Литературная Газета 6321 ( № 17 2011) - Литературка Литературная Газета

Графиня – куколка в платье на фижмах, прикрывающая лицо маской «Венеры Московской», – падает замертво, и актёры начинают убирать ящик стола, как гробик. Ждёшь, что куклу и уложат туда – «на вот, лови её скорей», – но в ящичке оказывается лицо актрисы, создающее жутковатый и уморительный контраст крохотного «гробика» и большого, пугающе мёртвого лица. «Это была шутка! Я пошутила!» – пролезает Графиня–Микулич сквозь ломберный стол; «мне велено исполнить твою просьбу» – и лампа зажигается, а ящики стола начинают двигаться, как при полтергейсте.

Нет, решительно умолкаю: никакие перечисления режиссёрских решений не передают лёгкого, остроумного, подлинного игрового театра, который привезли к нам кукольники из Белоруссии. По окончании спектакля зрители устроили овацию. Подумалось: как жаль, что всю эту настоящую игру увидело так мало людей, вот что можно показывать по каналу «Культура». Пора, пора возрождать жанр телеспектакля для широкой аудитории. И ещё: «надо же, и постмодернизм может на что-то сгодиться», как выразился недавно на страницах «ЛГ» Александр Кондрашов.

И самое последнее: иронизм, примат игрового начала, режиссёрские трюки – всё это имеет право на существование, если рядом, как камертон, живёт традиционный психологический театр.

«Сидишь там у себя внутри, а мы живём снаружи»

Русский драматический театр им. К.С. Станиславского из Еревана привёз спектакль по современной остросоциальной пьесе Юрия Полякова «Одноклассники». Это и трагикомедия, и сатира, и мелодрама в одном сюжете, который строится вокруг встречи одноклассников, ныне сорокалетних.

Главная героиня – скромная, из «старых русских», учительница Светлана, «красавица, комсомолка, отличница», навещающая мать своего несостоявшегося жениха Вани. Иван – жертва афганской войны, прикованный к инвалидному креслу безжизненный «теловек».

Одноклассники, пришедшие в дом несчастной матери Ивана Евгении Петровны, – основные типажи современной России, а возможно, и «всея СНГ». Полуолигарх Чермет (в фамилии слышится то ли чёрный металл, то ли отзвук имени нечистого), предмет запоздалых вожделений стареющей «королевы красоты» Анны; и запойный школьный гений, поэт, ныне бомж Фёдор; и новоиспечённый батюшка – о. Михаил; и предприимчивый эмигрант Борис; и отвязная дочка Светланы Ольга, плод педагогики общества потребления и «чёрного квадрата» телеящика. Конфликт новых и старых русских нарастает исподволь. Его кульминацией становится «непристойное предложение» Чермета: спасти мужа Светланы, увязшего в долгах некоему Мочилаеву (отличная говорящая фамилия, в духе Гоголя и Булгакова), если Светлана отдастся ему на глазах Ивана.

Ещё неожиданнее оказывается развязка конфликта: Светлана готова во всеуслышание объявить, что Ольга – не дочь её законного, нелюбимого и подловатого мужа, а плод скоротечной ночи страсти с юным Черметом. И вдруг, к огорчению меркантильной отроковицы, она произносит совсем другую правду. Оказывается, Ольга – на самом деле дочь её «любимого, единственного Ванечки», тоже проведшего с ней единственную ночь, но ушедшего вновь на гибельную для него войну, ибо в порыве раскаяния Светлана сказала ему тогда о своём грехопадении с Черметом. Дочь в ярости, Евгения Петровна – счастлива, Чермет – бросается бить подвернувшегося под руку военкоматчика, второй раз притаскиваюшего ни на что не нужный протез. Иван в финале, когда Чермет буйствует («гневается на кошек», по выражению о. Михаила), вдруг от гримасы недоумения и ужаса переходит к громкому хохоту.

Смех этот – поистине гомерический, гоголевский. Над кем и чем он смеётся?

Над одноклассниками, с их грехами, страстями, комплексами?

Над своей героической и жестокой судьбой? Над нами всеми?

Ответ повисает в воздухе, как и в «Ревизоре». И также застывают и замолкают, прекратив свою нелепую потасовку, герои спектакля.

