Глаз Паука - Олаф Бьорн Локнит

От слуг хозяину «Змеи и скорпиона» вскоре стало известно, что под кровом его собственности обосновался некто чрезвычайно болезненного и, что гораздо хуже, весьма подозрительного вида. Содержатель таверны явился лично взглянуть на диковинного постояльца, желая убедиться, что не приютил зачумленного, прокаженного или беглого каторжника. Ильху, внезапно для себя оказавшуюся в роли сиделки, этот неожиданный визит перепугал до смерти. Однако ей удалось убедить трактирщика, что ни о каких смертельно опасных хворобах тут речи идти не может. Просто дальний знакомец ее друзей по случайности оказался в плохое время в ненужном месте – и сами видите, какие досадные последствия из этого проистекли…

Достопочтенный трактирщик ограничился небольшим увеличением мзды за проживание, намеком, что подобные постояльцы ему не по душе и тем, что слегка прихватил девицу Нираель пониже талии – чему Ильха до чрезвычайности поразилась.

Позаботившись об устройстве девушки и незнакомца из капища, Гайраль и Мейгелен улетучились, сочтя свой долг выполненным. Уиджи, впрочем, заглядывал по два раза на дню, утром и вечером, спрашивая, не произошло ли каких изменений. Наведывалась, как обещала, и госпожа Эсма Халед. Знахарка быстро и ловко меняла повязки на ранах, недовольно хмурилась, видя, что ее снадобья не оказывают нужного действия, приносила новые флакончики с зельями. Ильха только вздыхала: подопечный упорно не желал быть живым… хотя помирать вроде тоже не торопился. Кричать более не кричал, в сознание толком не приходил, но, когда девушка пыталась напоить его, приподнимал голову и с жадностью глотал воду с разведенными в ней зельями – проливая большую часть на пол.

Спустя пару дней вместе с Уиджи явился мрачный, недовольный всем сущим гном, приволокший с собой позвякивающий железом мешок. Подгорный карлик возился день, вечер и еще часть ночи, наполнив весь первый этаж скрежетом упрямого железа, и таки добился своего, распилив стальные браслеты.

Окончив работу, дверг долго и озадаченно рассматривал половинки оков, неожиданно заявив, что согласен взять их в качестве частичной платы за труды. Чем соединенные цепью браслеты так заинтересовали обитателя Чамгана, Уиджи и Ильха не поняли. Любознательный игрок на всякий случай спросил еще, нет ли на оковах клейма изготовившего их мастера или каких-нибудь иных знаков.

– Совсем дурак, что ли? Какое тебе клеймо мастера на кандалах? – буркнул дверг, затолкал громыхающие браслеты и цепь в свой мешок и смылся.

Постепенно Ильха привела оказавшегося на ее попечении человека в относительно пристойный вид, невольно восхитившись роскошной шевелюрой незнакомца: длинные, тяжелые пряди смолянистого цвета отливали глубокой синевой, как перья на вороньих крыльях. Девица Нираель сочла, что загадочный пришлец из молельни некогда был весьма хорош собой – если судить по уцелевшей стороне лица и фигуре – но вот определить его возраст не сумела. Иногда девушке казалось, что подопечный немногим старше ее самой, иногда – что прожитые им годы подбираются к полусотне. Ей не терпелось дождаться того мгновения, когда неизвестный очнется, однако тот не торопился покидать страну своих грез, а через седмицу истекал оплаченный Уиджи срок проживания в «Змее».

Вдобавок новоявленная жрица тревожилась о своих сбережениях, оставшихся на пустыре. Подопечный, как всегда, пребывал на грани между глубоким сном и обмороком – и девушка сочла, что не будет большой беды, ежели она ненадолго отлучится. К тому же ей изрядно прискучило сидеть в четырех стенах в обществе еле живого создания. Вдруг Голос сменил гнев на милость и соизволит растолковать своей подружке, что стряслось, кто этот человек с обожженной физиономией и что с ним теперь делать?

У лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались комнаты подороже и побольше, Ильха Нираель мельком заметила новых постояльцев. Диковатого вида молодой парень и симпатичная девушка поднимались наверх, за ними слуги тащили несколько вместительных сундуков – наверное, с имуществом красотки. Похоже, парочка собиралась обосноваться здесь надолго.

За время отсутствия служительницы заросшая бурьяном пустошь у пределов квартала Нарикано вернулась к былому запустению. Мраморное строение, еще недавно поблескивавшее темным хрусталем колонн и новехонькой черепицей, теперь казалось простоявшим тут по меньшей мере сотню лет и слившимся с окружающим непритязательным пейзажем. Остатки жалкого жилища девицы Нираель и ее скудного имущества бесследно пропали, также как и бревна, на которых располагались приходившие за ответами к капищу. Зато объявился позабытый в суматохе Тилль – отощавший и чрезвычайно недовольный тем, что хозяйка бросила его в одиночестве.

На ступеньках у порога капища обнаружилось несколько оплывших до основания свечей – значит, поклонники новой веры наведывались сюда. Голос, как Ильха его не упрашивала и не улещивала, отзываться не пожелал, рубиновый зрачок на фронтоне выглядел потускневшим и присыпанным пылью. Возле каменного глаза появились красноречивые царапины: кто-то пытался выковырять драгоценный камешек и не преуспел.

Маленький клад, закопанный под фундаментом, сохранился. Девушка вытащила мешочек с монетами, подхватила на руки мяукнувшего кота и зашагала прочь. У кромки пустыря, где он переходил в улицу, она остановилась и оглянулась.

Костерок новой веры вспыхнул и погас, не успев как следует разгореться. Ей придется из кожи вон лезть, чтобы восстановить утраченное. Беда, если молельня больше не пожелает разговаривать, ведь именно это умение маленькой постройки привлекало сюда любопытных зевак. Она сама, Ильха Нираель, успела чему-то научиться, пока выполняла должность прислужницы, но у нее отродясь не было таланта убеждать людей в своей правоте. Неужели ее начинания опять благополучно провалились? Может, этот свалившийся неведомо откуда незнакомец сумеет ей чем-то помочь? Ведь в противном случае перед ней вновь во всей своей неприглядности открывается долгая и ненавистная дорога на дно шадизарского бытия…

Девушка размышляла об этом всю дорогу до «Змеи и скорпиона» и слишком углубилась в свои мысли, чтобы обращать внимание на окружающих. Войдя в комнатку, она стряхнула на пол кота, немедля отправившегося изучать и обнюхивать новое жилье, раздула почти погасшую лампу и занялась обычными хлопотами. Ильха не сразу заметила, что ее четвероногий любимчик уселся, мурча, по соседству с лежавшим на полу незнакомцем… и что единственный глаз загадочного создания открыт.

Осознав сие обстоятельство, девица Нираель ойкнула, на цыпочках подошла ближе и присела на корточки. Неизвестный сперва пристально рассматривал кота, потом перевел взгляд на девушку. Теперь контраст между живой и сожженной частью лица стал еще более жутким. Слева в распахнувшемся зрачке льдисто-серого оттенка светился разум, а справа не было ничего, кроме обуглившихся по краям сизо-багровых шрамов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});