В безумии - Клиффорд Саймак

— Да, теперь я это знаю.

Он как будто знал об этом всегда, хотя на самом деле познал это только что. Это было странно. Знание это, как он почувствовал, стало несколько запутанно, поскольку он теперь состоял из двух существ: из самого себя и Судьбы. Он не мог четко различить, какие вещи знал только как Саттон, а какие — как Саттон плюс Судьба Саттона.

«Я просто не могу знать этого, — подумал он. — Я не чувствовал этого раньше, не чувствую и сейчас. Во мне объединились две стороны моего существа: человеческая, то есть я сам, и Судьба, которая направляет меня к славному и великому будущему, если только я позволю ей сделать это. Она не заставит меня делать что-то и не остановит меня в моих поступках. Она будет только делать намеки, как бы нашептывать мне, что не нужно делать. Все то, что называется сознанием окружающего, умением верно оценивать обстановку, это то, что называется правильным образом жизни.

Это находится в моем мозгу, но этого нет ни у кого другого, поскольку я чувствовал это так, как никто другой.

Я знаю об этом с величайшей уверенностью, а они не знают вообще или, может быть, смутно догадываются об этой величайшей правде.

Мы все должны знать об этом. Знать, как знаю я. Но что-то мешает им узнать эту истину или искажает это знание таким образом, что оно становится неверным. Я должен выяснить, что это такое, и узнать, как преодолеть это. Я должен сделать это, чтобы подготовить будущее, чтобы оно было таким, каким должно быть, даже в то время, которое я уже не увижу».

— Я твоя Судьба, — произнес тот, кто должен отвечать. — Судьба, а не фатализм. Судьба не предсказание будущего.

Судьба, то есть то, что случится с людьми, расами, мирами.

Судьба, то есть знание того, какой вы должны сделать свою жизнь, как вы должны сформировать образ своей жизни… таким, каков он должен быть. Каким будет, если вы прислушаетесь к этому тихому спокойному голосу, который говорит с вами во время серьезных и важных моментов вашей жизни, когда вы стоите на распутье! Но вы ничего не слышите, и нет такой силы, которая заставила бы вас слушать. Не существует никакого наказания за то, что вы не слушаете этот голос, если не считать того, что вы идете против своей судьбы.

Были другие мысли, другие голоса. Саттон не мог сказать, что это за голоса, за исключением того, что они находились вне существа, состоящего из него самого и его судьбы.

«А, это мое тело, — подумал он. — Но я нахожусь где-то еще, где нельзя видеть так, как я привык видеть… и нельзя слышать, а я вижу и слышу, но уже как-то иначе, ощущая все это каким-то иным способом».

— Тебя пропустил экран, — произнес один голос, хотя слово «экран» не было произнесено.

И еще один голос сказал, что для создания экрана была применена какая-то технология, созданная на планете, название которой было непонятно его разуму и воспринималось как-то неясно. В нем не чувствовалось никакого смысла, который Саттон мог бы уловить.

И была еще одна мысль, которая осуждала излишнюю сложность и несовершенство растерзанного тела Саттона. И в ней с очень большим энтузиазмом оправдывались простота и совершенство прямого восприятия энергии.

Саттон пытался крикнуть им в ответ:

— Ради бога, не спешите!

Ведь его тело стало таким, что очень быстро должно было необратимо погибнуть, и если оно слишком долго пробудет в таком состоянии, ничего уже нельзя будет сделать. Но он не мог сделать этого и, как бы во сне, слушал эти отвлеченные высказывания, сопоставление различных точек зрения, которые все сходились к одной ясной мысли, представляющей собой окончательное решение.

Он пытался определить, где же он находится, пытался сориентироваться в сложившемся положении, но обнаружил, что не может определить даже свою теперешнюю сущность, поскольку он сейчас не представлял собой физического тела, занимающего определенное место в пространстве и времени, и даже не являлся отдельной личностью. Он находился в промежуточном состоянии, не имел материального воплощения, существующего в определенном времени, и не мог понять, как ни старался, что же с ним происходит. Это была какая-то пустота, вакуум, который тем не менее что-то собой представлял и который взаимодействовал еще с чем-то, тоже подобным пустоте. Так это ему представлялось.

— Я твоя судьба, — сказал тот, что давал ответы, и, казалось, являлся его частью.

Но судьба — это слово, и больше ничего. Идея, абстракция. Неясное определение чего-то такого, что существовало в человеческом уме, но не имело материального воплощения. То, что разум человека согласен был принять в качестве идеи, которая даже не могла быть доказана.

— Ты не прав, — проговорила Саттону Судьба. — Судьба — это реальность, хотя ты не можешь увидеть ее. Это реальность для тебя и для всех других живых существ. Для каждого, кто знает, что такое жизнь. И она была всегда. И она будет всегда.

— Кто не мертв? — спросил Саттон.

— Ты первый, кто пришел к нам, — ответила Судьба. — Мы не дадим, не позволим тебе умереть, мы вернем тебе твое тело, но пока это произойдет, ты будешь жить со мной. Ты будешь частью меня, и это справедливо, поскольку я жила до сих пор благодаря тебе и была твоей частью.

— Вы не хотели, чтобы я явился сюда, — сказал Саттон, — вы построили экран, чтобы не допустить меня к вам.

— Мы желали, чтобы вошел только один, — объяснила Судьба, — такой, какой был нам нужен.

— Но вы позволили мне умереть?!

— Тебе необходимо было умереть. До тех пор, пока ты не умер и не стал одним из нас, ты просто не мог понять. Пока ты находился в своем теле, мы попросту не могли достичь тебя. Тебе пришлось умереть для того, чтобы освободиться, и именно я была рядом, чтобы забрать тебя и сделать своей частью, ты понимаешь? — Я не понимаю, — ответил Саттон.

— Ты поймешь, — сказала Судьба, — ты поймешь.

«И я понял, — подумал Саттон, — я понял».

Его тело содрогнулось, в то время как он вспоминал, а его разум преисполнился чувством связи с тем, что он осознал как свою Судьбу… связанную с огромным количеством, триллионами и триллионами Судеб, соответствующих всему многообразию жизни в Галактике.

Судьба проявила себя миллионы лет назад в обезьяноподобном существе, которое нагнулось и подняло с земли сломанный сук. Еще одно вмешательство Судьбы — и кремень ударился о кремень. Еще раз — и появились лук и стрелы. Еще — и было создано колесо.

Судьба прошептала, и существо поднялось из водных глубин и через много лет плавники превратились в ноги, а жабры стали легкими. Симбиотические абстракции, паразиты — как бы мы их ни называли — это были судьбы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});