Морской путь в Индию - Генри Харт

И теперь, вместе с королевствами и сеньориями, он унаследовал задачу продолжения такого громадного предприятия [как то], которое начали его предшественники, — то есть открытие Востока через это наше море-океан, — на которое за семьдесят пять лет ушло так много усердия, труда и средств; он [Мануэл] хотел сразу показать, в первый же год своего правления, как сильно он желал прибавить к своей королевской короне новые титулы, даже более высокие, чем титул «Властитель Гвинеи», который, после ее открытия, принял король дон Жуан[183]. Посему в следующий декабрь король, находясь в Мойтемор-у-Нову, несколько раз созывал большой совет, на котором обсуждалась целесообразность отправления флотилии в Индию. Большинство советников выступало против намерения короля и всеми способами старалось его разубедить. Они заявляли, что «удача сомнительна, а опасность велика и очевидна; плавание труднейшее, а Индия от нас весьма далека, мы отделены от нее неизмеримыми пространствами отдаленных стран; нет таких преимуществ, которые уравновешивали бы риск и невыносимые трудности такого опасного плавания. Король должен также принять во внимание, что он может быть втянут в войну с императором Египта (так называли султана], весьма могущественным в той части Востока, и что если он будет настаивать на осуществлении путешествия, как он предполагал сделать, то он возбудит по отношению к себе великую зависть со стороны других христианских государей».

Другие, выступая против предложения Мануэла, ссылались на то обстоятельство, что население Португалии мало, а ее финансовые средства недостаточны. Короля предостерегали, конкретно указывая ему, что открытие морского пути в Индию не может не вызвать раздоров с другими европейскими морскими державами, в особенности в том случае, если он попытается установить монополию в морской торговле. При обсуждении взаимоотношений с Египтом подчеркивалось, что, мягко говоря, султан не будет смотреть благосклонно на то, что он лишится доходов от транзитной торговли и всяких иных доходов, как только португальцы отрежут или заградят пути, ведущие к Персидскому заливу и Красному морю. Венецианцы, игравшие огромную роль в торговле с Александрией, будут подстрекать султана, помогать ему и могут даже выступить вместе с ним в войне против Португалии. Словом, если осуществить выдвинутые Мануэлом планы, на его голову, а вместе с тем и на Португалию обрушится весь свет.

Но все доводы были напрасны, хотя они и опирались на здравый смысл и значительный исторический опыт. У дона Мануэла уже созрело решение. Он хорошо знал, что те же самые возражения выдвигались и против планов и экспедиций принца Генриха и короля Жуана, но отнюдь не остановили их. И, кроме того, дело с подготовкой плавания зашло слишком далеко, чтобы его можно было приостановить. Оно уже стало исторической необходимостью. Камень уже покатился, сначала медленно, но все время набирая скорость, и ничто не могло его ни удержать, ни замедлить. Он должен был пройти свой путь. Мануэл распустил советников и начал энергично действовать. В конечном итоге события показали, что его противники были правы, а он неправ.

Чтобы претворить в жизнь свои планы и планы Жуана, Мануэл прежде всего распорядился возобновить постройку кораблей. Он приказал Бартоломеу Диашу смотреть за тем, чтобы корабли строились как можно лучше, «согласно тем требованиям, которые, как показал его опыт, будут необходимы, чтобы выдержать ярость морей близ великого мыса Доброй Надежды».

3

Снаряжаемая в плавание флотилия состояла из четырех кораблей. Хотя источники не единодушны относительно их названий, наиболее авторитетные авторы называют их так: «Сан-Габриэл» (флагман), «Сан-Рафаэл», «Берриу» и один грузовой корабль без названия[184].

Строительство кораблей «Сан-Габриэл» и «Сан-Рафаэл» было решено и начато еще при жизни короля Жуана. Диаш проектировал корабли с учетом своего опыта длительных плаваний у африканского побережья и борьбы со штормами Атлантики. Диаш отказался от каравелл с латинскими парусами[185] — они были чересчур неустойчивы и низкобортны — и построил вместо них более устойчивые, тяжелые корабли с прямым парусным вооружением — науш. Они имели более глубокую осадку и были тихоходнее старых каравелл, но выигрывали по сравнению с ними своей вместительностью, удобствами, надежностью и общими мореходными качествами.

Тоннаж «Сан-Габриэла» и «Сан-Рафаэла» по сравнению с тоннажем современных судов был до смешного мал — примерно 100–120 тонн, хотя следует принять во внимание, что корабельная тонна XV века была, может быть, вдвое больше современной[186]. Классическое правило кораблестроения — его придерживались до последнего времени — было таково, что длина корабля не должна превосходить его ширину больше, чем в четыре раза; чертежи и рисунки той эпохи показывают, что кораблестроители «века открытий» обычно следовали этому правилу. Корабли намеренно строились небольшие — для удобства маневрирования в мелких водах и на реках.

Хотя новые корабли отличались превосходными мореходными качествами, с виду они были некрасивы. Это были плоскодонные суда, с высокой прямоугольной кормой и носом, причем нос поднимался так высоко, что бушприт[187] мог служить (и служил) четвертой мачтой для четырехугольного переднего паруса. На бушприте было резное деревянное изображение святого — патрона корабля. Вдоль корпуса около ватерлинии были прикреплены вельсы[188] для предотвращения или ослабления боковой качки. Чтобы уменьшить неизбежное обрастание кораблей ракушками и предохранить их от «червей-бурильщиков», днища обильно смазывали салом и смолой или сифой, густой смесью сала и рыбьего жира[189]. Несмотря на такую предосторожность, корабли приходилось очень часто вытаскивать на берег, накренять, а затем соскребать с корпуса ракушки, водоросли и т. п. и вновь его просмаливать и проконопачивать. Конопатили смесью из негашеной извести и пакли, пропитанной маслом от «червя», а на пазах изнутри прибивались деревянные планки. Мало этого, поверх конопати и планок, для защиты от удара волн, изнутри прибивались еще свинцовые пластинки. Корпус корабля поверх ватерлинии красился в черный цвет — вероятно, дегтем с какой-нибудь примесью — тоже с целью предохранения от порчи[190]. Прочные брусья «в два пальца толщиной» были укреплены по бокам корпуса для защиты во время боя.

Если суда были недостаточно нагружены для нормального хода, в нижнюю часть трюма грузили балласт — песок, камни, гравий и т. д. Этот балласт постепенно выбрасывали, как только корабль достаточно нагружался и приобретал устойчивость. Течь была обычным и всегда ожидаемым явлением на кораблях, и на этот случай имелись наготове деревянные насосы, чтобы свести результаты ее к минимуму. В трюмах постоянно держалась противно пахнущая застоявшаяся вода, а кроме того, беззаботные моряки часто бросали туда всяческие отбросы, так что трюм быстро превращался в зловонную, отвратительную помойную яму. Когда зловоние становилось невыносимым, корабль вытаскивали на берег, начисто разгружали, мыли трюмы, а потом нагружали новым балластом. При таких условиях всюду сновали крысы, было полно вшей, блох, тараканов и прочих паразитов — истинное наказание моряков.