Морской путь в Индию - Генри Харт

Вдобавок к этим тяжким испытаниям, короля весьма расстраивали споры с Испанией, возникшие после возвращения Колумба из его первого путешествия. Вполне возможно, что его опасения, как бы спор о разделе вновь открытых стран не решился в пользу Испании, побудили его в конце концов продолжать географические исследования и открытия[180]. И вот незадолго до своей смерти он стряхнул с себя все возраставшее уныние и апатию, дал приказание готовить флотилию для плавания в Индию и назначил начальника, который повел бы эту флотилию и осуществил величайшую его мечту — морской поход из Португалии к берегам Каликута.

Но было слишком поздно. По воле судьбы Жуан не увидел, как выходила его флотилия, спускаясь по Тежу в открытое море. Вскоре после того как приступили к постройке кораблей, с доном Жуаном начались обмороки и он все меньше и меньше мог заниматься государственными делами. При дворе поползли слухи (эти слухи никогда не подтверждались и не опровергались), что короля медленно отравляли. Для таких слухов были основания, так как он наложил свою тяжелую руку на грандов и знать, и кое-кто из историков подозревает в отравлении даже самою королеву Леонору. Жуан нажил себе множество злобных и решительных врагов; это первый португальский король, который был вынужден завести личную стражу. Через несколько месяцев королю стало еще хуже, у него обнаружились явные признаки уремии. Он осознал свое положение, спокойно позвал приближенных и сказал им, что он понимает, что конец его близок.

Ризенди, личный друг и хронист Жуана, был при нем в последние часы его жизни и описал их очень детально: «Хотя король сильно страдал, епископ Танжерский напомнил ему о его многих благочестивых и неотложных неосуществленных делах». Епископ Алгарви, находившийся тут, же, причинял заботы королю даже и в такой час.

Ибо хотя он и был вполне хороший человек, очень добрый, щедрый, но он был плохим священникам, никогда не служил месс и не обращал внимания на обязанности по отношению к господу … И теперь, в свой последний час, король сказал ему «Епископ, я умираю с тяжелой душой из-за тебя, ради любви ко мне, живи отныне (Как следует и служи господу богу, и поклянись мне в этом». И епископ поклялся ему, а он взял его за руку [в знак] того, что тот обещал сдержать свое слово… А когда короля по обычаю назвали «высочество», он сказал: «Не называйте меня «высочество», ибо я всего-навсего мешок земли с червями»… Он послал узнать, какая была высота прилива, и когда ему сообщили, он сказал: «Через два часа придет мой конец»[181]. И так и было… И вот. его душа покинула тело в воскресенье, когда садилось солнце, 25 октября 1495 года … в возрасте сорока лет и шести месяцев, из которых он был женат на королеве Леоноре двадцать пять лет и царствовал четырнадцать лет и два месяца. И поскольку в своей жизни он был самым добродетельным человеком, он и встретил свой конец так, что надо только завидовать.

Достойный хронист проходит мимо менее достойных деяний «добродетельного Совершенного государя» дона Жуана. Король открыто хвастался, что он является учеником Макиавелли и подражает политике и методам коварного короля Франции Людовика XI. Не довольствуясь уничтожением могущества высшей знати, он домогался ее земель. Чтобы завладеть землями своего шурина Фернана, герцога Браганса (здесь имела место и наследственная вражда), он арестовал его и казнил в 1483 году в Эворе после чисто формального судебного процесса. Чтобы окончательно разгромить знать, он собственноручно заколол брата своей жены Диогу, герцога Визеу, в его собственном дворце в Сетубале 23 августа 1484 года. Когда королева Леонора открыто стала оплакивать убийство своего брата, Жуан заставил ее умолкнуть, пригрозив и ее судить за измену. (В этом отношении судьба сыграла с ним злую шутку, так как со смертью своего единственного сына он был вынужден назначить наследником португальского трона Мануэла, брата убитого герцога.) Не насытившись этими двумя убийствами, он приказал бросить живым в колодец любимца своего отца — епископа Эворы. Он казнил, по суду или без суда, восемьдесят знатнейших португальских грандов и, конфисковав их владения, обогатил корону. Вот откуда, по крайней мере частично, брались средства на снаряжение кораблей для открытия новых земель!

Итак, безвременно скончался человек, много сделавший для осуществления и дальнейшего развития планов принца Генриха, человек, в царствование которого закончилось открытие побережья Западной Африки и был достигнут мыс Доброй Надежды. Благодаря его усилиям португальцы добрались до Индийского океана и накопили такие знания, которые обеспечили впоследствии славу его наследнику, по праву названного Счастливым, Мануэл был действительно счастливым: дон Жуан мудро и прочно заложил основу всех его предприятий. Рассказать о том, как Мануэл осуществил эти предприятия и каков был конечный ход событий, является задачей нашей книги.

2

Открытие южного побережья Африки и мыса Доброй Надежды на первых порах не вызвало в Португалии особого энтузиазма или интереса. Португальцев уже не волновали вести об открытии и исследовании доселе неизвестных земель — слишком много они слышали их за последние семьдесят пять лет. Рабы, гвинейский перец, слоновая кость и золото, добываемые в сражениях и трудах под палящим солнцем варварских земель — вот и все, что было найдено вместо сказочных богатств, пряностей и драгоценных камней, которые будто бы скрывались за чертой горизонта Дуарти Пашеку Пирейра хорошо выразил настроения своих современников, написав так: «Хотя берег, открытый под его [короля Жуана] руководством, не приносит никакой пользы, мы не должны его за это винить; виновата сама земля — она почти пустынна и не родит ничего, что доставляло бы радость человеческому сердцу». И это говорилось о земле, которая стала колыбелью огромного, плодородного и преуспевающего Южно-Африканского Союза!

Жуан значительно продвинул вперед подготовку экспедиции, которой было предназначено закончить и увенчать дело Диаша. Надо было преодолеть расстояние от Португалии вплоть до индийских берегов. По приказу короля в коронных лесах Лейрии и Алкасира валили строевой лес. «Некий Жуан Браганса, молодой человек, горец [передают, что он был у дона Жуана распорядителем охоты], был поставлен смотреть за работой. Лес был переправлен в Лиссабон в 1494 году». И Бартоломеу Диаша, учитывая его предыдущие успехи и многолетний опыт в мореплавании, назначили главным наблюдателем за постройкой кораблей[182]. Дамиан ди Гоиш, хронист царствования дона Мануэла, рассказывает, как новый король стал вести подготовку экспедиции, начатую доном Жуаном.