Этюд в сиреневых тонах - Тиана Соланж

голову к нему, впиваясь в его глаза ледяным взглядом. Спасибо маменьке, хоть чему-то стоящему научила. Жених действительно замер, неожиданно опустив растерянный взгляд. — Мне все равно, что ты сейчас скажешь — это будет ложь от начала и до конца. Пусть в твоих глазах и глазах твоей родни я лишь удобная, а главное, денежная, кандидатура, но я не дура и не курица, как ты считаешь. Не переоценивай себя, же-ни-шок, — прошипела я, растягивая губы в холодной усмешке. Внутри кипел фонтан из странных эмоций, а кровь казалась игристым шампанским. — Я уже услышала, на что «пригодна» для тебя и твоей семейки, только вот… объясни — для чего вся эта показуха? — я неопределенно махнула в сторону зала, где нас все ждали. — Если я нужна только для твоего развлечения и как утроба для будущего ребенка, то к чему помолвка? Свадьба?

Мои слова невероятным образом задели Бахтияра. Его лицо потемнело от гнева, который он старательно сдерживал, вероятно, считая, что еще сможет меня уговорить.

— Саша, ты все не так поняла, я объясню, — ласково обратился ко мне жених, снова делая шаг в мою сторону, но Кристина никогда не умела молчать, всем и вся доказывая свое мнение. Зло умехнувшись нерешительности в голосе Бахтияра, она отбросила на спину волосы и скрестила руки на груди.

— И что ты ей собрался объяснять?! — протянула она, не обращая внимания на одергивание Бахтияра и его предупреждающий взгляд. — Это все твой папаша, дорогая! Он же хочет угодить своей доченьке, — прошипела подруга, в голосе которой отчетливо проскальзывала зависть. — Все тебе — обеспеченное будущее, фирму в приданое, жениха богатого. Вот почему так? Таким — все, а мне ничего?!!

— Замолкни, Крис…

— Каким «таким», поясни, Крис? — спокойно уточнила, смотря в глаза «подруги». Мы обе не обратили внимания на Бахтияра. Да и был он тут лишним — кажется, это женские разборки!

— Избалованной стерве, которой папа готов дать все, что она захочет — денег, мужиков, любой каприз, — вспылила Кристина. Я видела, как ее бесит мое показное спокойствие, ведь она никогда не умела сдерживать себя. Но притворялась «подругой» хорошо.

— А ты, дорогая, не менее избалована отцом и не меньше стерва, чем я, — парировала с легкой улыбкой, чем еще больше разозлила Кристину. — И в мужиках, — я кивнула на жениха, — тоже недостатка не вижу. Даже вот, чужого смогла «зацепить»…

— Да ты каждый раз тыкала меня носом в то, что ты лучше, богаче, успешнее в учебе, — совсем вышла из себя Кристина, отчего мне даже стало ее жаль. Зависть — она просто переполняла ее душу. Нет, ей не нужен был Бахтияр, что бы она ни говорила — это просто способ задеть меня, показать, что это я — никчемная. — Даже папочка помог решить нашему преподу вопрос с приютом, а Сашеньке зачет «автоматом»! А мы? Те, кто сдавали деньги на него? Нам пришлось дважды ходить на пересдачу, — Крис начала «закипать» и шипела, как змея, двигаясь в мою сторону.

— Зачет мне поставили авансом, когда я отдала свой набросок Жилякову, — не знаю зачем, но я решила сказать ей об этом. — Он не собирался принимать зачет за деньги, а списки составляли из желающих помочь работой в приюте. Не знаю, кто пустил слух, что он поставит допуск за плату. И если бы ты не убежала, обидевшись на меня из-за разговора с Липатовой, то знала бы об этом. Я никогда не пыталась унизить тебя, возвысится над тобой за чей-то счет. Все, что я делала, было от чистого сердца…

— Ты?! От чистого сердца?! — зло рассмеялась Кристина, — а ты так умеешь? Ты же звонила и приходила ко мне, только когда тебе было плохо. На что ты жаловалась? На жениха, не уделяющего тебе внимания? Или похвастать купленной папой машиной? Или поездкой за границу? Тебе все доставалось легко, а мне часами приходилось унижаться перед отцом, чтобы он купил мне платье или сумочку! Я ведь просто хотела дотянуться до твоего «уровня», чтобы не выглядеть «бедной сироткой» на твоем фоне. А это поездка в Доминикану?..

— А с ней-то, что не так? — насмешливо уточнила, понимая, что пора завершать этот фарс. — Я ее оплатила, чтобы мы обе отдохнули, что тебе не нравится?

— Конечно, чтобы в очередной раз показать мне, что ты вся такая правильная, благородная, — скривилась Кристина. — «Ах, меня Бахтияр практически изнасиловал», — пропела она фальшивым фальцетом, старательно хлопая ресничками и заламывая ладони. Я смотрела на бывшую подругу с презрением, понимая, какой я была наивной, когда думала, что она со мной честна. Нет, я не узнавала ту девушку, с которой мы дружили несколько лет. Видела ее впервые и радовалась, что не рассказала ей всего, что пережила в тот вечер, о котором она сейчас с «придыханием» рассказывала Бахтияру. — И знаешь, это я первой позвонила Бахти, сказав, где мы, а вовсе не он, как сказала тебе, — я бросила в этот момент косой взгляд на Бахтияра, который побледнел еще больше от ее слов. — Я сказала ему адрес отеля, где мы остановились, а он попросил меня зарезервировать ему номер. И знаешь, с каким удовольствием мы проводили ночи, пока ты спала за стенкой, прячась от его «внимания»? Ведь он, весь возбужденный и горячий, шел ко мне! Ко мне, целовал меня и занимался со мной сек…

Звонкая пощечина оборвала ее на полуслове. Я застыла, смотря на подругу, которая упала на ковер и сотрясалась в рыданиях у ног разъяренного Бахтияра. Честное слово, смотря на него, еще державшего руку на весу, я испугалась, что он снова набросится на Кристину и за волосы выволочет ее на потеху гостям.

На несколько долгих секунд в комнате повисла оглушающая тишина, прерываемая только всхлипами девушки.

— Никогда бы не подумала, что ты опустишься до того, чтобы ударить женщину, — тихо прокомментировала я, отлепляясь от стены, на которую оперлась, чтобы устоять на ногах. Внутри все медленно покрывалось корочкой льда от предательства тех, кого еще недавно я считала подругой и женихом. Практически семьей.

— Саша, послушай, — Бахтияр шагнул ко мне, хватая за руки, когда я собралась выйти. — Все не так! Я не изменял тебе, это… это просто недоразумение. Она пришла ко мне, повисла…

— Да-да, ужасная соблазнительница, перед которой ты не смог устоять, — устало закончила я за него. — Бахтияр, я тебе уже сказала, что дурой никогда не была, — проговорила я, доставая из сумочки сережку, — вы сами прокололись.

На моей ладони сверкнула золотом серьга Кристины, и она, перестав всхлипывать, судорожно коснулась уха. Осознание медленно проступало