Почетный караул - Джеймс Коззенс

Итак, решено. Нет никакой нужды отказывать себе в удовольствии ощутить то восхитительное, ни с чем не сравнимое состояние — капитан Дачмин помнил, какая простодушная радость была написана на физиономии лейтенанта, когда тот стоял у стойки (как всякий порядочный человек, он не разбавлял виски), чтобы в обмен на пару долларов получить свою порцию отваги и обрести блаженство. Все правильно! Знай он вчера то, что знает сейчас, с ним ничего дурного не случилось бы. Вот тут ему и нужно было бы остановиться. Теперь, спокойно оглядываясь на события вчерашнего вечера, он ясно видит, что все началось только после того, как они пришли в это бунгало и стали пить ром; вообще-то от первого стакана особого вреда не было. Да он и не понял поначалу, к чему все идет, — обстановка в доме настраивала на самые благопристойные мысли. Даже когда Дачмин увел на веранду ту, с каштановыми кудряшками, а он остался с блондинкой, он еще не слишком представлял, как себя вести, и поэтому очень обрадовался, когда девушка снова подлила в его стакан, — ему было теперь чем заняться. Дачмин прежде в разговоре упомянул голубей, и лейтенант принялся ей рассказывать, как мальчишкой стал держать голубей и построил на крыше голубятню. Она подала ему стакан и села рядом с ним на кушетку. Дальше все оказалось проще простого, и вскоре он уже крепко обнимал ее теплое, нежное, сладко пахнущее тело; поначалу она хихикала и противилась, но постепенно ее сопротивление слабело, и наконец она позволила его рукам все вольности, какие только приходили ему в голову; а потом (он о таком и мечтать не смел) она не только не протестовала, но сама помогала ему, упрашивала, учила и даже настаивала… Нет, в другой раз он уже не вырубится как идиот, в другой раз он…

— Да ты не переживай, — фыркая от смеха, сказал капитан Дачмин. — Мы можем предпринять новую атаку — по просьбе общественности. Дело-то еще не закончено…

— Только без меня, — сказал лейтенант Петти. — Я больше в эти игры не играю. Кстати, я хотел бы извиниться за вчерашнее. Я, разумеется, очень благодарен за ваше…

— Да ладно, чего там, — добродушно прервал его капитан Эндрюс. — Не ты первый, не ты последний — разве можно угнаться за Дачмином по части выпивки. Да ты посмотри на него — двести фунтов живого веса.

— Двести фунтов жил и стальных мускулов, — уточнил капитан Дачмин.

Машина впереди остановилась, и Хиксу тоже пришлось притормозить. Капитан Дачмин открыл дверцу и вышел из автомобиля.

— Ну уж во всяком случае — не мозгов, — с неожиданным раздражением сказал капитан Эндрюс.

Пока лейтенант Петти выбирался из машины, Дачмин смотрел на капитана Эндрюса с удивлением, но по-прежнему с довольной улыбкой на губах.

— Мозгов? — спросил он. — А это что за штука? — Плечи его снова затряслись от смеха. — Совсем безмозглый, — пропел он. — Совсем безмозглый был мой ми-и-лый!

Автомобиль впереди тронулся с места, и Хикс тоже включил передачу.

— Эй, — крикнул вслед капитан Дачмин, — скажите Уитни, что я уехал на задание, ладно?

Натаниел Хикс повернул к отделу нестандартных проектов; взглянув на капитана Эндрюса, он заметил, что тот покраснел.

— Напрасно Кларенс думает, будто я против него что-то имею, — сказал Эндрюс. — Просто он иногда меня утомляет. Все время старается доказать, что другие ничуть не лучше его.

— А они лучше? — спросил Хикс и вырулил на стоянку позади здания.

— Во всяком случае, ты — насколько я мог заметить — не пьянствуешь и не бегаешь за каждой юбкой.

— Может быть, тут все дело в том, что мне просто не хочется, — сказал Хикс.

— Разумеется, — ответил капитан Эндрюс, — тут все дело в том, что тебе хочется. Каждый хочет то, что хочет. Я понимаю. Но ведь у людей могут быть самые разные желания. А он думает, будто все хотят того же, что и он, да только у них не хватает духу в этом признаться. То, чего он добивается, меня не интересует; почти наверное можно добиться того, ради чего трудишься.

— С каких это пор? — попытался поддразнить его Хикс.

— С тех пор, как существует мир, — серьезно ответил капитан Эндрюс. — Что посеешь, то и пожнешь. Если это не так, то жизнь вообще не имеет смысла.

Хикс поставил машину вплотную к ограде стоянки.

