Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные - Константин Радов

Очевидно, что единственное спасение - умножать неокладные доходы, и быстро! Казенные промыслы и экспортная торговля - вот пара коней, способных вытащить мою провиантскую фуру из болота нищеты. Богородицкое стекло, киевские зеркала, железные товары, соленая рыба... Есть, что предложить восточным народам за кожи и шерсть. Хотелось бы не только восточным - но в Заднепровье, Волынь и Подолию наш товар плохо идет. Там царят бердичевские евреи, прочно связанные в коммерции с Данцигом, а через него - с Амстердамом. Голландскими купцами сия торговля кредитуется на миллионы. Мы давать кредитов не можем, и потому остаемся зрителями.

- Матвей Христофорович, ты ведь дружен с Толстым? - Спросил я однажды Змаевича при удобной оказии. - Помоги с ним поладить.

Адмирал поперхнулся, взглянул удивленно, с плохо скрытым недоумением. Он хорошо знал, сколь тяжела взаимная неприязнь между мною и старым дипломатом. Пришлось пояснить:

- Есть важное дело, требующее связей в Константинополе. Кстати, твое участие тоже весьма желательно. Что до симпатий или антипатий - нам с Петром Андреичем не детей крестить.

- Какое дело, Александр Иванович: государственное или коммерческое?

- То и другое вместе. Мы сможем содержать в здешних краях значительное войско или достроить новый порт лишь при одном условии: ежели сами турки нам помогут.

- Ты о контрибуции? Не почитаю сие возможным. Неплюев...

- Нет. О другом. Прости, что перебил. Так вот, Неплюев пишет, что открытие для русских купцов Очакова или Кафы турки еще согласны обсуждать, хотя и требуют взамен несоразмерных уступок; но о Трапезунте даже слышать не хотят. Уж не поминаю проливы: плавание сквозь них дозволено только подданным султана.

- И чем Толстой поможет? Он тоже вел негоциации о вольном мореплавании, да не преуспел. Сие никому не под силу.

- Если редут не взять лобовой атакой, почему не попробовать обойти? Разве у султана нет подданных, готовых задешево продать свое имя? Или среди рагузинцев найдем, они вроде приравнены к туркам по размеру пошлин? Я готов платить нескольким бездельникам за представительство. А капиталы будут мои. Точнее, наши: хотел бы видеть компаньонами тебя, Савву Лукича, Петра Андреича. У Неплюева денег нет - значит, иначе заинтересуем. Демидовых в долю - обязательно! Акинфий получил дозволение на отпуск железа в Персию; пускай теперь о Турции похлопочет!

- Что оружием из русского железа станут наших же солдат убивать, тебя не смущает?

- Ошибочная логика, дорогой адмирал. Турки могут сами наделать железа, сколько им требуется; могут купить немецкое, шведское, испанское... Да хоть бы и наше - через англичан! Преимущество прямых поставок в дешевизне. Влезши к ним со своим металлом, мы подорвем и задушим низкими ценами их собственные промыслы; подумай-ка, в случае новой войны и прекращения торговли что произойдет?

- Да! Пожалуй, ты прав! Только у торговли на Востоке свои особенности: не зная оных, окажешься без товара, без денег и в тюрьме. И никакой суд не поможет!

- Мне ведомо, что такое бакшиш. О желательности иметь под рукой людей, способных отрезать голову недобросовестному партнеру, тоже догадываюсь. В этом ничего хитрого нет. Просто моим приказчикам на первое время понадобится помощь, дабы разобраться в местных обстоятельствах. Таковая торговля прибыточна будет и нам, и казне, которая получит свою выгоду через пошлины, откуп или участие. Армия и флот обретут добавочное финансирование помимо Петербурга, освободив платежные силы государства от тяжкого бремени...

Дальнейший разговор пошел в практическом плане: убеждать собеседника более не требовалось. Он явно увлекся идеей снимать две шкурки с одного барашка, ибо известная доля ассигнований на флот находила упокоение в карманах адмирала и его подчиненных. Зная о том достоверно с прошлого года, я не считал себя обязанным вступить в бой с казнокрадством. Во-первых, сия война имеет смысл только в своем ведомстве и в пределах служебной досягаемости. Иначе ни на какое другое дело не останется времени и сил. Во-вторых, Змаевич хищничал умеренно, а сражался весьма неплохо: потери, в общем, окупались. Ну, и в конце концов, полезно иметь ниточку к человеку, за которую в крайней нужде можешь подергать.

