Сокровища Массандры - Юрий Гаврюченков

— Че ты дуркуешь? — ухмыльнулся Макс. — Куда я тебя отпущу? Для твоего же блага стараюсь, чтобы тебе в голову не пришло за плетку хвататься. Тогда придется тебя делать на глушняк. Сам посуди, ты дохлый, я без денег, оба в проигрыше, так?

— Да, да. — Сердце коммуниста подсказало, что купцу негоже спорить с террористом.

Владимир Иванович провел незваного гостя в дом, ругнул жену, высунувшую недовольное жало из кухни, поднялся на второй этаж в кабинет. Облокотившись о косяк, Макс наблюдал, как хозяин опускается на карачки и шарит под книжным шкафом с застекленными дверцами. Что-то там было прилеплено скотчем ко дну. «Сейчас достанет пистолет и как влупит мне в пузо». — Макс отклеился от притолоки, прикинул, как ловчее допрыгнуть, если в руке коммерсанта появится черный предмет, но дергаться не стал, чтобы не пугать клиента и не позориться самому.

«Хорошо, что жена не видит, — думал Владимир Иванович, нащупывая пачку стодолларовых купюр. — А вдруг он меня по башке? Надо было Клаву позвать. Нет! Хорошо, что Клава не видит».

Вместо черного предмета в руке лоха появился серо-зеленый. Макс расслабился. Клиент преподнес гиду по стране заблуждений честно выкруженный заработок. Ушлый малый доиграл роль до конца: разорвал банковскую упаковку и пересчитал деньги.

— Пойдем, на вокзал меня подвезешь, — барским тоном распорядился он.

Расплатившись с долгом, Владимир Иванович успокоился и подобрел. Они спустились вниз, к забрызганному «гольфу». Чтобы у потерпевшего не появлялись скользкие вопросы, Макс всю дорогу дудел ему в уши, в основном за братву, кто как кого покарал и с кем из известных барыг работал. Античные мудрецы считали красноречие признаком развитого интеллекта. Если так, то голодный Макс обладал невероятно высоким IQ. Владимир Иванович вел машину, как завороженный, будучи не в силах не то что возразить, а даже повернуться к несмолкающему «певцу». За пятнадцать минут голова Меньшикова принялась клониться к земле под тяжестью навешенной на уши лапши.

На вокзале Макс был краток:

— Ништяк у тебя машина. Продаешь?

— Нет-нет, — замотал головой Владимир Иванович, чувствуя, что песец незаметно подкрался особенно близко. Свой «гольф-кантри» он любил.

— Тогда удачи. — Мошенник захлопнул дверь и удалился.

Директор лесопилки так и не узнал, за что задолжал неизвестной банде. Владимир Иванович снова поступил так, как подсказывало сердце коммуниста. Сердце коммуниста подсказывало, что надо драпать. И Владимир Иванович унес ноги. Вернее, дал по газам. А Макс купил билет, перекантовался в привокзальном буфете, занял свое место в купе и вернулся в Санкт-Петербург.

Из этой странной в смысле фарта поездки Макс привез нечто большее, чем деньги. Он понял секрет управляемого страха: это когда кто-то один боится, а другой — нет. И еще он прочно усвоил, что страх — неотъемлемое свойство любой натуры и победит тот, кто изначально меньше боится противника или умеет страх вовремя одолеть.

* * *

— Денег осталось два чемодана, — заключил Макс, пересчитав наличку, и с энтузиазмом заметил: — Впрочем, мы на курорте, а он, по определению, заповедник терпил с набитыми карманами. Разживемся!

Они сидели в своей комнате, пользуясь комфортом, пока их не попросят освободить курятник. Дверь была открыта. Почему-то при закрытой двери в комнате ощущалась сырость. Майя вытряхнула сумочку на койку и перебирала дамские побрякушки. В углу валялся пустой рюкзак — вестник предстоящих тягот и лишений. Смотреть на него не хотелось.

— Пойдем на пляж. — Макс потянулся и зевнул. — Пожаримся на гальке, будем ворочаться, как тюлени.

— Тебе вроде пляж не нравится.

— Так и есть. — Макс давно заметил, что в наблюдательности подруге не откажешь. — Однако по сравнению с тем, что нас ждет в ближайшие дни, даже такой отдых у моря — просто рай, надо радоваться, потом его не будет.

Он подумал о кабаньих тропках, о куче, сотворенной калидонским вепрем, об археотуристах, вознамерившихся составить конкуренцию, и настроение упало до нуля. Макс помрачнел, повесил на плечо котомку и вышел во двор. Сел за стол под навесом. Захотелось накатить стакан, плевать, что жарко и развезет.

В этот день боги Крыма были милостивы к нему.

— Вино. Домашнее вино. — Во двор зашла немолодая и прожженная тетка лет сорока пяти с авоськой двухлитровых пластиковых бутылей, наполненных чем-то красным.

