Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик

красивом платье и я с невообразимо дурацкой бабочкой. Вот они, Шон и Рита, счастливые и гордые, стоят по обе стороны от меня на этой фотографии. Впервые в жизни я почувствовал, что отец гордится мной, хотя говорили об этом только его глаза. Так же, как лошади, он редко показывал, что думает на самом деле.

8. СЛУШАТЬ ЖИВОТНЫХ

Всё невозможное когда-нибудь случается

В конце концов желание отца исполнилось, и моя первая работа после окончания ветеринарной школы была связана с сельскохозяйственными животными в Ирландии. Когда в 1990 году, в возрасте двадцати двух лет, я окончил ветеринарную школу, у меня не было ни малейшего представления о том, какое направление выбрать. Я проходил собеседования для стажировки в университетах Британии и Америки, чтобы более глубоко изучить медицину и хирургию. Это всегда происходило по одной схеме: совершенно измотанный после перелета из Дублина, я находил тихую туалетную комнату в каком-нибудь уголке университета и спал там несколько часов прямо на унитазе, чтобы набраться сил перед собеседованием. К сожалению, такой отдых не шел мне на пользу, поскольку все мои попытки оказались безуспешными. Впрочем, это было к лучшему: благодаря практике на фермах я научился полагаться на собственную смекалку и использовать подручные материалы.

За это время я успел поработать с тремя ветеринарами: с Финтаном Грэмом — рядом с моим домом в Баллифине, с Полом Ригни — в графстве Оффали и Дэвидом Смитом — в Западном Корке. Они научили меня гораздо большему, чем можно было почерпнуть из книг, например, чувствовать, что не так с животным. Я убедился, что ни одно тестирование не заменит медицинского осмотра. Все эти ветеринары работали с фермерскими животными, и ни у одного из них не было ни рентгеновского аппарата, ни тем более томографа. Даже простой анализ крови было сделать проблематично: во-первых, это было дорого, а во-вторых, в начале 90-х годов ирландские ветеринары это не практиковали. Приходилось полагаться только на свою интуицию, задействуя обоняние, осязание, слух и зрение, а иногда и вкусовые ощущения. (Правда, это прискорбное происшествие случилось лишь раз, когда я, пытаясь избавить корову от вздутия, ввел ей желудочный зонд, неосторожно втянул в себя воздух — и получил полный рот содержимого рубца!) Постепенно у меня появилось «шестое чувство» — способность «услышать» животное и понять, что с ним происходит. Ветеринарная практика в то время была скорее сродни искусству, чем точным наукам или набору навыков, которым можно научиться по книгам и получить знания, сдав экзамены. В самом прямом смысле слова необходимо было умение «слушать животных».

Дольше всего я проработал с Дэвидом Смитом в Западном Корке. Думаю, это был самый плодотворный период обучения в моей практике. Я учился быть настоящим практикующим ветеринаром, способным обходиться без всех ухищрений современной науки. Дэвид обладал уникальным шестым чувством. Ему достаточно было взглянуть на корову и ощутить ее запах, чтобы поставить диагноз: кетоз, гипомагниемия или гипокальциемия. Кое-чему он научил и меня. Поначалу фермеры не хотели иметь со мной дело, потому что я был новичком, да к тому же еще и очень молодым. Но мне кажется, что постепенно они начали принимать меня, увидев, что я умею ладить с животными и понимаю, что с ними не так. Ведь и сами фермеры делают это постоянно, не имея никакого специального образования. Собственно говоря, способностью почувствовать животное я в значительной степени обязан урокам своего отца.

Сегодня я часто тоскую об этих временах, глядя на своих коллег и интернов. Мы выбираем лучших специалистов, обладающих колоссальным техническим опытом и искусных в хирургии. Они приходят к нам, блестяще сдав все экзамены. Но, с моей точки зрения, ни один сданный мной экзамен не мог заменить обучение искусству «восприятия» и постановки диагноза еще до получения снимков или анализов крови. В начале 90-х годов нужно было почувствовать животное, вступить с ним в контакт, потому что чаще всего ты оказывался посреди поля со стетоскопом в ушах, держа в одной руке термометр, а другой пальпируя, одновременно принюхиваясь к его дыханию и наблюдая за его поведением.

Другими словами, чтобы поставить диагноз, действительно нужно было слушать животное, потому что положиться ты мог только на свою интуицию, знания и ощущения — слух, осязание, обоняние; зрение и даже вкус, ну и, конечно же, опираясь на веру.

В ветеринарии нет более сложной отрасли, чем работа с крупными животными на фермах. Нагрузки колоссальные, рабочий день не нормирован — вот почему впоследствии я никогда не жаловался на перегрузки при работе с мелкими животными. Вызовы никогда не прекращались. Я беспрерывно мок под дождем, принимая роды то у одной коровы или овцы, то у другой, засыпая, только если падал от усталости. Но даже тогда меня будили и вызывали на очередную ферму, хотя лег я всего час назад. Удивительно, как мало мы спали, особенно в Западном Корке, поскольку в этой огромной сельской общине работать приходилось практически постоянно. Сон был дозволителен лишь по мере необходимости, и стойкость Дэвида была поистине вдохновляющей. Вообще-то это даже работой нельзя было назвать. Это был образ жизни. Мы жили среди таких же фермеров, как мой отец, для которых работа и была образом жизни. Поэтому мы должны были быть доступны двадцать четыре часа в сутки 365 дней в году. Некоторые виды работ, например обрезание рогов и зачистка копыт, частенько выполнялись при свете тракторных фар, потому что днем на это просто не оставалось времени. Как-то ночью я заснул, приложив ухо к груди теленка, когда прослушивал его легкие. На рассвете явился фермер, пнул меня и расхохотался: «Парень, тебе его не вылечить, если будешь на нем спать!»

Когда я работал с крупными животными, я остро нуждался не только в сне, но и в деньгах. Я не мог позволить себе машину, поэтому, работая с Финтаном Грэмом, ветеринаром фермы, где я вырос, поначалу я ездил на отцовском тракторе, сложив свои инструменты в багажник за кабиной. Заслужить признание фермеров оказалось очень непросто. Однажды я позаимствовал «Пежо» у Финтана и, возвращаясь с отела, не рассчитал угол поворота и на полной скорости врезался в глинистую насыпь. Крыло я успел заменить до возвращения Финтана из отпуска, но он, конечно же, обо всем узнал! Вскоре я купил за 350 фунтов подержанную «Мазду 232» желтого цвета. Это было мое первое крупное имущество. Масла она потребляла больше, чем бензина, и отличалась весьма нестабильным нравом. В ней не было ни печки, ни демистера, но