Самая темная нота - Нелия Аларкон

думаешь, что я пойду за тобой...

Меня прерывают, когда Датч вскакивает и оказывается так опасно близко к моему лицу, что мое тело превращается в желе.

Глаза темнеют, и он рычит: — Тогда ты можешь заплатить за мой бумажник. Он сделан на заказ и стоит более пяти тысяч долларов.

— Это не так. — Кричу я. — Я тебе не верю.

Его губы кривятся, отчего он выглядит одновременно опасным и отвратительно красивым.

— Я попрошу своих адвокатов позвонить твоим.

Мое сердцебиение учащается. У меня нет адвокатов. Я даже не знаю ни одного адвоката.

Я сглотнула.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала в обмен?

— Ты будешь моей слугой, пока не выплатишь долг.

Он выпрямляется во весь рост.

— Я ничего такого не сделаю! — Кричу я, пораженная и находящаяся в нескольких секундах от того, чтобы ударить его нотной тетрадью.

Он отходит назад, его губы подрагивают. — Посмотрим.

В ярости я могу только наблюдать за тем, как он выходит из комнаты, забирая с собой весь воздух.

16.КАДЕНС

Датч Фрэкинг Кросс — маньяк. Я сильно сомневаюсь, что его голова работает как у нормального человека, потому что никто не может быть таким психом в реальной жизни.

Мой мобильный телефон звонит в четыре утра с указанием от моего злого повелителя.

Принеси нам латте до первого звонка. Двойная порция. Без пены.

Это не только бесчеловечный заказ на латте, но и заказ, которого никогда не будет.

Мне становится совершенно ясно, что Датч действительно считает себя богом. В прошлую субботу я постаралась напомнить ему, что это не так... и пригласила его на наше «свидание».

Как выглядело его лицо, когда он понял, что я не приду?

Я переворачиваюсь в кровати, мечтая о страданиях Датча, и просыпаюсь от очередного щебетания телефона.

Это новый заказ от Датча.

Нам тоже нужны персиковые кексы. Самые лучшие, какие только можно найти.

Я вздрагиваю. Он ведь не узнал о моей аллергии на персики? Если Джинкс знает так много, мне придется спросить Бриз, не она ли тот самый секретный агент, который знает все грязное белье Redwood.

В шесть я получаю еще одно сообщение, но на этот раз я уже полностью проснулась благодаря жестоким домогательствам Датча. Мне трудно заснуть, когда я в бешенстве, а именно таким меня делает этот придурок из Redwood Prep.

Я ворчливо постукиваю по экрану. Третье указание Датча заставляет все мое тело напрячься от страха.

Найди эту девушку.

Под текстом — моя фотография на витрине. Мои рыжие волосы словно горят в свете сценического освещения. Моя голова склонилась над клавишами, а выражение лица — чистая уверенность.

Одно из моих первых заданий в качестве слуги Датча Кросса — найти себя. И не в переносном смысле — отправиться в путешествие по Италии и поцеловать симпатичного иностранца, чтобы влюбиться.

У меня подкашиваются колени, и я провожу рукой по волосам, позволяя пальцам запутаться в косе, с которой я сплю каждую ночь. Как, черт возьми, я собираюсь выбраться из этой ситуации?

Нервничая, я отбрасываю телефон и, спотыкаясь, иду на кухню. Мне нужно найти способ избавиться от этого беспокойства.

К тому времени, как Виола пробуждается от сна и, словно дочь Франкенштейна, ковыляет по коридору, я успеваю разложить на столе тосты, спам и жареные яйца.

Ее рот застывает на середине зевоты, и она пристально смотрит на меня. Ее темные волосы собраны в птичье гнездо на макушке, а под левой щекой все еще остается складка от подушки.

Она выглядит неряшливо и очаровательно, когда загорается.

— У меня сегодня день рождения?

— Нет. — Фыркнула я.

— Это должен быть мой день рождения. Иначе зачем бы ты готовила все это на завтрак? — Она с восторгом подбегает к маленькому кухонному столику и плюхается на него в пижаме. — Ого. Когда ты успела все это приготовить?

— Я рано встала. — Просто отвечаю я.

Моей младшей сестре не нужно знать, что меня прогнал из сна Король Жопа, у которого единственная цель в жизни — выдавить меня из Redwood Prep, как нежелательный прыщ.

Я сажусь напротив Виолы и делюсь с ней яичницей.

— Я заметила, что в последнее время ты очень усердно занимаешься макияжем. — Намазав яичницу кетчупом в виде улыбающегося лица — так я делала всю ее жизнь, я аккуратно ставлю перед ней тарелку.

— Потому что скоро танцы первокурсников на выпускном. Я планирую сделать макияж для некоторых своих подруг.

— Это так мило с твоей стороны, Вай. — Говорю я, вгрызаясь в кусок жареного мяса.

— О, это не мило. Я беру с них почасовую оплату.

Я чуть не подавилась едой. — Что?

— Месяц почти закончился, и скоро нам придется платить за электричество. Я не хочу, чтобы повторилось то, что случилось в прошлый раз. — Она мрачно нахмурилась. — Мы уже знаем, что Рик и пальцем не пошевелит, чтобы помочь нам. Вот тебе и старший брат.

— Рик — это причина, по которой мы можем жить вместе, хотя мы оба несовершеннолетние. — Я отложила вилку, встревоженная ее горечью. — Вай, это не обязанность Рика заботиться о нас. Это моя.

— Но я тоже могу помочь.

— Ты не обязана. — Ненавижу беспокойство на ее лице. Ей всего тринадцать лет. Слишком юная, чтобы беспокоиться о том, отключат ли нам свет через неделю. — В последнее время меня все чаще зовут поиграть в лаунж. И чаевые стали особенно щедрыми. В этом месяце я смогу позволить себе электричество. Это не то, что тебе нужно держать в своей хорошенькой головке.

Она поджала губы. — Ты уверена?

— Да. Делай макияж, если тебе нравится и ты получаешь от этого удовольствие. А не потому, что на тебя давят, чтобы накормить. — Я беру ее руку и сжимаю. — Как всегда, у меня есть ты.

Она мило улыбается, и у меня замирает сердце, когда я вижу, как солнечный свет возвращается в ее глаза. Вай может быть взбалмошной и непокорной, но она хорошая младшая сестра. Она гораздо более зрелая и деловая, чем я в ее возрасте.

— Хорошо. — Она обхватывает пальцами чашку с апельсиновым соком. — Но я все равно возьму деньги за макияж. Это может пойти на мое платье.

Мое горло сжимается, когда я понимаю, что она, вероятно, захочет надеть новое платье. Я