Эверси - Наташа Бойд

Я застонала, но Джек продолжил, будто его слова только что не привели меня в полнейший шок.

— Я не собираюсь это делать. Я не хочу, чтобы ты сожалела о чём-то, что может произойти между нами.

Моё тело опалило жаром, и я даже стала слегка задыхаться от его смелых слов, и сейчас он сказал, что ничего подобного никогда не случится.

Я сжала бёдра и стала извиваться под одеялом.

— Никогда?

— Чёрт, Кэри-Энн, ты и святого сведёшь с ума. Я тут стараюсь.

— Я просто пытаюсь понять. Ты хочешь переспать со мной, но отказываешься это сделать. Даже если я сама захочу.

Он кивнул.

— Серьёзно? — спросила я.

Когда Джек ничего не ответил, я скептически продолжила:

— Это что, какой-то вид реверсивной психологии[29]?

— Нет, — засмеялся Джек. — Просто я знаю, что в скором времени уеду отсюда, и уже сейчас будет трудно это сделать. — От напоминания, что он всё равно уедет, независимо от того, что между нами произойдёт, у меня в животе всё перевернулось. Плохой знак.

Но Джек был прав, мне ещё вчера ночью следовало признать, что, сблизившись с ним, я навсегда сохраню его в сердце и в памяти. На мгновенье мне захотелось, чтобы я лишилась девственности пару лет назад, в этом случае он бы не стал волноваться, что оставляет девушку с разбитым сердцем. Думал ли он обо мне, как о ходячем клише, и что я буду ждать предложения руки и сердца, как только он лишит меня невинности? Нет, речь шла о том, что я просто хотела быть с Джеком. Хотя прежде я никогда не хотела быть с кем-то другим.

— Почему мы говорим об этом? — спросила я, прерывая поток собственных мыслей.

— Я просто не хочу, чтобы ты думала, будто всё, чего я желаю, это тебя. Я не хочу, чтобы, оглядываясь назад, ты думала, что сделала это под давлением.

— Я большая девочка, Джек. Думаю, смогу справиться сама.

— Уверен, что сможешь, — подмигнул он. — Также я планирую убедить тебя принять мой подарок и разрешить рабочим закончить ремонт полов, и я не хочу, чтобы ты думала, будто я делаю это по той причине, по которой ты отказалась продолжить работу. Так пусть баснословный счёт от фирмы, занимающейся укладкой напольных покрытий, останется у меня, тем более, представь себе, я не знаю, куда потратить свои деньги.

Я фыркнула.

— Так значит, это я делаю тебе одолжение? Хорошая попытка. — Я закатила глаза. — Нет. И я так не думала на самом деле. Просто была расстроена, когда звонила тебе прошлой ночью.

— Я хочу помочь тебе с ремонтом. Не знаю почему, просто хочу. Возможно, меня заинтересовало, что получится в результате, и у меня достаточно денег, чтобы это сделать, поэтому и сделал. Или, возможно, я представлял себе твоё лицо, когда что-то, чего ты хотела так долго, наконец-то осуществится.

Должна признать, это звучало довольно убедительно.

— Или, возможно, потому что я представил себе, как увижу твоё сияющее лицо и буду знать, что это я тот, кто заставил тебя радоваться.

Чёрт, а этот парень хорош.

— Нет, — снова сказала я, но в голосе слышалось сомнение. Я не думала, что ремонт полов мог быть таким романтичным. — Мне следовало сказать тебе, что моё лицо начинает сиять при виде коробки трюфелей «Линдор». Ты мог бы сэкономить деньги.

Глаза Джека загорелись опасным блеском, а губы прижались к моим губам.

— Я же говорил, что сумею тебя убедить.

Глава 25

Дождь прервал затянувшуюся духоту, и, учитывая тёплую погоду, наступило идеальное время года. Время, о котором мечтали все жители юга, когда продолжается лето с его ярким солнцем, а с моря дует свежий ветерок.

Мы с Джеком, несмотря на его убеждающие утренние поцелуи, зашли в тупик в вопросе ремонта полов. Поскольку рабочие вынесли всю мебель из гостиной, очередное заседание книжного клуба, местом проведения которого был выбран мой дом, я решила провести на крыльце.

Я подбросила Джека до его пляжного дома, где ему предстояло прочитать целую гору сценариев, которые прислала Кэти, после чего поехала на работу. Я не пробыла на кухне и двух минут, как Гектор запел оперным голосом «О, мой милый папочка!»[30]. Полагаю, румянец на моих щеках и глупая улыбка на лице, когда я попросила солонку и горчицу, выдали меня. Я закатила глаза, глядя на него, и попыталась обуздать свои эмоции.

К тому времени, когда должно было начаться заседание книжного клуба, я немного успокоилась. Хотя мой желудок сжимался каждый раз, когда я проходила через гостиную и видела аккуратно сложенное одеяло возле камина.

