Моральное животное - Роберт Райт

Женщины в несчастливом браке

"Дарвинская тактика" остаться женатым, и, более того, общая мысль этой главы пока может показаться простой: женщинам нравиться быть в браке, а мужчинам[49] — нет. Очевидно, что жизнь сложнее этой картины. Есть женщины, которые не хотят замуж, а есть (и их намного больше), которые, выйдя замуж, далёки от счастья в нём. Если в этой главе подчёркнута несовместимость мужской психики с моногамным браком (а это так), то это не значит, что я полагаю женскую психику неиссякаемым фонтаном услужливости и преданности. Это значит, что я полагаю мужскую психику наибольшим препятствием пожизненному единобрачию и, конечно, таким наибольшим препятствием, которое отчётливо высветила именно новая дарвинистская парадигма.

Несовместимость между женской психикой и современным браком не такая простая и чёткая (и в итоге — менее разрушительная). Конфликтует не столько сама моногамия, сколько социально-экономические установки современного единобрачия. В типичном обществе охотников-собирателей работа и личная жизнь женщин совмещались без особого труда. Забота о детях на время, пока они уходили собирать съестное, не была проблемой; их дети могли идти с ними или остаться с тётями, дядями, бабушками и дедушками, кузенами. И когда матери возвращались с работы, чтобы позаботиться о детях, то контекст заботы был социален, даже коммунален. Антрополог Марджори Шостак, пожив в африканской деревне охотников-собирателей, написал: "Одинокая мать, обременённая надоедливыми маленькими детьми — это не та сцена, которая имеет параллели повседневной жизни! Kung".

Современные матери прямо оказываются или с той, или с другой стороны (разумной) золотой середины, в которой женщина общества охотников-собирателей оказывалась естественным образом. Они могут работать 40 или 50 часов в неделю, заботясь о качестве дневной работы и ощущая чувство неопределенной вины. Или они могут быть домохозяйками, полностью занятыми домашним хозяйством, в одиночестве воспитывая своих детей и почти сходя с ума от монотонности. Некоторые домохозяйки, конечно, умеют создавать основательную социальную инфраструктуру даже среди быстротечности и анонимности типичных современных окрестностей. Но несчастье многих женщин, которые этого не умеют, фактически неизбежно. Так что ничего удивительного в том, что современный феминизм приобрёл такой импульс в 1960-ых годах на фоне массовой урбанизации (и много чего ещё), последовавших после второй мировой войны, что выхолостило смысл сообщества соседей и раздробило былое большое семейство; женщины не были предназначены для роли городских домохозяек.

Родовая городская среда обитания 50-х годов была "более естественна" для мужчин. Подобно многим отцам обществ охотников-собирателей, тогдашние городские мужья проводили мало времени со своими детьми, но много — в общении с другими мужчинами, на работе, в играх или ритуалах. В этом отношении многие викторианские мужчины (но не Дарвин) были в той же самой обстановке. Хотя само по себе пожизненное единобрачие менее естественно для мужчин, чем для женщин, но та его форма, которую оно часто принимало (и всё ещё часто принимает), может быть более тяжёлой для женщин, чем для мужчин.

Но это не равносильно утверждению, что женская психика угрожает современному единобрачию в той же (или большей) степени, что и мужская. Неудовлетворённость матери, похоже, не транслируется в разрыв столь же естественно, как недовольство отца. Глубинная причина этого в том, что в наследственной среде обитания идея поисков нового мужа (при наличии детей) редко была генетически выигрышным умозаключением.

Чтобы заставить современное единобрачие «работать», в смысле, что оба супруга (как остающиеся, так и уходящие) были бы в равной степени счастливы, нужно принять вызов большой сложности. Успешная перестройка повлекла бы за собой вмешательство в саму структуру современной жизни и трудовой деятельности. Такое стремление реформаторов заставило бы хорошенько обдумать социальную среду, в которой эволюционировали человеческие существа.

Люди не были, конечно, предназначены для того, чтобы быть неизменно счастливыми в наследственной среде; тогда, как и сейчас, тревога была хроническим мотивом, а счастье всегда было целью устремлений, часто теряющейся. Однако люди были разработаны так, чтобы не сойти с ума в этой наследственной среде.

