Камни его родины - Эдвин Гилберт

Если дело с банком наладится, ему сразу станет легче, он почувствует себя увереннее, и это благотворно повлияет на Нину. Его работа, его успех – все это страшно важно Для нее.

Но самое главное так и остается неясным. Если вообще тут возможна ясность. Вновь и вновь он задавал себе все тот же вопрос: возможно ли, чтобы такая прелестная Девушка, как Нина, девушка с идеально женственным телом, была равнодушна к физической любви – самой основе жизни? Сколько раз он допытывался у нее – может быть, это его вина, может быть, он сам чем-нибудь охлаждает ее? Но она всегда отрицала это.

А вдруг он противен Нине? Вдруг ей только сперва показалось, что она любит его? Или она погналась за материальным благополучием? Но тогда зачем ей он, именно он? Такой девушке, конечно, ничего бы не стоило выйти замуж в Нью-Хейвене за кого угодно. Тем не менее она выбрала его. И странная беспомощность, с которой она льнула к нему и искала у него защиты, внушала ему уверенность, что в глубине души она его любит.

Думая обо всем этом, Эбби испытывал невыразимую нежность и влечение к ней; он видел ее и сейчас такой, какой оставил сегодня утром в постели, спящей в отделанной кружевами ночной сорочке (она опять стала надевать их), обнаженная рука лежит поверх простыни, пальцы полусогнуты, как у ребенка, грудь тихо вздымается и опускается, белоснежная наволочка оттеняет волосы...

– Берегись! – крикнул Винс.

Эбби инстинктивно рванул руль влево и каким-то чудом избежал столкновения с крытым грузовиком, стоявшим наискосок у обочины.

– Прости, – пробормотал он.

Контора «Остин и Остин» на втором этаже небольшого кирпичного дома состояла из маленькой приемной с голыми стенами (Верн убрал все фотографии своих прежних работ) и коридора с верхним светом, откуда вели двери направо, в кабинеты Верна и Эбби, и налево – в комнату для совещаний, через которую можно было пройти в светлую чертежную. Там стояло восемь чертежных столов; ни один из них не был занят.

В клетушке, которая служила Эбби кабинетом, Верн, Эбби и Винс, все без пиджаков, стояли перед чертежной доской с эскизами будущего здания Тринити-банка.

– Можно мне снова посмотреть фасад? – спросил Винс, и Эбби взял со стола кальку. Он приколол ее поверх плана здания: благодаря прозрачности бумаги теперь можно было сравнивать оба чертежа.

Пока Винс рассматривал чертежи, Эбби заметил, что он слегка пополнел; вьющиеся каштановые волосы были подстрижены короче, чем раньше, и это придавало его классическому профилю какую-то сухость, смягчавшуюся только блеском черных глаз. Пожалуй, Эбби впервые увидел Винса в обличье делового человека.

Винс откинул верхний лист и вновь начал изучать план здания, где на площади семьдесят на девяносто четыре фута были размещены открытые кабины кассиров, отделенное барьером пространство для служащих и клиентуры, ипотечный отдел, две небольшие комнаты для совещаний и внутренняя лестница, которая вела вниз, в полуподвал, к сейфам, и вверх, на второй этаж, занятый общей комнатой для сотрудников, залом совещаний и уборными.

– Не могу найти ни единого квадратного фута лишней площади, – пожаловался Верн Остин. – А ведь сквозь эту огромную стеклянную стену видно решительно все. Просто ума не приложу, как разгрызть этот орешек!

– Дело в том... – начал Эбби.

– А что именно они сказали, когда вы показывали им эти эскизы в последний раз? – спросил Винс, снова опуская кальку с видом фасада. Сплошная стеклянная стена на консолях без всякой дополнительной опоры висела свободно, словно занавес. Шесть стальных колонн, поддерживающих консоли, стояли внутри здания, в шести футах от стены.

Верн раздраженно подергал себя за тонкий длинный нос.

– В общем, их воркотня сводилась к тому, что главная цель постройки – увеличить обороты. Насколько я понял, им нужно не столько здание для банка, сколько эффектный рекламный трюк.

– Потому-то мы и устроили эту сплошную стеклянную стену, – вставил Эбби. – Получается нечто вроде огромного рынка. Посетитель уже снаружи видит все, что происходит внутри, и это совершенно сводит на нет старомодные представления о тайнах банков.

– У последнего банка, который мне довелось проектировать, – Верн пристально смотрел на дверь чертежной, – был бетонный фасад, облицованный кирпичом. Его построили как раз перед Пирл Харбор[34]. Банк был вдвое меньше этого и раз в десять массивнее. Прямо в дрожь бросает, как вспомню, сколько мы налепили на него всяких георгианских финтифлюшек.

