Сулла бы одобрил - Юрий Никитин

потом, а что потом, как говаривал товарищ Евтушенко. Я вот тоже осуждаю теракт и сожалею о гибели, но это все наше воспитание, а если копнуть… жалко ли мне этих дебилов, что всю ночь там пьют, пляшут, совокупляются, а утром расползаются, ни на что не пригодные? И квантовую физику из них никто учить не будет, зуб Фальстафа даю!

Фальстаф сказал весело:

– Ну ты у нас вообще интеллигент-экстремист, вроде князя Кропоткина, а то и вовсе Бакунина. Зато Берлог всегда был образцом благоразумия.

– Это у него микробном был разумный, – предположил Саруман. – А без него он зверь лютый и мохнатый.

Я сказал, защищаясь:

– А вы смотрели, кто в ночных клубах?.. Ни одного научного работника, как и токарей или слесарей.

Сынки и дочери богатых родителей, вырастут паразитами-чиновниками. Папаши пристроят на хлебных должностях. И будут пилить бюджет, урывая на виллы в Майями и яхты по сто миллионов долларов.

Фальстаф пробормотал:

– Вообще-то если взглянуть на автомобили, припаркованные у таких клубов, то ясно, что не работяги и даже не доктора наук. Мне на такую тачку лет десять не есть и не пить… Но все-таки вот так жестко… гм, мы же гуманисты!

– Из-за нашего гуманизма, – отрезал я, – кто только не ездит на нашем горбу! Нет уж, пора это дело в свои натруженные руки. Надеюсь, с «Мерикратором» выгорит. Хоть из нас еще те деятели, просто почва созрела. Без перемен всем хана. И дубу, и свиньям.

Саруман проворчал недовольно:

– Пролетариат уже брал в свои натруженные.

– Да ладно, – возразил Фальстаф, – я еще черных полковников застал! Военные брали власть чаще пролетариата. И успешнее, пусть и на какое-то время. Да не на Франко киваю, Сулла показал пример раньше!.. Удачно? Удачно. И на пользу обществу. А Наполеон?.. Но тогда не было сословия ученых, а теперь настоящая ценность в обществе – мы. И должна быть единственной силой. Да только по старинке кланяемся вельможам, выпрашиваем разрешение работать. Нас бы только кормили, и мы уже счастливы.

Я напомнил:

– Некоторые уже сами себя и других кормят. Гугел, Майкрософт, АйбиЭм, Тесла и прочие титаны, что наконец-то расправляют плечи.

Фальстаф вскинулся, глаза заблестели.

– Вот-вот!.. Но еще не осознали, что мы и есть сила. Править и устанавливать законы должны умные и грамотные, а не хитрованы, пролезшие каким-то образом во власть.

Саруман сказал с осуждением:

– Двое поджигателей, с кем я только общаюсь? У нашей верхушки, если на то пошло, достаточно высокий уровень ай-кью. Не у всякого лауреата нобелевской…

– Смотря на что их ай-кью направлен, – возразил Фальстаф, – они мастера интриг и подковерной борьбы, а мы со своими докторскими абсолютно беспомощны в таких схватках. Так что не надо про их ай-кью. Для меня простой слесарь, пусть даже с ай-кью вполовину ниже, важнее такого хитрована. Он деталь для самолета вытачивает, а не планирует, как умело оторвать от бюджета еще пару миллионов долларов себе на виллу во Флориде! Кто для общества важнее?

Я молчал, посматривал то на одного, то на другого. Прекрасные сотрудники и даже дружбаны, с такими можно женами делиться, если бы те у нас были. Всегда во всех решениях и делах у нас консенсус, но, чувствую, с момента перехода в цифровую форму то ли все больше отдаляюсь, то ли мое очищенное сознание начинает работать четче и направленнее… как бы это сказать, на выживание человеческого вида. На способствование этому выживанию, сейчас мы в опасной ситуации, как вид.

– Ладно, – сказал я, – будем посмотреть, что дальше. Я ж не говорю, что надо проводить проскрипцию, как делал Сулла!.. Но иногда и в каких-то пределах… Иногда такие случаи сами лезут под руку. Да только власти у нас нет.

Фальстаф кивнул, всегда был малость радикалом, но Саруман нахмурился, сказал предостерегающе:

– Большое зло начинается с малого.

– Надо брать власть, – сказал Фальстаф бодро. – На следующих выборах выдвинусь на пост президента.

– А есть предвыборная программа? – спросил Саруман с иронией. – Без нее даже заявку не примут.

– Есть, – ответил Фальстаф торжественно. – Из одного-единственного пункта! Все равно простой народ дальше не читает. А так даже самый простой и ленивый ухватит и запомнит. Потому и проголосует за меня.

– Ну-ну?

Фальстаф взглянул на нас, понизил голос:

– Разрешу в поединках ММА и прочих боях без правил соперникам не только разбивать в кровь морды, но калечить и даже убивать. Как и было раньше в старое прекрасное время гладиаторства! А потом продвину это правило и для футболистов-хоккеистов. Чуть что – в хлебало. Не так посмотрел – в рыло. Перебежал дорогу – разбить ряху!

Саруман взглянул на него исподлобья, поморщился, но сказал с тяжелым сарказмом:

– Поймал, поймал волну… Знаешь, простой народ отдаст за тебя голоса. Вангую победу в восемьдесят-девяносто процентов! Берлог, что скажешь?

Я сказал с тоской:

– Народ звереет все больше. В поединках ММА крови все больше, римские гладиаторы столько не проливали. Так что да, простой народ голоса отдаст. Но чтобы те голоса не растерять, придется озвереть и самому. И обрасти шерстью. За таким президентом пойдут, даже не спрашивая, куда приведешь.

Фальстаф набундючился, спросил с неудовольствием:

– Думаете, не сумел бы повернуть это стадо?

– Повернут они тебя, – сказал Саруман тяжелым и, как у всякого мудрого и знающего интеллигента, обреченным голосом. – Спускаться легче, чем подниматься, не знал? Это мы сумасшедшие, а чем народ проще, тем здоровее. В нем сумасшедших нет, полистай статистику. А что и президент посещает стадионы на потребу, так это чтоб показать электорату, что он свой, такой же простой. Умному притвориться дураком, что два пальца об стол.

Глава 7

Китайская система рейтингов и репутации основана на убеждении, что человек знает, что хорошо и что плохо, потому в погоне за хорошими оценками будет вести себя достойно и правильно, чтобы повышать свой статус.

Когда-то и у нас считали, что человек знает, что такое хорошо, на этом убеждении и пытались построить коммунизм – счастье всего человечества, но теперь после краха впали в другую крайность: человек хоть и знает, что такое хорошо и что такое плохо, но все равно хищный зверь, с ним только кнутом и железом, а держать надо в наморднике драконьих законов, шаг вправо и шаг влево – расстрел за попытку к бегству, а подпрыгнешь на месте – пуля в лоб за желание взлететь над законами и властью.

Потому наша система рейтингов не афишируется, ее как бы нет, но все знают, что миллионы видеокамер фиксируют всех и каждого, рейтинг выставляется каждому