Миссис Витон вошла в дом через заднюю дверь на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Она принесла огромную корзину с лимонным печеньем и попросила меня помочь ей с холодным чаем, который она приготовила. Через двор мы потрусили на крыльцо.

— Ну, дорогая, он просто мечта, разве не так? И такой очаровательный, — вздохнула она с нежной улыбкой.

Я засмеялась.

— Да, он такой, миссис Витон, он такой. Вы же знаете, что не можете никому рассказывать о нём, верно?

— Я знаю, дорогая. Не мне давать тебе советы, в своё время я была достаточно шустрой, но лучше бы тебе защитить своё сердце, милая. И ты знаешь… что вся эта секретность может создать намного больше трудностей, чем нормальные отношения.

Была шустрой? Я покачала головой. Означало ли это, что она была популярной или распутной? Я не стала долго задумываться над этим вопросом и сосредоточилась на своих сердечных делах.

— Я пытаюсь, миссис Витон. Защитить своё сердце, — уточнила я. — Но, на случай, если у меня это не получится, не могли бы вы запастись лимонным печеньем и ещё, по возможности, шоколадным пудингом с карамелью и морской солью?

— Конечно, милая, — похлопала она меня по руке. В этот момент мы услышали рев мотоцикла, промчавшегося по улице с другой стороны дома. Миссис Витон заметила, как я встрепенулась, и удивлённо вздёрнула нарисованные карандашом брови.

Я пожала плечами.

— Джек ездит на байке, он вам это говорил?

Она покачала головой и снова вздохнула.

— Как я уже сказала, он просто мечта. Давай надеяться, что он не надевает на себя ремень для инструментов. Тогда конец.

Я подавилась собственной слюной, а миссис Витон рассмеялась.

Я стала подниматься по лестнице, продолжая смеяться, и придержала дверь для моей немолодой компаньонки, когда на подъездную дорожку въехала машина Джаз, из которой вылезли она сама, Фейт и Лиз.

— Кто закроет магазин, Фейт? — спросила я, как всегда восхищаясь, насколько элегантно смотрелись её платиновые волосы и рубиново-красная помада на губах.

— Я закрыла его пораньше, тем более в это время вряд ли будут покупатели. К тому же, сегодня и так огромная выручка.

— Правда? Здорово!

Магазин Фейт был эклектичным, но представлял собой супер элегантное сочетание дизайнерской мебели и всяких штучек, таких как ювелирные изделия и аксессуары, которые она где-то увидела и не смогла пройти мимо. Она всегда шутила, что у неё зависимость к покупкам, но это оказалось на пользу её магазину, в котором перепродавались те или иные вещи, либо она повторяла эпизод из сериала «В плену ненужных вещей» и тащила все покупки в свой дом. Мы сильно удивились, когда Фейт рассказала нам про это, ведь в её доме и магазине не было беспорядка из импульсивно купленных вещей. Я любила приходить в магазин и посидеть там с Джаз в окружении спокойной, элегантной, с запахом ароматических свечей обстановки.

Я перевела взгляд на Джаз и Фейт, которые, казалось, вели молчаливый диалог.

— Что?

— Ну, — начала Джаз. — Пожалуйста, только не убивай меня… — Она посмотрела на меня наигранным застенчивым взглядом, который говорил о том, что она ни в грош не ставит, понравится ли мне то, что она скажет, или нет.

— О боже. Что, Джаз?

— Ну, уф… когда ты закончила её прошлым вечером, а Фейт и прежде спрашивала о твоих работах, я решила принести твою люстру в магазин. — Её раболепный взгляд казался уже не таким притворным к концу её исповеди. Возможно потому, что на моём лице отразился полнейший ужас.

— Что ты сделала? — я едва смогла выдавить из себя эти слова, вся кровь отлила от моей головы. Я не была готова к такому. — Она ещё не готова.

Милостивый боже, я чувствовала себя так, будто проснулась голой посреди толпы на ярмарке.

— Джаз, у тебя не было никаких прав делать это. Я её не закончила, ещё столько всего нужно было доделать, и проводка… проводка не проверялась, и я не уверена, что когда-либо выставила бы на продажу этот кусок дерьма, и кто, чёрт возьми…

Фейт что-то сказала, и смысл её слов только сейчас дошел до меня.

— Она что?

— Она продана, — повторила Фейт, пожимая плечами и широко улыбаясь.

— Продана? — прошептала я. — И за сколько?

Фейт и Джаз засияли, и Джаз запрыгала на месте, пока мы все смотрели на неё.

— Ну, — начала Фейт. — Я обычно накидываю сорок процентов за продажу в моём магазине, ещё я хотела учесть твоё затраченное время и моё, поэтому я продала её за сорок одну сотню долларов.