Винс выслушал старого архитектора с учтивым вниманием, но несколько рассеянно.

– Они хотят, чтобы люди чаще прибегали к их Услугам? – сказал он. – Что ж, ведь услуги – их товар. Больше им нечего продавать. Ваш план здания вполне отвечает этой цели и... – Он запнулся, приподнял кальку и снова стал рассматривать план. – Эта лестница ведет в подвал?

– Да, – сказал Эбби. – Там у нас банковские сейфы и отдельные кладовые для...

– Минутку, – прервал его Винc. Он взял кусок чистой кальки и наложил на план. – У меня наклевывается дивная идейка... Если это получится...

Винс сделал грубый набросок, наложил на него кальку с фасадом и легко наметил с краю прямоугольник, изображавший кладовые.

– Зачем прятать сейфы в подвал? Не лучше ли выставить их на первом этаже, у самой стеклянной стены? Пусть весь город смотрит на них днем и ночью. – Он умолк и положил карандаш. – Ночью их можно освещать прожекторами.

Эбби посмотрел на Верна.

– А что? Это было бы поразительно эффектно.

Верн был слегка озадачен: эффект, конечно, сильный, но несколько, так сказать, театральный. Он кивнул и снова взялся за нос.

– Я буду очень удивлен, если это не положит их на обе лопатки.

– Я тоже так думаю, – сказал Эбби, обращаясь к Винсу, который уже надевал серый шерстяной пиджак с чуть заметными полосками. – Это прямо замечательная мысль, Винс. – Он снова посмотрел на чертеж, отлично представляя себе здание: стеклянный занавес открывает глазу обычную картину банковских будней, а черные, сверкающие никелем сейфы сразу приковывают к себе внимание зрителей; кажется, стоит лишь протянуть руку, чтобы дотронуться до них.

Эбби закурил сигарету. Да, эффект театральный, что и говорить. Как-то плохо он вяжется с общим строгим стилем здания. Но, с другой стороны, Винс прав: когда говорят о банке, то прежде всего представляют себе огромные сейфы, битком набитые деньгами. А может, я просто стараюсь подвести фундамент под свое желание получить выгодный заказ?

– Кстати, об умении показать товар лицом, – заметил Винс, подтягивая узел строгого полосатого галстука. – Сегодня в три часа я должен встретиться в Хартфорде с Ральфом Гэвином. Вот человек, у которого можно поучиться, Эб! К пяти часам он так обработает этих парней из строительного комитета начальной школы, что они и слышать не захотят ни о ком, кроме «Гэвина и Мура».

Верн положил руку на плечо Винса.

– Вы не откажетесь позавтракать с нами, правда, Винсент? У нас в клубе обслуживают очень быстро. – Эбби показалось, что в жесте Верна была какая-то слишком уж смиренная признательность.

– Благодарю вас, сэр, – ответил Винс, вновь поглядев на часы. – Если только я поспею к поезду час двадцать.

Тоунтон-клуб объединял высшие слои интеллигенции и деловые круги города. Эбби не раз слыхал от дяди, что это учреждение поглощает слишком много денег и времени, так что посещать его следует лишь в тех случаях, когда нужно заполучить клиента. Поэтому приглашение Винса Коула на ленч явилось для Эбби лишним доказательством страстного желания дяди добиться заказа от Тринити-банка.

По правде говоря, Эбби тоже воспрянул духом. У него появилась надежда. Эффектное предложение Винса может оказаться решающим.

Эбби чувствовал, что он и сам благодарен Винсу гораздо больше, чем ему того хотелось.

Он повез дядю и Винса в Тоунтон-клуб и по пути чувствовал необыкновенный прилив оптимизма. Он даже позволил себе роскошь помечтать о том, как будет выглядеть строящееся здание, и мысленно полюбоваться табличкой: «„Остин и Остин", архитекторы».

Вероятно, Эбби с меньшим энтузиазмом отнесся бы к приему, который они с Ниной устроили в своем новом доме, если бы его не подбодрило благополучное решение вопроса о заказе Тринити-банка.

Это случилось позавчера: протокол одобрения и первый чек уже были подписаны. Целую неделю они с Верном пороли горячку, проводили в конторе дни и ночи, приготовили совершенно новый комплект чертежей и заказали в Нью-Йорке макет здания. В основу всей переработки проекта была положена идея Винса. Строительный комитет банка – небольшая группа прожженных дельцов – встретил новый вариант с полным удовлетворением.

В то утро Эбби впервые почувствовал, что он действительно архитектор. Но радость его не шла ни в какое сравнение с восторгом Верна.