— Ты меня, конечно, извини, — сказал он, — но в формальной логике это называется софизмом и не является доказательством. Ты говоришь, что некоторое утверждение истинно лишь потому, что тебя сильно огорчит, если оно окажется ложным. Следовательно, истинно все, что доставляет нам удовольствие.

— Дело не в том, доставляет нам истина удовольствие или нет, — очень серьезным тоном сказал капитан Эндрюс. — Я вот что скажу. Я, например, лучше всего разбираюсь в математике. Там сразу видно, что истинно, а что ложно: либо ты вязнешь в груде неразрешимых уравнений, либо получаешь просто элегантное решение, и это, конечно, не может не доставить удовольствие. Разумеется, в жизни все гораздо сложнее. Я хочу сказать, что числа не врут, да вот вычислители могут оказаться врунами…

Он с довольным, хотя и несколько неуверенным видом взглянул на Хикса: видимо, считал, что, отважившись на каламбур, он вторгается в его, Хикса, профессиональную область, и не был уверен, что каламбур ему удался.

— То есть я хочу сказать, — торопливо продолжал он, — математические доказательства не годятся в таких областях, скажем, как религия… Я логику не изучал, но думаю, любое математическое доказательство должно быть логичным. Впрочем, я и в математике многого не знаю. Нет времени следить за новыми работами. Сейчас, например, очень быстро развивается тензорное исчисление. Часто новые открытия в физике связаны с появлением нового математического аппарата… В общем, я хочу сказать, что я многого не знаю в своей области. Но у меня достаточно знаний, чтобы понять смысл этих новых направлений — во всяком случае, если понадобится, я разберусь в любой математической теории…

Натаниел Хикс вытащил ключ зажигания и уже взялся за ручку дверцы, но продолжал сидеть и слушать Эндрюса. Хотя если бы он вышел из машины, оборвав его на полуслове, Эндрюс вряд ли бы обиделся. Тому всегда казалось, что все, что он говорит, скорее всего, никому не интересно и он лишь беззастенчиво и безо всякого права отнимает драгоценное время собеседника. И хотя то, о чем сейчас говорил Эндрюс, было и вправду довольно скучным, а продолжение явно будет еще скучнее, да и дел сегодня у Хикса было невпроворот, он чувствовал угрызения совести и не решился прервать приятеля. Он сочувственно поддакнул и приготовился дослушать его речь, состоящую, как он знал по опыту, из бессвязного изложения его удивительно наивных и бесхитростных представлений о жизни.

Возможно, Хикс снисходительно относился к занудству Эндрюса потому, что тот был ему симпатичен: за несколько месяцев знакомства Хикс убедился, что Эндрюс всегда и при всех обстоятельствах остается порядочным человеком. Добропорядочность — явление не только отрадное, но и достаточно редкое. Видимо, оно неизбежно должно сочетаться с некоторой наивностью; такие люди не желают признавать тот подтверждаемый жизненным опытом факт, что поступки большинства людей основываются отнюдь не на высоких побуждениях; они уверены, как только что заявил капитан Эндрюс, что в основе мироздания лежат правда и справедливость, которые рано или поздно восторжествуют. Такое прекраснодушие невольно вызывает, даже у людей не слишком доброжелательных, снисходительное и слегка покровительственное отношение. Однако не так-то просто смотреть на капитана Эндрюса свысока. Этот простодушный чудак, отметил с восхищением Натаниел Хикс, отличается незаурядными умственными способностями, которые в некоторых специфических сферах настолько же превосходят способности людей с так называемым нормальным умственным развитием, насколько их собственный мозг превосходит скопление нервных мозговых клеток у рыб.

Даже для тех, кто совершенно не разбирается в статистике, было ясно, что Эндрюс — специалист высокого класса: он без труда молниеносно справлялся с любым сложным заданием. Но особенно сильное впечатление на сослуживцев производили импровизированные представления. Капитан Эндрюс терпеть не мог выделяться и тем более выставлять напоказ свое превосходство над другими, но иногда все же уступал просьбам друзей и демонстрировал свои уникальные способности. Ему было достаточно одного беглого взгляда, чтобы запомнить целую страницу чисел. При игре в бридж, взглянув на карты «болвана», он через пару ходов мог почти безошибочно назвать карты, оставшиеся на руках у каждого из партнеров. Эти трюки всегда доставляли зрителям огромное удовольствие, впрочем, их нетрудно было объяснить: первый — тренировкой памяти, а второй — несложными расчетами. Однако один раз Хиксу довелось воочию убедиться в выдающихся способностях капитана Эндрюса, и уж это никак нельзя было снести к тривиальным фокусам, потому что тут он поразил даже видавших виды экспертов, которые, впрочем, вряд ли испытали при этом положительные эмоции. Суть этой скандальной истории состоит в том, что Эндрюсу удалось разгадать новейший шифр военно-морского флота США.