К Неплюеву под видом курьера отправился Марко Бастиани, вернувшийся в мою службу с вольных хлебов. Вернувшийся очень кстати: русский негоциант на Босфоре был бы подозрителен туркам. А итальянцу там легко затеряться среди множества соплеменников. Вскоре в Азов и Таванск потянулись фелюки за товаром. Дело двинулось. Торговля расширялась, не встречая соперничества. Казенные промыслы лихорадочно наращивали объемы: я дозволил наниматься в работу гарнизонным и ландмилицким солдатам, временно уволенным от службы по образцу прусских фрайвахтеров.

Весна ознаменовалась коренным переворотом всей европейской политики. Началось с малого: юный король Франции оказал слишком большую честь шедеврам своих поваров и тяжко занемог от переполнения желудка. Двор пришел в ужас: безвременная смерть монарха и пресечение старшей ветви династии повергли бы государство в пучину бедствий. Первый министр, герцог де Бурбон-Конде, потребовал, чтобы Людовик немедля после выздоровления озаботился продолжением рода. С окончания последней войны король был помолвлен с испанской инфантой Марианной Викторией, но для исполнения детородной повинности нареченная невеста не годилась, будучи лишь семи лет отроду. Бедняжку отослали из Парижа к родителям без малейшего пардону. Вся Испания содрогнулась от чудовищного оскорбления. Не прошло и двух месяцев, как министр Филиппа Пятого барон Рипперда заключил в Вене трактат, устранивший все противоречия с Империей. Сия дружба явным образом заострена была против Франции, а равно против Британии, у коей новоявленные союзники сбирались отнять Гибралтар и Менорку. Торговые статьи привели меня, как акционера Императорской индийской компании, в полный восторг: доступ в испанские порты, в том числе заморские - это прекрасно! Наметившийся раскол Европы на два враждебных альянса выглядел не менее вдохновляюще. По моим долговременным наблюдениям, интересам России наиболее отвечает такое положение, когда все главнейшие державы генерально меж собой в ссоре.

Дипломатия вновь приобрела решительный авантаж перед Марсовым искусством. Румянцев получил указ ехать вторым пленипотенциарием на переговоры с турками; хотя в этой комиссии я ему начальником уже не был, тезоименец не погнушался спросить моего совета:

- Не считаешь ли, что сей конгресс лучше разорвать? Уже известно, что прелиминарные условия оставляют старые границы в неизменности. Что же мы с тобою, зря воевали?!

- Знаешь, Александр Иванович... Ни слова не возьму назад из того, что говорил о Меншикове перед Темрюцким походом - но теперь вижу и другую сторону правды. Вот смотри: в царствование Петра Великого был хоть один мирный год? Полностью мирный?!

- В том нет его вины.

- Разве я занимаюсь разысканием виновных? Или подвергаю сомнению мудрость государя, особенно в выборе целей? Моря для нас жизненно важны. Но десятилетия беспрерывных войн истощили народное богатство и утомили всех, от генерал-губернатора до последнего мужика. Судя по тому, что пишут из Петербурга - государство разорено до последней крайности. Надобна передышка.

- Ты готов согласиться со Светлейшим?! Вот уж не ожидал!

- Если князь возгласит, что дважды два - четыре, стоит ли его опровергать? Кстати, при всех своих чудовищных пороках, он никогда не был глупцом. И теперь понимает: если пойдет против всенародного желания мира, ему не усидеть. Насколько могу судить, в Константинополе речь пойдет о персидских владениях?

- В первую очередь. Визирь, по словам Неплюева, предлагает раздел между Россией и Портой...

- Ну вот, а ты говоришь - зря воевали... Полтора года назад он требовал всей Персии, да еще Таванска с Каменным Затоном впридачу! Имея, честно говоря, основания для нахальства: у султана огромные денежные запасы, у нас - столь же огромный дефицит! Финансы просто в руинах.

- Все понимаю. Что мы не готовы были - Румянцев вздохнул, - ну, это как всегда. Что затяжная война сейчас не ко времени - тоже. А все равно жаль, что Керчь с Очаковым не наши.

- Мне тоже. Полностью разделяю твои сантименты. Но генерал, вздумавший строить стратегические планы на сантиментах, заслуживает казни. Так что давай считать. Возить провиант за тысячу верст - значит морить солдат голодом. Согласен?

- Зачем спрашивать очевидное?

- Далее. Для уверенных наступательных действий, сколько требуется войск? В нашем и голицынском корпусах совокупно, с прибавлением флота и тыловых служб?

- Н-ну-у, если всех счесть, с извозчиками и комиссариатскими - не меньше ста тысяч. С резервами - сто двадцать.