— Сколько стоит бутылка? — приценился Макс из чистого любопытства.

— Эта, изабелла, двадцать семь рублей, вот эта, каберне, двадцать пять.

— Хорошее вино?

— Хорошее. Домашнее. — Тетка гордо выставила пару пузырей и присела за стол напротив.

— Разрешите продегустировать? — вежливо осведомился Макс.

— Брать будете?

— Возьму, если нормальное.

— Тогда не надо, — заторопилась тетка.

— Как хотите, — равнодушно сказал Макс. — Я бы взял обе, пить что-то хочется.

— Ну, если немного, — поколебалась обуреваемая приступом жадности разносчица.

— Самую малость. — Макс выставил чайную чашку. — Буквально капельку.

Тетка отвинтила крышку и плеснула действительно самую каплю, так что еле прикрыло дно. Из бутыли не убыло.

Макс залпом опрокинул чашку в рот, чтобы мизерное содержимое не размазывалось по стенкам, и поморщился от ударившей в нос сивухи.

«Немного вина, спирт, вода и пищевой краситель. За кого нас тут держат, совсем за лохов что ли? — возмутился Макс. — Хотя если отдыхающий, то по определению лох. Местные их за достойных людей не считают и смотрят на приезжих исключительно как на источник денег. Тупая, жадная скотина».

— Возьму, пожалуй, — одобрительно кивнул Макс, набулькав себе до краев.

Тетка дернулась было, но опоздала.

— Ну-ка… Тьфу, гадость!

Он разом засадил целую чашку, проглотил и закашлялся. Притворяться не было нужды, красная жидкость драла горло.

— Да что это за херня такая! — откровенно возмутился Макс. — Тут спиртяга с водой, какое на хрен вино?

— Что вы мне голову морочите, молодой человек, — заверещала тетка, резво подымаясь из-за стола и подхватывая баллоны с паленым вином. — Сказали, что будете, а теперь не будете.

— Нет, — севшим голосом сказал он. — Спасибо. ЭТО я брать не буду.

— Берите, раз уж пили, — попыталась настоять торговка, но натолкнулась на вытаращенные глаза Макса. Дрянь оказалась крепкой.

— Ты че мне тут впариваешь? — прохрипел он. — Дегустаторша хренова! Стоило глотнуть как следует, как от сивухи чуть не сдох!

— Какой сивухи? — затараторила разносчица. — Нет у меня никакой сивухи…

— До свидания, — сухо ответил Макс.

Тетка с видом оскорбленной невинности выкатилась со двора, не рискнув задержаться, чтобы предложить продукт соседям.

— Не понравилось? — Майя выглянула из-за двери, одетая в шорты и легкомысленный пляжный топик.

— Я знаю, что такое домашнее вино, — с важным видом ответил Макс. — Напился его в армии. Всякого каберне, изабеллы и «Черного доктора» — всего попробовал. Думал, что вспомню старые времена, а тут дрянь паленая, спирт и «Юппи». Набодяжила у себя в погребе и впаривает туристам. Никому верить нельзя!

— Пошли на море, — сказала Майя.

Макс безропотно поднялся, и они, взявшись за руки, двинулись со двора, влившись в череду мужчин в белых портках и женщин в юбках-парео. Все шли вниз, туда, где шумели волны.

Вино ударило в голову и пробудило аппетит, поэтому еще на середине пляжной лестницы нос Макса обратился направо, откуда ветер доносил аромат жарящегося на углях мяса. Там было кафе. Там ждал сюрприз — бородатый руководитель археотуристов в окружении сподвижников. Он сидел за столом, положив на колени большой теплый живот.

«Тот самый Валентин Валентинович, который гадит, как калидонский вепрь!» — сообразил Макс. Он крепче ухватил под руку подругу, которая удивленно вскинула на него глаза: дескать, гонишь беса, Никитин? Макс отвернулся с озадаченным видом, не желая привлекать внимание, он знал, что люди чувствуют пристальный взгляд. Теперь он думал, как поступить, раз уж судьба свела его с конкурентами.

Майя поняла, что что-то произошло, и не сопротивлялась, когда Макс потащил ее вдоль пляжа. Он преобразился, ступал не быстро, но твердо и поедал глазами окружающих.

— Что думаешь об этих быках? — мотнул он головой в сторону троих круглоголовых с длинными острыми носами качков, по виду типичных украинских бандосов, может быть даже родных братьев. По их бледно-розовым телам было заметно, что отдыхают они, дай бог, день второй. — Не шибко центровые пацаны, а?

— Вот если бы ты с ними драться полез, — приценилась Майя к бандитским шортам, в карманах которых выпирали пухлые лопатники, — тогда бы нам не только на обратную дорогу хватило, но и в Питере на первое время осталось. Голову даю на отсечение, что всю наличку они таскают с собой. Подойди, заведись.