Тактика Эммы

Несмотря на неудовлетворённость современным браком, многие женщины стремятся найти пожизненного супруга и иметь детей. Что они должны делать, учитывая, что обычаи нынешнего общества не благоволят этой цели? Мы говорили о том, как мужчины могли бы вести себя, если они хотят, чтобы брак был более прочным институтом. Но задание мужчинам брачных установок в чём-то подобно предложению викингам буклета под названием "Как не грабить". Раз уж женщины находятся ближе к естественной моногамии, чем мужчины, и чаще страдают от развода, то они, возможно, — более логичный локус для реформы. Как обнаружили Джордж Вильямс и Роберт Триверс, многие особенности половой психологии людей вытекают из дефицитности яйцеклеток в сравнении со спермой. Этот дефицит даёт женщинам больше власти, как в индивидуальных отношениях, так и в формировании моральной обстановки, чем они иногда понимают.

Впрочем, иногда понимают. Женщинам, желающим мужа и детей, можно попробовать тактику Эммы Веджвуд по захомутанию мужчины. В своей крайне схематичной форме он выглядит так: если вы хотите слышать клятвы вечной преданности прямо до дня вашей свадьбы, и если вы хотите удостовериться, что это действительно день свадьбы, не спите с вашим мужчиной до медового месяца.

Идея здесь не только в том, что, как говорится, мужчина не будет покупать корову, если он может брать молоко бесплатно. Если дихотомия мадонны-шлюхи действительно крепко внедрена в мужской мозг, то ранний секс с женщиной может с какой-то вероятностью задушить многообещающие чувства любви к ней. И если действительно в человеческой психике есть такая штука, как "модуль ухода от партнёра", длительный секс (без его естественного результата) может вызвать, как у мужчины, так и у женщины, охлаждение в пользу другого партнёра.

Многим женщинам претит стратегия Эммы. Некоторые говорят, что "заманивать мужчину в капкан" — ниже их достоинства; если требуется принуждать к женитьбе, то они предпочли бы обойтись без него. Другие говорят, что подход Эммы — реакционный и сексистский — возрождение древней обязанности женщин нести моральное бремя самообладания ради социального порядка. При этом другие замечают, что этот подход исходит из лёгкости сексуального воздержания для женщины, что часто не так. Всё это — нормальные реакции.

Другая обычная жалоба на тактику Эммы: она не работает. В наши дни секс достаточно доступен мужчинам за небольшие обязательства. Если некая женщина прекращает поставки секса не то чтобы на годы, но сколько-то надолго, то альтернативы изобилуют. Чопорные женщины сидят дома одни и греются в своей чистоте. В канун дня святого Валентина в 1992 году Нью-Йорк Таймс цитировала 28-летнюю одинокую женщину, "оплакивающую нехватку романтики и ухаживания". Она сказала: "Парни всё ещё представляют, что если вы не отдадитесь сразу, то будет кто-то другой. Похоже, здесь нет никакого стимула ждать, пока вы узнаете друг друга лучше".

Это также жизненный момент и хороший резон полагать, что крестовый поход строгости только на женщин принесёт пользу с нулевой вероятностью. Однако некоторые женщины нашли, что продвижение на некоторое расстояние в сторону строгости имеет смысл. Если мужчина не слишком заинтересован в женщине, как в человеке, чтобы вытерпеть, скажем, два месяца просто любящего общения перед переходом к страсти, он в любом случае вряд ли задержится рядом надолго. Некоторые женщины решают не тратить впустую время, которое, само собой разумеется, для них драгоценнее, чем для мужчин.

Эта смягченная версия подхода Эммы может самоукрепляться. По мере того, как больше женщин обнаруживают пользу непродолжительного периода охлаждения, им становится легче удлинить его. Если восьминедельное ожидание является обычным, то десятинедельное не нанесёт женщине большого конкурентного вреда. Не следует ожидать, что эта тенденция достигнет викторианских крайностей. Женщины, в конце концов, тоже любят секс. Но можно ожидать, что тенденция, начавшись, продолжится. Во многом зарождающийся сегодня консервативный сексуальный климат, возможно, вызван опасением заболеваний, передаваемых половым путём; но, судя по всё более отчётливому мнению многих женщин, что мужчины в основе своей — свиньи, частично новый климат может исходить от женщин, рационально преследующих личный интерес с учётом горьких истин о природе человека. И ещё одна достаточно надёжная причина — люди продолжат преследовать свой личный интерес сугубо рационально, ибо видят его. В этом случае эволюционная психология помогает им в этом.