Цветок забвения (СИ) - Мари Явь

Илай вздохнул.

— Ты боишься чужой ненависти, а сама делаешь всё, чтобы тебя ненавидели

— Это ты сделал так, чтобы меня возненавидели!

— Ну прости, сейчас всё исправлю…

— Нет! Не трогай! Только не печать! Теперь без неё меня попросту убьют!

— Это точно, — согласился Илай, услышав в ответ жалобное хныканье. — Не будь такой легкомысленной. Ты понятия не имеешь, через что проходят отшельники, чтобы достичь высшего мастерства. Чтобы стать Девой, недостаточно быть ей однажды поцелованной. Чтобы стать Старцем, недостаточно носить на себе его печать. А чтобы стать наследником, недостаточно родиться первым в семье.

— Конечно, недостаточно, я ведь девчонка! Тебе никогда не понять, что это значит — провиниться уже только тем, что родилась такой! — Она бешено вырывалась, и Илай понял, что слова ничего не дадут. Не сейчас. В ней ещё осталось слишком много сил, чтобы слушать его и понимать, о чём он говорит. С ним ведь было то же самое: мастер даже не думал читать ему лекций до того, как хорошенько его измотает. Хотя нет, Эвер вообще лекций читать не любил. — Ты такой же, как и дедушка! Как и Руи! Вы все хотите отделаться от меня!

Разжав руки, Илай позволил ей свалиться в бассейн фонтана. День был жарким, а у этого ребёнка легко закипала кровь, ей нужно было остыть.

В песках она бы не выжила. Такое поведение там оборачивается смертью чаще, чем слабость. Крик и безрассудная смелость — самые бессмысленные в пустыне вещи, они истощают, а если чьё внимание и привлекут, то только хищников. Поэтому даже свою ярость Старец проявляет тихо.

Возможно, с Калеками иначе. Привлекать к себе внимание — в духе огнепоклонников. Они привыкли «красоваться» своими шрамами и убивать с показательной жестокостью. Вспыльчивые, безудержные, прямолинейные — они вынуждены смирять болью свои тела, самые сильные среди отшельников. Тогда как Старцы свои тела попросту высушили.

С Ями не сработает ни то, ни другое, так что Илай решил использовать воду. Хотя сам в её возрасте принял бы подобное за поощрение, а не за наказание.

— Идём, — сказал он, когда её голова показалась из воды.

— Куда? — прохрипела девочка сквозь кашель, на самом деле не надеясь, что он ей ответит. Есть ли разница? Она пошла бы за ним, даже если бы он повёл её в пыточную, где, по его словам, ей самое место.

— На тренировочную площадку.

— Будешь учить меня «дурацкому» фехтованию?

— Как я погляжу, рукопашной ты уже научилась сама.

Щёки Ями вспыхнули — эта завуалированная похвала ей польстила. Но потом она увидела отца, который шёл вместе со своим братом-близнецом. Заметив Старца, они синхронно поклонились, приветствуя его и одобряя всё, что он задумал на её счёт.

— Мне запретили ходить туда, — проговорила Ями. — Когда я была там в последний раз, отец наказал меня. И даже дедушка…

— Что он сделал? — Илай резко остановился.

— Ничего. Сказал, что мне нужно больше времени уделять женским обязанностям. Руи тоже так считает. Говорит, чтобы стать достойной наследницей, мне достаточно просто красиво выглядеть.

— Тоже верно, — неожиданно согласился он. — Как будущая хозяйка ты должна уметь производить хорошее впечатление. Этому тебе тоже предстоит научиться.

— Меня будешь учить ты? — Она хихикнула, но потом задумалась. — Точно. Если меня никто не может трогать, именно тебе придётся делать мне причёски и наряжать.

— Я в этом большой мастер.

— Думаешь, тебе научиться делать причёски сложнее, чем мне научиться фехтовать? Это будет честно! Я бы сама тебе показала, что да как, но лучше попроси госпожу Руи.

Илай бы сказал, что она — худший учитель чего бы то ни было, но нет, худшим был он сам. Хотя бы потому что только что принял условия ученика.

ГЛАВА 12

Вообще-то — нет, он не стал просить «госпожу Руи» научить его чему бы то ни было. Но сопровождая её в очередной раз к ювелиру, Илай позволил себе слабость и купил кое-что в довесок к её украшениям.

