Холод южных морей - Юрий Шестера

Ветер все более и более усиливался с туманом и мокрым снегом. Было два градуса мороза. Мачты, паруса, снасти, да и сами шлюпы обледенели, и матросы едва успевали счищать снег с палубы. В этих условиях было очень опасно оставаться среди льдов, дожидаясь хорошей погоды, и Беллинсгаузен, скрепя сердце, повернул шлюпы на север.

* * *

Когда ветер приутих и шлюпы перестало швырять из стороны в сторону, Беллинсгаузен пригласил к себе на шлюп лейтенанта Лазарева, чтобы обсудить дальнейшие планы экспедиции. Уже по сложившейся традиции собрались в каюте Андрея Петровича.

— Предлагаю, Михаил Петрович, перед тем, как направиться к Аукландским островам, как нам предписано, сделать еще одну попытку прорыва к берегам открытого нами Южного материка, который Андрей Петрович предложил назвать Антарктидой, где-то в районе шестидесятой долготы. Этого же мнения придерживается и Андрей Петрович.

— Я тоже обеими руками за это предложение, но есть одно маленькое «но». Дело в том, что на «Мирном» заканчивается запас дров, и если мы примем это предложение, то неизбежно придется для отапливания жилых помещений шлюпа разбивать на топливо водяные и винные бочки. А это, с моей точки зрения, не лучшее решение вопроса.

Фаддей Фаддеевич задумчиво постучал пальцами по столу.

— У меня на «Востоке» дела с дровами обстоят несколько лучше, и я уверен, что оставшегося их запаса хватит для одного покушения на юг, но излишков, которые можно было бы передать на «Мирный», к сожалению, нет. Каково ваше мнение, Андрей Петрович, в этой ситуации?

Тот понял, что сейчас все зависит от его решения, и внутренне напрягся.

— Я как ученый безусловно заинтересован еще раз удостовериться в правильности сделанных нами выводов. То есть еще раз убедиться в том, что нами открыт действительно обширный Южный материк. И мне, честно говоря, не по себе от того, что результаты такой дорогостоящей и чрезвычайно важной для Отечества экспедиции зависят от поленницы каких-то несчастных дров. Бред какой-то! — он встал и заходил по каюте широкими шагами под ожидающими взглядами капитанов. — В то же время я не могу не согласиться с мнением Михаила Петровича, — устало выдавил он из себя признание того, что четвертой попытки не будет. — И повинны в этом лица, готовившие суда к экспедиции в полярные районы с отрицательными температурами, — заодно кинул Андрей Петрович камень в огород Лазарева. — Хотя, может быть, я и не прав, — добавил он, видя, как окаменело лицо капитана «Мирного».

— Определять степень виновности или невиновности тех или иных лиц, принимавших участие в подготовке экспедиции, не наша с вами задача, хотя я и понимаю озабоченность нашего ученого, — дипломатично заключил Фаддей Фаддеевич. — Однако на мне как начальнике экспедиции лежит ответственность за принятие окончательного решения, — он обвел долгим взглядом своих заместителей. — А оно будет таково — очередная попытка прорыва на юг отменяется.

До Аукландских островов отсюда по кратчайшему пути около пяти тысяч миль. Учитывая то, что наше плавание от Рио-де-Жанейро уже продолжается тринадцатую неделю, мы, чтобы выиграть время, сейчас уходим в средние широты и, поймав там попутный западный ветер, идем на восток до девяностого градуса восточной долготы. Далее разделяемся. «Восток» пойдет вдоль шестьдесят первой широты, а «Мирный» — несколько севернее, чтобы расширить зону для обнаружения неизвестных островов, которые могут оказаться по курсу нашего продвижения на восток. Эти места не посещал еще ни один мореплаватель. Рандеву шлюпов — Аукландские острова.

Все, господа, совещание окончено!

Чувствовалось некоторое напряжение, а Лазарев выглядел вообще подавленным. Выглянув в окно, Фаддей Фаддеевич неожиданно предложил:

— Господа, впереди по левому борту показался очень даже симпатичный айсберг. Не попытаться ли нам пушечным огнем разрушить его, чтобы пополнить запасы льда?

— Было бы неплохо, — сразу оживился капитан «Мирного».

Друзья, переглянувшись, сразу же поняли друг друга.

* * *

Беллинсгаузен направил шлюп, на борту которого царило оживление, к айсбергу. Вокруг плавало много китов, а у айсберга их было еще больше.

— Может быть, Фаддей Фаддеевич, попытаемся еще раз подстрелить кита, — со скрытой хитрецой предложил окончательно оживший Лазарев, от подавленности которого не осталось и следа.

— Нет уж, хватит позориться, Михаил Петрович. Я почему-то убежден, что вот в айсберг мои канониры точно не промахнутся! — рассмеялся он, пребывая в превосходном настроении.

Подойдя к ледяной громадине на пушечный выстрел, легли в дрейф.

— Целиться в середину айсберга! — приказал капитан. — Попробую проверить его на прочность, — пояснил он, обращаясь к своим заместителям.

«Психолог! — не в первый раз удивился Андрей Петрович прозорливости Фаддея Фаддеевича. — Знает, чем можно зацепить душу “морского волка”».

Оглушительно бабахнула носовая карронада, и корабельная кошка, тершаяся о матросские ноги, стремительно метнулась к ближайшему трапу, спасаясь от ужасающего грохота.

— Ишь, шельма, как будто не на военном судне служит! — перебил смех матросов боцманский рык. — Казенные харчи трескает, аж за ушами трещит, а при первом же выстреле драпает, обгоняя самую себя, шалава! — и добавил, обращаясь к матросам: — Ежели, не дай бог, увижу где ее пакость, то матрос, отвечающий за это место, будет у меня драить палубу до скончания века! Поняли меня, хохотуны?!

— Так точно, господин боцман! — дружно гаркнули матросы.

Ядро ударило в центр айсберга, и в разные стороны полетели ледяные осколки. Ледяная громада качнулась, но и только. Рявкнула кормовая пушка, окутав мостик пороховым дымом. Тот же результат. Раз за разом вгрызались чугунные ядра почти в одно и то же место в центре айсберга, но тот, вздрагивая при каждом попадании, оставался неприступен.

— Отбой! — скомандовал капитан после десятого выстрела и, обняв заместителей за плечи, прошептал так, чтобы не слышали посторонние: — Может быть, Андрей Петрович, передадим освободившиеся бочонки из-под пороха на «Мирный», дабы, не приведи господи, не померзли его доблестные мореплаватели вместе со своим капитаном. Ведь не зря же я так старался, паля ядрами по ледяной горе!

Лазарев разразился задорным смехом — кризис миновал.

— За предложенную помощь спасибо, Фаддей Фаддеевич, — придя в себя, с полупоклоном ответил Михаил Петрович. А затем уже серьезно добавил: — А канониры-то ваши молодцы, палили очень кучно.

— Еще бы не палить абы как — цель-то неподвижная, — небрежно бросил польщенный капитан «Востока».