Ереванские актёры постарались максимально точно передать и текст, и психологическую характеристику персонажей пьесы Полякова. Пожалуй, им не хватало динамизма, темпа, без которого восприятие поляковской драматургии, задевающей многие болевые точки постсоветского общества, теряет остроту. Всё равно спасибо армянскому театру, режиссёру Александру Григоряну, что не побоялись взяться за такой материал.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Баба-яга против?

Cовместный проект "Невский проспект"

Баба-яга против?

ДНЕВНИК ФИЛОСОФА

Александр КАЗИН

Каждый год накануне 9 Мая я замечаю, что находятся люди, которым праздник нашей Победы активно не нравится. В своё время этим прославился писатель В. Астафьев, заявивший, что мы просто завалили противника трупами. Года два назад по той же дорожке пошёл один клирик Санкт-Петербургской епархии, изобретший кощунственный термин «победобесие» и возведший генерала-предателя Власова в ранг «борца с безбожным коммунизмом». Ныне эту задачу, очевидно, взял на себя особый чиновник «по развитию гражданского общества» М. Федотов, возглавивший очередную кампанию «десталинизации», по сути, являющуюся попыткой активной зачистки российского идеологического поля с помощью выдвижения ложных и фактически несостоятельных целей. Наконец, находятся люди (преимущественно в ближнем зарубежье), говорящие, что в России так пышно празднуют окончание Второй мировой войны, потому что якобы ничего хорошего в её (то есть нашей) истории больше не было…

Что тут сказать, кроме того, что каждый на свой аршин меряет. Если бы какой-либо заокеанской державе, вообще не знающей, что такое война на собственной территории, или европейской стране, лёгшей под Гитлера практически без сопротивления, пришлось выдержать такой удар, который выдержала Россия–СССР, и не только выдержала, но потом и добила врага в его логове, спасая мир от страшной антихристианской опасности (оккультный нордический рейх) ценой напряжения всех сил, они, может быть, заговорили иначе. Что касается доморощенных критиков Победы, то я хотел бы посмотреть, в каком из фашистских лагерей они бы закончили свои дни, если бы русские войска не вошли в Берлин 66 лет назад. Конечно, наша армия могла это сделать и раньше – например, в ноябре 1918 года, если бы не предательство тогдашних думцев и генералов-масонов; но история сослагательного наклонения не имеет. Что же касается Сталина, то отделять его от Победы – почти такая же нелепость, как отделять от победы над Наполеоном императора Александра Первого: отечественные войны вопреки главнокомандующим не выигрывают. Конечно, в отличие от законного царя Сталин был самозваным «красным императором», по своему идейному происхождению таким же кровавым демоном революции, как Ленин или Троцкий, – однако именно ему гений отечественной истории доверил создать то государство и армию, которым мы все (и христиане, и безбожники, и коммунисты, и антикоммунисты) обязаны своим существованием. Кстати, и полёт Юрия Гагарина в космос оказался возможным благодаря той самой политике. Сталин не был ни убийцей русского народа, ни его спасителем, но он приложил свою тяжёлую восточную руку и к тому, и к другому. Тупой сталинизм в стиле «культа личности» должен быть отвергнут столь же решительно, как и патологический антисталинизм на уровне кухонного диссидентства: один другого стоит. Между прочим, при особенно успешной «десталинизации» Советский Союз–Россия будет приравнен к гитлеровской Германии с вытекающей отсюда ответственностью за развязывание мировой войны, отсечением от него всех политых русской кровью земель и многомиллиардными контрибуциями. Об этом почему-то не задумываются наши либералы. Или, наоборот, мечтают, но пока молчат?

Теперь несколько личных воспоминаний. Я родился в ноябре 1945 года в Смоленске, куда моя мать – смоленская дворянка по происхождению – приехала меня рожать из действующей армии, будучи к тому времени капитаном медицинской службы, прошедшим всю войну. За несколько месяцев перед этим в Германии погиб мой отец – потомственный петербуржец, майор медицинской службы. Служили они в одном медсанбате, и Девятое мая в нашей семье всегда было праздником. Помню, как в 1965 году – мне было тогда девятнадцать лет – я впервые осознал для себя, что именно празднуется, и как-то внутренне отделил этот весенний день от «слишком советских» 7 ноября и 1 Мая. И любимой песней моей мамы всегда оставалась «Застольная Волховского фронта»:

Редко, друзья, нам встречаться

приходится,

Но уж когда довелось,

Сядем за стол мы и выпьем,

как водится,