В безумии - Клиффорд Саймак

А на Земле психометр остановился, и Кристофер Адамс впервые в жизни отправился домой, прежде чем окончился рабочий день.

27

Херкимер лежал на кровати, пытаясь заснуть. Но сон не приходил. А он удивлялся тому, что ему приходится спать, есть, пить, как человеку. Но Херкимер не был человеком, хотя и был очень близок к нему и по уму, и по способностям. Так близок, как это только может быть. Его происхождение было химическим, а происхождение человека — биологическим. Он представлял собой лишь имитацию, а человек служил оригиналом.

«Дело в методе, — сказал он себе. — В методе и терминологии. Именно это отличает меня от человека, поскольку во всем остальном мы совершенно одинаковы.

Метод и термин, а также татуировка, которой я помечен между бровями. Я такой же, как человек, такой же хитрый и умный. И все же я только паяц. И я буду таким же ненадежным и подлым, как человек, если мне представится для этого возможность. Да, конечно, у меня есть татуировка, и мной кто-то владеет, и у меня нет души… хотя иногда я в этом сомневаюсь».

Херкимер спокойно лежал, глядя в потолок, и пытался припомнить некоторые вещи, но память не приходила к нему на помощь.

Сначала был инструмент, потом машина, которая по сути дела являлась более сложным инструментом, и она не представляла собой ничего иного, как эволюционное продолжение человеческой руки.

«Да, я человек, конечно».

Затем появился робот, а робот уже машина, похожая на человека. Машина, которая выглядела и разговаривала как человек, которая ходила как человек и выполняла все, что требовал от нее человек. Но это была карикатура на человека, как бы точно она ни была изготовлена, как бы хитро ни была сконструирована. Никогда не существовало возможности того, чтобы ее приняли за человека.

А что после роботов?

«Мы уже не роботы, — подумал Херкимер, — но мы еще не люди. Мы не машины, но в то же время мы не созданы из плоти и крови. Мы представляем собой набор химических элементов, принявших такую форму, которую избрали наши создатели, и нам была дана искусственная жизнь, настолько близкая к жизни настоящей, что настанет день, когда она с удивлением обнаружит, что между ними и нами нет никакой разницы. Мы созданы по образу и подобию людей, и сходство так велико, что нам приходится носить татуировку».

А в это время Саттон чувствовал, как жизнь возвращается к нему, как она вливается в его руки, ноги. Но он еще не дышал, сердце пока не билось.

Пол, вот что это такое… вот то слово, та поверхность, на которой он лежит. Плоская поверхность оказалась полом.

Послышались звуки, но он пока что не называл их так, поскольку не знал этого слова, а затем, некоторое время спустя, он уже понял, что это называется звуком.

Теперь он мог пошевелить одним пальцем, затем вторым.

Он открыл глаза и увидел свет.

Звуки — это голоса, а голоса произносили слова, а слова — это мысли.

«Как много уходит времени, — подумал Саттон, — на то, чтобы все это осознать».

— Нам нужно более или менее серьезно отнестись к этому делу, — произнес голос, — и уделить ему значительно больше внимания.

— Вся беда, Кейс, в том, что у нас с тобой не хватает терпения.

— Терпение здесь не принесет никакой пользы, — откликнулся Кейс. — Он был убежден, что все наши действия не более чем блеф. Что бы мы ни говорили и ни делали, он все равно считал это блефом. В данной ситуации мы бы ничего не достигли, поскольку у нас оставался один выход.

— Да, я знаю, — согласился Прингл. — Нам надо было убедить его, что это не блеф.

Послышался вздох.

— Жалко, однако, — проговорил он. — Саттон был таким способным человеком.

В течение какого-то времени они молчали. Теперь Саттон осознал, что не только жизнь, но и сила возвращается к нему. Возможность встать на ноги, поднять руку, возможность дать выход гневу. Сила, чтобы убить двоих людей.

— У нас не так уж плохо получилось, — произнес Прингл, — Морган и его банда заплатят нам хорошо.

Кейс сомневался:

— Мне что-то не по душе все это, Прингл. Мертвый есть мертвый, если ты оставляешь его таким, но если ты его продаешь, это сделает тебя кем-то вроде мясника.

— Меня это не беспокоит, — ответил Прингл. — А вот как это повлияет на будущее, Кейс? Оно во многом основывается на некоторых моментах, высказанных в книге Саттона. Если бы мы несколько изменили содержание книги, то это бы не так сильно повлияло на него… может, это вообще стало бы незаметно. Но теперь Саттон мертв, поэтому книги не будет и будущее станет совсем другим.

Саттон поднялся.

Они оцепенели. Рука Кейса потянулась к пистолету.

— Давай, — предложил Саттон, — стреляй в меня. Изрешети меня всего, все равно ты не проживешь одной минутой дольше.

Саттон попытался сосредоточить всю свою ненависть, как он это сделал когда-то во время схватки с Бентоном, еще на Земле. Тогда его ненависть была столь неистовой, что уничтожила мозг того человека. Но сейчас в нем не было ненависти, а лишь конкретное, направленное желание убить.

Он двинулся вперед на негнущихся ногах, его руки протянулись к ним. Прингл побежал, вереща, как крыса, пытаясь спастись.

Пистолет Кейса дважды выстрелил, кровь хлынула из груди Саттона, но он продолжал идти. Кейс бросил пистолет и прислонился к стене.

Это заняло немного времени.

Они не ушли, некуда было уходить.

29 (28 не было в издании)

Саттон направил корабль к небольшому астероиду, окруженному целой кучей каменных осколков, причем к астероиду, который по массе оказался не больше, чем сам корабль. Саттон почувствовал, как корабль соприкоснулся с астероидом, потом выключил поле притяжения, и теперь корабль продолжал лететь в пространстве вместе с притянутым к его борту астероидом. Руки Саттона отдыхали. Он спокойно сидел в кресле пилота. Пространство перед ним казалось угольно-черным и неприветливым, перечеркнутым лучами, которые закручивались в огненную корону. Они как бы несли какие-то послания холодного белого цвета через космос, в то время как астероид двигался по своей орбите.

«Это надежно, — сказал он себе. — Пока, во всяком случае».

Вероятно, надежно навсегда, поскольку его, должно быть, никто уже не искал. Да, он был в безопасности, но с дырой в простреленной груди, которая заливала кровью его рубашку и струилась по ногам.

«Это довольно удобно, — подумал он невесело, — иметь второе тело. Это второе тело, выращенное для меня лебедянами, будет жить до тех пор, до тех пор… А до каких пор?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});