Лживая правда - Виктор Метос

дальше вступительных речей!

– Ты не смотрел на лица присяжных – а я смотрела. По-моему, те фотографии предопределили их решение. До сегодняшнего дня у них было очень смутное представление о том, что такое зло. Теперь они знают, как оно выглядит. Зло – это лишь слово, до тех пор пока не увидишь его воочию.

– Что ж, мои поздравления, – отпив еще глоток, сказал Дилан. – Это самое мрачное пророчество, какое я когда-либо слышал.

– Но это правда. – Лили слабо усмехнулась. – Я столько раз видела такое у молодых солдат.

– Это произошло с тобой? Ты увидела зло?

Пауза.

– Да.

Откинувшись назад, Дилан посмотрел на молодую девушку за кассой, шутящую с клиентом.

– В нашем мире много ужасного, и все-таки это не такое уж плохое место. Солнце мы любим только потому, что порой идет дождь.

Взяв еще один ломтик картошки, Лили обмакнула его в кетчуп, но передумала и положила обратно.

– Ты читал «Повелителя мух»[30]?

– В школе. А что?

– Меня всегда поражал один эпизод. Дети убивают дикую свинью и насаживают ее голову на шест, чтобы почтить богов острова, которым они начали поклоняться. Черная кровь начинает капать у свиньи изо рта, придавая ей жуткий вид, словно она говорит с детьми, и кое-кто из мальчишек убегает. А один мальчик начинает плакать. В детстве я думала, что он заплакал, потому что испугался, но, повзрослев, поняла, что дело в другом. – Лили сглотнула подступивший к горлу клубок. – Мальчик заплакал, поскольку понял, что они перестали быть невинными. Такой момент бывает у каждого человека, Дилан. Когда он понимает, на что способны люди. И если у кого-либо из присяжных до сих пор и не было такого момента, теперь он точно настал. И они возненавидят Арло за это.

Отодвинув тарелку, Дилан сложил руки на столе.

– Я понимаю, как все это выглядит, но как раз здесь наш шанс. Крайняя жестокость преступления, диагноз Арло, тот факт, что в прошлом у него не было неладов с законом, то, как он себя ведет, то, что без какого-либо принуждения во всем сознался… это дает нам шанс.

– Присяжные не отправят его в лечебницу – а вдруг он из нее выйдет? – Лили покачала головой. – И мне не нравится то, что ты так на это надеешься.

– Никто не знает, что произойдет.

– Точно. И ты в том числе.

Дилан вздохнул.

– Лил… ты веришь Арло? Я хочу сказать, веришь ему, когда он говорит, что все это его рук дело?

– Не знаю, – покачала головой Лили. – Но я считаю, что в любом случае он психически болен, и казнить его нельзя. Однако я предупреждаю тебя: присяжные не посчитают его сумасшедшим. Они решат, что кто-то должен заплатить за случившееся, а в руках у них есть один только Арло.

– Ты воспринимаешь все так, будто…

У Лили зазвонил телефон.

– Извини, – сказала она, отвечая на звонок.

Затем вышла на улицу. Дилан видел ее в стеклянную дверь. Расстроенная, она спорила со своим собеседником, размахивая свободной рукой так, словно тот мог ее видеть.

Закончив разговор меньше чем за минуту, Лили вернулась в зал, раскрасневшаяся от гнева.

– Что стряслось? – спросил Дилан.

– Дела семейные. Мой брат женится, и у всех есть свои мысли на этот счет.

Стоявший в очереди мужчина оглянулся на них, затем развернулся и подошел к ним.

– Слушайте, это вы защитники того подонка, которого показывали в новостях, да?

– Они самые, перед вами, – подтвердил Дилан.

Мужчина покачал головой:

– Стыд вам и позор!

С этими словами он вернулся в очередь, больше не глядя на них.

Глава 49

На следующий день Келли пришла на судебное заседание в новых юбке и блузке. Обновка обошлась слишком дорого, и придется думать, как урезать месячный бюджет, чтобы позволить себе такую крупную трату, но сейчас она чувствовала себя прекрасно.

Келли неспешно прошла мимо телекамер, установленных у двустворчатых дверей зала заседаний, чувствуя легкое возбуждение от сознания того, что в сегодняшних выпусках новостей она будет выглядеть хорошо. Ей хотелось надеяться, что ее бывший муж ее увидит.

