Укрощение - Камилла Лэкберг

Старик снова поднял бокал.

Марта сидела и изучала свои ногти. Ее все сказанное даже не задело. Слишком много раз она наблюдала весь этот спектакль. Хельга тоже обычно не обращала внимания на пьяные тирады Эйнара, но сегодня все было по-другому. Внезапно она схватила кастрюлю и швырнула ее в мойку, так что вода брызнула во все стороны, а затем медленно обернулась. Голос ее звучал глухо, едва слышно. Но среди всеобщего ошарашенного молчания слова все равно прозвучали отчетливо:

— Я. Больше. Не. Могу.

* * *

— Есть кто дома?

Патрик вошел в холл. После поездки в Гётеборг он все еще пребывал в мрачном расположении духа, и по дороге домой ничто не смогло отвлечь его от негативных мыслей. Да и тот факт, что его мать, по словам Эрики, привела к ним домой какого-то мужчину, не способствовал улучшению ситуации.

— Я тут! — проворковала Кристина из кухни, и ее сын с подозрением огляделся. У него даже возникла мысль, что он зашел не в тот дом. Вокруг было так чисто и прибрано…

— Ой! — воскликнула Фальк, переступая порог. Похоже, она была не в восторге от перемен.

— Что, у нас побывала клининговая компания? — спросил Хедстрём. Ему и в голову не приходило, что пол в коридоре может быть таким чистым и без песка. Все вокруг сияло, а обувь стояла рядами на полке для обуви, которая обычно редко использовалась по назначению, потому что все ботинки и туфли лежали горой на полу.

— Только фирма Хедстрём и Зеттерлунд, — проговорила его мать все тем же воркующим голосом, появляясь из кухни.

— Зеттерлунд? — переспросил Патрик, хотя уже догадывался, что услышит ответ.

— Добрый день! Меня зовут Гуннар! — Из гостиной, протягивая руку, ему навстречу вышел мужчина. Патрик внимательно оглядел его, заметив уголком глаза, что Эрика с улыбкой наблюдает за ним. Он пожал протянутую руку, которая начала встряхивать его ладонь с избыточным энтузиазмом.

— Какой у вас чудесный дом, какие милые детки! — воскликнул неожиданный гость. — Ну, эту юную даму так просто вокруг пальца не обведешь, у нее головка хорошо варит. А с малышами, насколько я понимаю, вам приходится повозиться, но они настолько очаровательны, что вы им наверняка все прощаете?

Он продолжал трясти руку хозяина, и тот выдавил из себя улыбку.

— Да, они симпатяги, — ответил Хедстрём, пытаясь высвободить руку. Спустя несколько секунд Гуннар ослабил хватку.

— Я подумала, что вы наверняка проголодались, так что приготовила ужин, — сказала Кристина, снова исчезая в кухне. — А еще я кое-что постирала в машине и попросила Гуннара взять с собой инструменты, когда мы собирались сюда, так что он поправил пару вещей, которые ты не успел сделать, Патрик.

Только теперь ее сын заметил, что дверь туалета, висевшая некоторое время на одной петле — ну, может быть, всего года два, — теперь прикручена на место. Он задался вопросом, какие еще вещи «Боб Строитель» поправил в его доме, и против воли ощутил волну раздражения. Полицейский действительно собирался поправить эту дверь. Она была занесена в список неотложных дел. Просто ему что-то помешало.

— Ну, мне это нетрудно. Я много лет держал строительную фирму, так что со всем этим управился за несколько минут, — заверил его Зеттерлунд. — Хитрость в том, чтобы браться за дело сразу, тогда дела не накапливаются…

Патрик снова натянуто улыбнулся:

— Хм… спасибо. Я очень ценю…

— Да уж, вам, молодым, непросто все успеть. Дети, работа, домашнее хозяйство, да и за домом надо смотреть. А в таких старых домах всегда что-то надо починить. Однако дом у вас отличный, серьезно построенный. В те времена люди знали, как строить, не то что сейчас — слепят себе дома за пару недель, а потом удивляются, откуда там сырость и плесень. Старое мастерство сейчас забыто… — Гуннар покачал головой, и Хедстрём воспользовался случаем, чтобы ретироваться в кухню, где Кристина стояла у плиты, интенсивно общаясь с Эрикой. Не без легкого злорадства он отметил, что у жены на губах тоже застыла вымученная улыбка.

