Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик

она была моей. Я любил эту машину.

Грязь и вода летели из-под колес моей старой «Мазды», когда я, подпрыгивая на ухабах, катил по засыпанной гравием дорожке к ферме Ларри. Он вызвал меня от соседа, потому что телефона у него не было, чтобы я приехал осмотреть корову с маститом. Подъехав к концу дорожки, я увидел черно-белую колли, ковылявшую по унавоженному двору, сильно хромая. Я обратил на это внимание, хотя на ирландских фермах мне часто доводилось видеть хромых собак: эти животные не были у них в приоритете, разве что отличающиеся особыми рабочими качествами. Мастит у коров — это инфекция вымени, которая ведет к отсутствию молока, что для фермеров гораздо важнее. Я оставил машину возле ворот, которые держались на веревке, привязанной к электрическому столбу, и пошел искать Ларри.

Ларри являл собой живописное зрелище. Он стоял, сгорбившись и опираясь на приоткрытую дверь своего дома в грязных, потрескавшихся от старости болотных сапогах, в драных штанах из грубой ткани цвета навоза и в свободном ирландском шерстяном свитере крупной вязки «дженсай» с несколькими дырами. То, что было накинуто сверху, вообще не поддается описанию. Когда-то это, видимо, было плащом, но теперь превратилось в некую вощеную накидку, наброшенную на плечи и подвязанную древним, истертым почти до прозрачности кожаным ремешком. Его всклокоченные сальные волосы переплелись с длинной бородой, покрывавшей впалые щеки, а глаза сурово смотрели из-под нависших косматых бровей. Верхние зубы коричневого цвета нависали над нижней губой, что говорило о неправильном прикусе из-за верхнечелюстной прогнатии, но придавало ему какой-то трогательности. Ларри был очень сутул, а поскольку он не отличался высоким ростом, при разговоре ему приходилось одновременно поворачивать голову и вбок, и вверх, вытягивая шею, чтобы взглянуть на собеседника. Когда он говорил, из-за отсутствия нескольких зубов изо рта у него летела слюна. Несмотря на все это, он сиял, как начищенная пуговица, и его глаза искрились озорными огоньками.

Жил Ларри в трехкомнатном хлеву, крытом соломой, на крутом склоне холма в окружении деревьев и кустарников. Страшно грязный скотный двор с несколькими загонами для скота защищал дом от пронизывающих ветров. У Ларри было несколько коров, причем дойная любимица жила прямо в его доме. Корова жила в верхней части дома, расположенной чуть выше по склону холма. Ведя меня по комнатам с низкими балками. Ларри не пригибался, мне же пришлось согнуться. Он бормотал что-то про твердые соски, пока мы шли через кухню и спальню до коровника. Соски коровы действительно были твердыми как камень. Я сказал, что ничего сделать уже нельзя, спасти их невозможно.

— Ну что за ужасный человек! Просто ужасный! Вечно из всего делает проблему! Наверняка есть какой-нибудь способ! Ну. хоть какой-нибудь!

Мне пришлось вскрыть вымя скальпелем — обычный прием при мастите одной четверти вымени на финальной стадии. Я сделал корове укол и невинно спросил, почему Ларри держит корову в верхнем помещении, а не ниже по холму, ведь ему приходится выгребать навоз через собственную спальню и кухню, и выгребная канава таким образом проходит через весь его дом. Ларри наклонил голову, посмотрел на меня снизу вверх и заявил:

— Ну что за ужасный человек! Ужасный человек! Разве ж это не центральное отопление?

Конечно, так и есть. Глинобитные стены и соломенная крыша удерживали тепло от коровы, как в иглу, в этаком зловонном, заваленном навозом иглу.

Позже, когда я достал из машины препараты для лечения коровы и передал их Ларри, а хромой пес наблюдал за нами, Ларри вытянул шею и сказал:

— А нельзя ли подправить мою старую собаку, пока вы здесь?

Оказалось, что одна из коров лягнула колли и сломала ей бедренную кость. Собака вопросительно смотрела на нас обоих. Я сказал, что, наверное, прямо сейчас не смогу ей помочь. Это невозможно, поскольку у меня нет необходимых инструментов.

— Ах, ну что за ужасный человек! Ужасный человек! Вечно из всего делает проблему! У вас же в багажнике наверняка есть какие-то волшебные бутылочки?

Этот фермер искренне верил, что я могу исправить что угодно, как и многие люди, приходящие ко мне сегодня, хотя это и не так. Но он в этом ни минуты не сомневался.

Ларри жил очень просто. У него не было электричества, так как он украл все ближайшие электрические столбы вдоль дороги, чтобы построить скотный двор и хлев. Единственным источником света был мерцающий крест желтой лампы над кухонным столом — газовая лампа «Святое сердце Иисуса». Мотыльки и мухи предпочитали погибнуть на этой лампе, лишь бы не задерживаться в доме Ларри еще хоть на секунду.

Ларри наклонился и, схватив бедного пса за шкирку, поманил меня обратно на кухню. Он убрал со стола ветчину и джем, постелил свежую газету и знаком предложил мне действовать. Тронутый его настойчивостью и абсолютной верой в мое могущество, а также жалким видом несчастного пса, который явно страдал от боли, я решил попробовать сделать что в моих силах. Я пошевелил мозгами, и тут у меня в голове вспыхнула вторая лампа!

Я спросил у Ларри, нет ли у него какой-нибудь прочной проволоки. Он кивнул, понимающе подмигнул мне, ткнул себя в нос кривым грязным указательным пальцем правой руки. Ну, разумеется, проволока у него есть, раз он украл электрические столбы! Небольшая куча проволоки валялась за его домом, и я мог выбрать то, что мне нужно.

Вернувшись к «Мазде», я взял из багажника нужные «волшебные бутылочки» и вернулся на кухню, чтобы ввести собаке обездвиживающее средство для мелких животных — эторфин с метотримепразином. Сегодня это средство запрещено, потому что, хотя оно и обездвиживает, но замедляет дыхание и сердцебиение. Даже несколько капель этого средства могут привести к смерти человека. В этом случае нужно немедленно вводить антидот — дипренорфин («Ревивон»), Некоторым ветеринарам, насколько мне известно, это не удалось.

Я уложил обездвиженного пса на кухонный стол, а вокруг нас летали притягиваемые светом лампы мухи. Потом я сделал из проволоки петлю с двумя длинными распорками — вспомнил, как нас учил этому Эрик Уинстэнли в ветеринарной школе, знавший все о приемах старинной ортопедии. Хотя многие из них давно устарели, но этот способ сегодня мог мне пригодиться. Я обмотал проволочную петлю тряпками и закрепил вокруг лапы собаки в области паха. Нижнюю часть лапы я выпрямил и с помощью хирургической ленты прикрепил к U-образной раме из нижних перевернутых концов двух распорок. Получилось своего рода баскетбольное кольцо вокруг паха, поддерживаемое двумя проволоками перед лапой и за ней. Стопа собаки опиралась на основание этих