Цвет абрикоса - Би Сяошен

— Не предавайтесь глубокой скорби, — обратилась к сестрам Мю десятая. — Ваша матушка была немолода годами, да и не такого уж прочного здоровья. Судьба распорядилась так, что она ушла в свое «странствие на запад». Самое тяжкое, что вы остались без опоры. Как вы намерены жить дальше?

— Мы теперь сироты горемычные. Дом наш остался без хозяина. К счастью, наш старший брат с нами, — ответила Чжэньнян.

— Попросите старшего брата уладить все дела, — подсказала Мю сестрам, — а после он может вернуться в Гуанлин.

— Рассчитываем только на его помощь, — молвила Чжэньнян.

Тут внесли вино, расставили закуску. Ван Шичунь занял место, кое обычно принадлежит гостю. Сестры расселись, во главе стола сел Юэшэн. Его слуга и секретарь госпожи Лань обнесли гостей чаем. Разговор за столом был полон скорби. Добрым словом помянули усопшую.

На том поминки кончились. Ван Шичунь и Цю Чунь простились, сели на коней и отбыли. Певички тоже сели в паланкины. Студент проводил их и вернулся к себе. Он нашел сестер в зале: лица в слезах, глаза полны скорби. Юэшэн был удручен и душевно истерзан. Сколько забот разом свалилось на него! Чтобы облегчить страдания сестер, ласковым и добрым словом он утешал их, как мог. А едва те удалились в свои комнаты, за каждым пологом послышались стоны и рыдания. Так говорят в подобных случаях:

За пологом — будто стон обезьян,печалью объят старый дом.

Глава VIII

В изукрашенных покоях заключен счастливый союз,

а за парчовым пологом расписной опочивальни

Цветы обретают неистовую страсть студента

Время летит быстро — точно стрела в полете, а дни и луны сменяют друг друга так споро, будто их гонит ветер. Вот уже наступили седьмые седьмины. Дочери бдели подле тела усопшей, и, лишь когда они миновали, гроб захоронили. Согласно обычаю, в доме, где есть усопший, не закрывают ни дверей, ни ворот, дабы не препятствовать душе проститься с родными. Сто дней семья пребывала в трауре. И только по истечении его Юэшэн сменил пеньковое платье на обычное.

Юэшэн принял на себя дела дома. Он решил в сопровождении секретаря госпожи Лань объехать арендаторов и собрать арендную плату. Видя, как студент деловит и сноровист, Чжэньнян преисполнилась к нему еще большей любовью. Она пожелала исполнить последнюю волю матери и выйти за него замуж. И однажды велела Гуйпин принести свадебные узорные свечи, котел и все поставить на стол. Сестры и Пань Жолань не поняли смысла происходящего. И тогда она сказала им:

— Дорогие сестры! Я среди вас старшая, а во всех делах вне дома главенствует Силан. Перед кончиной матушка пожелала, чтобы взял он нас под свое крыло. Иными словами, надлежит нам, одиноким уточкам, жить в одной спальне возле одного петушка. До сего дня Силан обретался во флигеле за внутренними воротами. Флигель расположен перед главным входом в усадьбу, сообщение неудобное. Как можем мы всякое время лицезреть друг друга, если мы заперты во внутренних покоях, а он обретается за пределами жилой половины дома? Лишь мельком и украдкой! Пойдут толки, кои лягут темным пятном на нашей репутации. Потому считаю за лучшее, вознеся моление божествам и дождавшись счастливого дня, заключить брачный союз. Составим соглашение четырех сторон, и каждая станет Силану супругой. Так мы избежим соперничества и, как принято говорить, «свары и толкотни на дороге». В браке будем мы равны, не будет у нас ни старших, ни младших, а чтобы никто не сказал за спиной другого дурного слова и не усмотрел в неосторожно оброненной фразе неверного смысла, каждое слово нашего соглашения обретет силу закона для всех.

Обрадованные сестры грохнулись оземь. И тогда Чжэньнян первая произнесла слова клятвы:

— Я, урожденная Лань по имени Чжэньнян, обращаюсь к верховным божествам на земле и небесах. После того как ушла из жизни матушка, мы, четыре сестры, остались без опоры. Я среди них старшая, разум и сердце остальных моих сестер — Юй, Пань Жолань, хотя и не нашего роду, нам как родная, младшая из нас — Яо, еще совсем юна, только-только пришла ей пора закалывать шпильки. Желаем заключить брачный союз и служить сообща у достославного супруга. Просим даровать нам дух единения, дабы стали мы едины плотью и сердцем. Каждая пусть чтит порядок и закон, принятый меж нас, и так мы избежим ревности, соперничества и злого навета. Со всем добросердечием уповаем пойти по супружеской стезе — служить с полотенцем и гребнем. А если кто скажет слово супротив, пусть боги покарают его и возьмут даже жизнь, ибо не должно быть меж нами розни. Берем на себя бремя клятвы быть верными нашему союзу. В знак согласия со сказанным пусть каждая из сестер возьмет со стола по свече.

И вослед ее словам каждая из сестер протянула руку и убрала со стола свечу. Первой это сделала Чжэньнян, потом — Юйнян, за ней — Жолань, последней была Яонян. Так между сестрами был заключен союз и установлен чин и порядок.

— Клятва, принятая нами, означает, что отныне мы связаны узами побратимства. Пусть среди нас царит терпимость. Пусть каждая внимает слову другой.

— Увы, вряд ли каждая из нас сумеет служить у постели! — воскликнула Яонян. Но сестры лишь усмехнулись ее реплике.

Собрав арендную плату, студент воротился в усадьбу. Едва спешился, навстречу ему вышла Чжэньнян.

— Братец притомился с дороги, — этими словами она участливо встретила его.

Тотчас позвала Гуйпин и велела принести чаю. Прослышав о его приезде, сестры вышли приветствовать Юэшэна. Чинно расселись.

— Сестрицы, — сказал им студент, — вы вышли встретить меня по обряду, как дорогого гостя. А я даже половины ваших дел не исполнил. Собрался было уехать домой, но как оставить вас?

Тут Чжэньнян поднялась и, выступив вперед, сказала:

— До вашего приезда матушка несла большой убыток в делах. Она всегда мечтала, чтобы вы взяли на себя заботу о доме. Хотели бы поговорить с вами о ее последней воле.

— Поистине сестрицы питают ко мне безграничную любовь, глубину их чувств можно уподобить разве что морю. Покойная тетя доверила вас моему попечению. Но скажу одно: если вы не последуете ее воле или не будет меж вас согласия, тотчас покину усадьбу и вернусь домой, а вскорости и женюсь. Ибо что проку здесь засиживаться! Ведь впустую уйдут не только луны, но и годы! — так пригрозил он в случае неисполнения воли покойной.

Сестры не могли сдержать волнения.

— Хотели бы, чтобы старший брат прошел в спальню, ибо намерены поднести ему некую казенную бумагу, — поспешно попросили они его.