, где сидел слепой нищий старик. «Возьмите столько камней, сколько сможете, – сказал Аполлоний, – и бросьте в этого врага богов».15 Аполлоний предложил эфесянам метод козла отпущения. Может показаться странным, что он решил подобным образом положить конец биологическому процессу, но если видеть в ситуации подражательный кризис, его предложение становится ясным.

В более древней литературе граница между эпидемиями биологическими и психологическими довольно размыта. Жирар считал, что истории физических катастроф, например, чумы, были мифологическими версиями реальных событий: социальных кризисов, рухнувших отношений, миметического заражения.

Такое явление он увидел в романе Федора Достоевского «Преступление и наказание», где герой романа Родион Раскольников «мечтает о мировой чуме, которая повлияет на отношения людей друг с другом». Жирар пишет: «Достоевский не упоминает никаких медицинских симптомов. Рушатся человеческие взаимодействия, и все общество постепенно идет к коллапсу».16 В истории Аполлония и эфесян, как и во многих античных сюжетах, за фантастическими историями мстительных богов и демонов скрывается миметическое насилие – насилие, которое рождается внутри самого общества.

Итак, врач Аполлоний прописал свое лекарство: он велел эфесянам забить слепого нищего камнями, чтобы избавиться от болезни. Поначалу люди были шокированы: почему великий целитель велит им убить невинного человека? Но Аполлоний настаивал. Никто не решался, но потом кто-то взял первый камень и швырнул его. «Как только люди стали бросать в него камни, – пишет Филострат, – нищий, который казался слепцом, неожиданно открыл глаза, и глаза его были полны огня». Эфесяне поняли, что перед ними демон.

Они забили нищего до смерти, а потом под грудой камней обнаружили не труп человека, а тело дикого зверя. Символическое преображение жертвы в глазах толпы.

В городе воцарился мир. На месте убийства нищего эфесяне воздвигли