— Да-да, понимаю, вам с Патриком обо всем надо успеть подумать, непросто объединить семью и карьеру, — говорила его мать. — Ваше поколение внушило себе, что сможет успеть и то и другое одновременно, но самое главное для женщины… Ты, пожалуйста, не обижайся, Эрика, я это говорю из лучших побуждений!.. Самое главное — это дети и дом, и можно сколько угодно смеяться над нами, домохозяйками, но нам так приятно было оставить детей дома, а не отвозить их в учреждение! И к тому же они росли среди чистоты и порядка, а в то, что немного грязи в углах только полезно, я ни секунды не верю, и наверняка именно потому у нынешних детей всякие странные аллергии и болячки, что люди разучились убираться в своих домах, да и нельзя забывать, насколько важно кормить детей домашней сбалансированной пищей, и когда муж приходит домой — да, у Патрика очень ответственная работа, — более чем справедливо, чтобы он приходил в спокойный и прибранный дом, где подается настоящая еда, а не все эти ужасные полуфабрикаты с жуткими добавками, которыми у вас забита вся морозилка, и я должна сказать, что…

Хозяин дома слушал этот монолог с полным восторгом — похоже, мама выпалила его на одном дыхании, даже ни разу не переведя дух. Он заметил, как Эрика стиснула зубы, и его злорадство сменилось сочувствием.

— Мы живем немного по-другому, мама, — прервал он гостью. — Но это еще не значит, что хуже. Ты делала потрясающую работу в нашей семье, но мы с Эрикой решили разделить ответственность за дом и детей поровну, и ее карьера так же важна, как и моя. Плюс я должен признать, что иногда расслабляюсь, и на ее плечи ложится больший груз. Так что если тебе и стоит кого-то покритиковать, то скорее меня, потому что Эрика вкалывает как лошадь, чтобы со всем справиться. И нам очень хорошо вместе. Иногда в углах немного пыльно, и корзина для грязного белья переполнена, и — да, мы порой едим рыбные палочки, кровяной пудинг и готовые фрикадельки, но пока никто от этого не умер.

Он шагнул вперед и поцеловал супругу в щеку.

— Зато мы безумно благодарны тебе за твою помощь и за возможность насладиться иногда твоими восхитительными блюдами, — добавил мужчина, вновь повернувшись к матери. — После рыбных палочек и готовых фрикаделек мы еще больше их ценим.

После этих слов он поцеловал в щеку и Кристину. Меньше всего на свете полицейский хотел бы ее огорчить. Он знал, что его семья просто пропадет без ее помощи, а кроме того, любил свою мать. Однако это их дом — его и Эрики, и важно, чтобы Кристина это поняла.

— Ну, я вовсе не собиралась критиковать, — ответила фру Хедстрём. — Я просто хотела дать парочку советов, которые могут вам пригодиться.

Похоже, она не очень обиделась.

— А теперь расскажи о своем друге, — сказал Патрик и с удовольствием отметил, что его мама покраснела. Сам он не мог избавиться от ощущения, что все это немного странно — а если быть до конца честным, то очень странно.

— Ну, видишь ли… — начала Кристина, и ее сын сделал глубокий вдох, собираясь с силами. У мамы появился бойфренд. Они с Эрикой встретились глазами, и жена послала ему невидимый другим поцелуй.

* * *

Тереза просто не находила себе места. Мальчишки шумели так громко, что ей хотелось вскочить и накричать на них, однако она взяла себя в руки. Дети не виноваты в том, что она сходит с ума от волнения.

Да где же дочка, черт подери?! Как это частенько бывало, тревога фру Ханссон сменилась яростью, а потом страх врезался ей в грудь, как острый нож. Как Тира могла так поступить после того, что случилось с Викторией?! У всех родителей в Фьельбаке после исчезновения этой девочки нервы были напряжены до предела. А что, если преступник все еще находится здесь, если их дети в опасности?

Тревога и злость усиливались чувством вины. Возможно, не так уж и странно, что Тира забыла о мамином обещании ее забрать. Чаще всего ей приходилось добираться до дома самой, и не раз случалось, что Тереза обещала заехать за ней, но потом что-то случалось, и она не выполняла своего обещания.

Может быть, стоит позвонить в полицию? Когда женщина вернулась домой и обнаружила, что дочери нет, она попыталась убедить себя, что та еще в пути, что она заболталась по дороге с подружкой. Тереза приготовилась к недовольным комментариям, которые Тира будет отпускать, вернувшись после долгой ходьбы, замерзшая и вспотевшая. Ей так и представлялось, как она встретит дочь, сделает ей горячий какао и бутерброды с маслом и сыром…

Но Тира все не появлялась. Никто не открыл входную дверь, не потопал ногами, отряхивая снег, и не швырнул с ворчанием куртку на пол. Сидя за кухонным столом, мать девочки остро ощущала, каково было родителям Виктории Хальберг в тот день, когда она не пришла домой. Тереза встречалась с ними всего несколько раз, и это было очень странно. Ведь Тира с Викторией были неразлучны с самого детства, но если подумать, то и с подругой своей дочери Тереза виделась не так уж часто. Девочки всегда проводили время дома у Хальбергов. Впервые мать Тиры задалась вопросом, почему так вышло, — и сразу дала на него болезненный ответ. Ей не удалось создать для своих детей тот дом, о котором она сама мечтала, — спокойное уютное место, которое им так необходимо. Слезы обожгли ей веки. Только бы Тира вернулась домой — она сделает все, что в ее силах, чтобы что-то изменить!