Они назвали развод «мирным», однако ничего мирного в нем не было. Перед тем как Трэвис ушел от Келли, у него больше года был роман на стороне. Судья-мужчина, усмехнувшись, отмахнулся от этого фразой «мужики такие мужики», посчитав, что Келли найдет его слова очень смешными.

Первым свидетелем был следователь Хэнк Филипс. В суде он держался совершенно непринужденно. Представляясь и отвечая на вводные вопросы, Филипс смотрел на присяжных. Келли попросила его восстановить хронологию событий; он отвечал ровным тоном, спокойно, старательно избегая эмоциональных эпитетов, которые можно было бы посчитать за свидетельство предвзятости. Келли услышала, как Лили, склонившись к Дилану, шепнула: «А он хорош!»

За три часа Дилан выдвинул тридцать одно возражение. По большей части они были отклонены, а за одно он даже удостоился замечания от судьи.

– Следователь Филипс, – сказала Келли, – сейчас я задам вам самый важный вопрос. Каким вам показалось поведение Арло Уорда?

– Возражение! – тотчас же заявил Дилан. – Для подобной оценки требуется экспертное заключение.

– Ваша честь, я лишь прошу свидетеля, имеющего за плечами двадцатичетырехлетний опыт работы в правоохранительных органах, высказать свои общие впечатления.

– Возражение отклонено. Следователь Филипс, вы можете отвечать.

– Он нервничал, конечно, но не слишком. Его движения указывали на то, что ему спокойно и привычно. Арло Уорд прекрасно понимал, что происходит и почему. На наши вопросы он отвечал кратко, и, как вы видели на видеозаписи, они не вызывали у него никакого недоумения. Больше того, если б мне не сказали об этом уже потом, я ни за что не предположил бы, что у него есть какое-либо психическое расст…

– Возражение, – сказал Дилан. Он оглянулся на Лили, которая также должна была бы вскочить с места, высказывая возражение. – Требуется экспертное заключение, ваша честь. Следователь Филипс не психолог и не может рассуждать о том, как должен или не должен вести себя человек, страдающий психическим расстройством.

– Возражение поддержано.

– Следователь Филипс, – сказала Келли, – сложилось ли у вас впечатление, что Арло Уорд был не в себе и не понимал характера…

– Возражение!

– Возражение поддержано.

Келли оперлась обеими руками на кафедру так, что у нее побелели костяшки пальцев.

– Арло Уорд показался вам…

– Возражение, – сказал Дилан, на этот раз поднимаясь на ноги. – Требуется экспертное заключение.

– Поддержано.

Келли шумно вздохнула.

– Вам…

– Возражение, требуется…

– Да сядьте же вы! – резко произнесла Келли.

– Ваша честь, я возражаю против подобного замечания со стороны обвинения и прошу суд…

– А я снова прошу защитника сесть, – перебила его Келли.

– Ваша честь! – произнес Дилан оскорбленным тоном, задевшим обвинителя больше, чем все его возражения. – Это совершенно непрофессиональное поведение; я оскорблен, можно даже сказать, шокирован тем, что…

– Стороны, подойдите ко мне, – перебил его судья Хэмилтон.

Келли и Дилан приблизились к его скамье.

– Говорю обоим: умерьте свой пыл, – тихо произнес судья. – Ваши пререкания выставляют нас с плохой стороны. Вы опасно близки к тому, что я обвиню вас в неуважении к суду.

– Скажите это ей! Это она задает недопустимые вопросы.

– Ох, увольте! Единственно, что недопустимо в этом зале, – вы. Вы бросаете пятно на нашу профессию. Такое впечатление, будто вы здесь только для того, чтобы манипулировать…

– Нашу профессию? С каких это пор вы считаете себя защитником, а не доблестным стражем порядка?

– Так, – раздраженно произнес Хэмилтон, – достаточно! Если вы оба не можете держать себя в руках, я прерву процесс на день и предъявлю вам обоим обвинение в неуважении к суду. Возможно, даже объявлю о нарушении процессуальных норм. Миз Уайтвулф, вам это нужно?

Разъяренная Келли бросила взгляд на Дилана.

– Нет, ваша честь.

– Мистер Астер, а вам?

– Нет.

– В таком случае я предлагаю всем выдохнуть, прежде чем продолжить заседание.

Глава 50

Прокурор и защитник вернулись на свои места, и судья объявил десятиминутный