Глаз Паука - Олаф Бьорн Локнит

Он был строением. Маленьким, не лишенным изящества сооружением высотой в два человеческих роста, из синевато-черного с белесыми прожилками камня. По углам его украшали четыре витые колонны из дымчато-серого горного хрусталя, на крыше лежала темно-красная черепица, из остроконечной макушки торчал серебряный шпиль. В капище также имелась узкая дверь, обрамленная плоскими колоннами, с треугольным портиком, несшим на себе изображение каменного глаза со зрачком – граненым плоским рубином. Глаз обладал способностью поворачиваться и различать окружающие предметы.

Поразительное умение повергало непосвященных в настоящий трепет, усиливавшийся при первых звуках раскатистого и бесконечно утомленного голоса, доносившегося из капища. Каменный знакомец Ильхи мог разговаривать – не имея рта и полагающегося языка. Сомневающимся девица Нираель предлагала лично обыскать молельню: вдруг обнаружат потайной лаз, слуховую трубу или спрятавшегося в полой колонне человека? Поиски ни к чему не приводили. Внутри здания не имелось места для устройства тайников, и никаких хитроумных приспособлений найти тоже не удавалось. Оставалось пожать плечами и нехотя согласиться с тем, что на заброшенном пустыре имеет место самое настоящее чудо.

В первые дни знакомства с Голосом Ильха откровенно его побаивалась. Затем ей удалось разузнать о событиях, предшествовавших возникновению капища из черного мрамора, и девица Нираель стала втихомолку посмеиваться над своим бестелесным приятелем, высокопарным и порой чрезмерно занудливым. Она соглашалась, что Голос умен – как может быть умен философ, живущий на всем готовом и годами не вылезающий из библиотеки – однако при этом совершенно не знает правил жизни в окружающем его мире.

В последнее время Ильха завела привычку невинным тоном расспрашивать Голос о его внешнем облике. Ответом ей служило невнятное бурчание, либо же глаз на фронтоне закрывался каменными веками, намекая на нежелание продолжать беседу.

* * *

Сегодня Голос попытался достойно ответить на шпильки своей приятельницы. Причиной, должно быть, послужил успех его недавно закончившейся проповеди: на нее явилось не меньше трех десятков человек, и кое-кто даже оставил пожертвования. Ильха с нескрываемым удовольствием пересчитала медные и серебряные монеты, спрятав их в ямке, вырытой под фундаментом молельни.

Долгий летний день клонился к вечеру. Ильха жарила лепешки под навесом, Тилль бродил по пустырю, охотясь на ящериц, Голос благодушно рассуждал о несовершенствах людского рода.

– Ты у нас зато совершенный, – ехидно поддела его девушка. – Не ешь, не пьешь, только болтаешь целыми днями. Не надоело отсиживаться в своем Нигде? Выбирался бы, хоть гляну, чьей жрицей мне довелось побывать. Может, ты самый обычный демон из Нижней Сферы – чешуйчатый, хвостатый и завтракаешь маленькими детишками?

– Опять ты за свое, – кротко отозвался Голос.

– Сам посуди! – Ильха встала, ткнув одну руку в бок и для пущей убедительности размахивая зажатой в другой ложкой для теста. – Ты сам говорил – здесь, в камнях этой постройки, присутствует только твоя часть. Дух, так сказать. Где же все остальное? Духу без тела никак невозможно. Верно?

– Не то чтоб невозможно… но неприятно, – после долгого размышления согласился Голос, и девушке показалось, будто по серебряному шпилю пробежала цепочка синих огоньков.

– И я что говорю! – обрадовалась Ильха. – Твоя душа сумела перебраться сюда? Сумела! Где душа – там и ее вместилище. Неужели ты хочешь до скончания веков торчать на пустыре в виде молельни?

Рубиновый глаз подернулся еле различимым туманом глубокой задумчивости.

– Зачем тебе это надо? – внезапно осведомился Голос. – Носишься с этой безумной идеей, как твое ручное животное – с новой игрушкой!

– Вовсе она не безумная! – запротестовала девица Нираель.

– А я повторяю, она лишена малейшего намека на разумность, – Голос начинал сердиться.

– Да ты просто боишься попытаться! – в запальчивости выкрикнула Ильха.

Из темного дверного проема мраморного капища донесся нарастающий звук, похожий на звяканье огромных цепей, перемежаемый далеким стоном ветра. Девушка презрительно фыркнула:

– Прибереги свое загробное вытье для более пугливых. Неужели это все, что ты можешь сказать?

Вой и звяканье оборвались. Изрядно раздраженный Голос осведомился:

– Если ты полагаешь себя такой мудрой и знающей, ответь – каким образом мне покинуть место, где я нахожусь?

– Ты к нему что, привязан, как собака к конуре? – огрызнулась Ильха. – Откуда мне знать, как вы, духи, шастаете из мира в мир? Может, тебе достаточно просто захотеть оказаться здесь?

– Личное желание не может быть движущей силой, – возразил Голос, правда, не слишком уверенно. – Этого недостаточно…

– Тогда я захочу! – сердито заявила девушка. – Немедленно иди сюда! Мне надоело говорить с бывшим нужником!

Она топнула ногой, едва не перевернув тарелку с лепешками. Гревшийся на солнце кот поднял голову и, жмурясь, неодобрительно взглянул на хозяйку.

– Ох уж эта мне людская самонадеянность, – снисходительно хмыкнули из недр молельни. – Всегда-то вам кажется, что…

Он не договорил. На кончике шпиля вспыхнула отчетливо различимая искра ярко-зеленого цвета. Мирно вылизывавшийся Тилль поднял шерсть дыбом, пронзительно мяукнул и мохнатым шариком скатился в ближайшее укрытие под уцелевшим кустом репейника. Без того перекошенный навес вздрогнул и начал складываться – Ильха едва успела отпрыгнуть в сторону от целившей ей в голову жерди.

– Эй, прекрати! – испуганно взвизгнула она. – Перестань! Что ты делаешь? Я пошутила!

Поздно. Внутри тонких дымчатых колонн суетливо заметались радужные сполохи, по стенам часовни ползали крохотные синие молнии, трещавшие, как спятившие цикады летней ночью, земля на пять шагов вокруг покрылась сетью расширяющихся трещин, в одну из которых свалилось шаткое жилище Ильхи. Девица Нираель, пытавшаяся сбежать, не устояла на ногах и шлепнулась, вытаращившимся глазами уставившись на узкую дверцу каменного строения.

Внутри крохотного помещения бушевало пламя. Ослепительный, золотисто-оранжевый, совершенно неправильный огонь – устремлявшийся не снизу вверх, а наоборот. Длинные лохматые языки плясали на потолке, тянулись к выложенному черно-белыми плитками полу, шелестели, подобно сухим листьям на ветру, не оставляя следов копоти на камне. Вопреки известной поговорке, это был огонь без дыма: чистый, незамутненный, яростный костер.

Тихо попискивавшая от страха Ильха догадывалась, откуда могло взяться такое диво – из крохотной стаи колдовских светлячков. На пустыре недавно закончил свое существование Пожиратель, круглый летающий пузырь с зубами, почти три седмицы изводивший горожан своими выходками. Прожорливого демона утянули за Грань. После его кончины по округе диковинными бабочками запорхали обрывки разорванной Ткани Миров. Один такой залетел в капище, да так и остался висеть под потолком гроздью светящихся искр. Голос счел незваного жильца безобидным и, как выяснилось, ошибался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});