— Эта заколка и мне понравилась, — промурлыкала Руи на обратном пути.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Хорошо.

— Не терпится её примерить. Чтобы ты понял, какую удачную покупку сделал, я сниму с себя всё лишнее.

— Она не для тебя.

— Нет?!

Эта женщина привыкла считать, что все украшения на свете были сделаны для неё. Всю дорогу Руи выспрашивала, кто же мог превзойти её и обольстить такого неприступного мужчину до такой степени, что он в кои-то веки посмотрел на золото с интересом. То, что он купил столь изящную, дорогую вещицу ребёнку, Руи даже в мыслях не допускала. Но тем же вечером Ями сама прибежала к ней похвастаться подарком: миниатюрной бабочкой на конце заплетённой мужскими руками косы.

— Самая лучшая причёска, которую я видела, — сказала Руи без всякого лукавства, в самом деле завидуя. Этот взгляд Ями уже был знаком: так же женщина смотрела на её звёздную печать, когда Илай её только нарисовал.

Так что пришлось признать, что мастер превзошёл даже первую красавицу гарема в искусстве создания причёсок и наложения красок. Конечно, для Илая это было пустяковым достижением, он этим не хвастал на каждом шагу, тогда как Ями хотела, чтобы все знали, что к её красоте причастен именно он. Не только к «причёске» и «макияжу», но и к правильно формирующемуся телу. Она быстро росла, её осанка изменилась, пропала сутулость, живот потерял детскую пухлость, а грудь наоборот приобрела едва заметную округлость. Ями вступала в период взросления — долгожданный и чересчур ею романтизированный. С мечтами, переполнявшими её юную голову, концентрироваться на тренировках стало всё сложнее.

— Я всё равно никогда не стану сильнее тебя, — сказала Ями однажды. — А вот красивее тебя я стать могу.

— Тогда тебе тем более нельзя оставаться такой слабой, — ответил Илай, но на этот раз она не набросилась на него, доказывая, что он напрасно считает её слабачкой.

— Я собираюсь стать очень красивой, понимаешь? — Она опустила глаза. — Тебе не будет стыдно защищать меня. Ты сам захочешь меня защищать, даже сильнее, чем дедушку.

— Я этим сейчас и занимаюсь. Я защищаю тебя впрок. Эти тренировки должны сделать тебя неприкосновенной не хуже печати. Ведь настанет время, когда тебе и твоим родителям придётся полагаться лишь на себя. Люди, которым Маяр платит за охрану, ненадёжны. Когда он умрёт, вы окажетесь беззащитны в первую очередь перед ними.

Судя по её взгляду, Ями надеялась развить совсем другую тему в этом разговоре. Вроде того, что ему стоит теперь дарить ей побольше украшений, а не синяков. И вести себя с ней как с молодой госпожой, а не с бездарным подмастерьем. Но как бы она ни старалась ему на это намекнуть, Илай лишь усиливал интенсивность тренировок. Пока однажды её тело само ему всё не объяснило. На одном из занятий у неё пошла кровь и вовсе не потому, что она поранилась.

Илай отвёл Ями к матери. Новость разлетелась по дому быстро, и тем же вечером к нему подошёл Маяр. Илай сидел в саду, куда выходил во время дождя или чтобы просто побыть у склепа. В первом случае его старались не тревожить, во втором к нему не приближались вообще. Сад пустел и затихал, разделяя его траур.

Но хозяин, не ценящий свою жену при жизни, её памятью не дорожил тем более.

— Завтра её свадьба, — заявил отец без всяких вступлений. — Снимай печать.

— Ты нашёл ей мужа? — спросил Илай, и Маяр раздражённо выдохнул.

— Это не твоё собачье дело — но да, нашёл. У меня на это было целых три года, благодаря тебе. Хотя, как оказалось, мало кто согласен отдать своих наследников в дом невесты и оставить там своё потомство. Эти жадные до моих денег свахи и женихи конкретно потрепали мне нервы. От тебя претензии я выслушивать не собираюсь тем более.

— А как же смотрины?

— Мне не нужно, чтобы они смотрели друг на друга! Мне нужен наследник! Могут зачать его с закрытыми глазами, мне плевать!

— Ты говорил с её родителями?

Бессмысленный вопрос. Её родители были даже большими слугами, чем сам Илай. Тот ещё мог спорить с хозяином, а они бы даже не подумали, потому что сами зачали Ями будучи абсолютными незнакомцами.