Нацизм на оккупированных территориях Советского Союза - Егор Николаевич Яковлев

Гитлера, его назначенного преемника Германа Геринга, а также статс-секретаря министерства продовольствия и сельского хозяйства Герберта Бакке. Во-вторых, возлагая вину на весьма ограниченный круг лиц, Арнольд и Любберс оспаривают тот факт, что в германской оккупационной политике на территории СССР центральную роль играло создание продовольственного профицита насильственным путем и что по данной политике имелась договоренность между вермахтом, органами партии и министерским аппаратом, а также оспаривают, в частности, сущность и значение встречи 2 мая. Эти две цели, а также тактики, позволяющие их достичь, тесно между собой связаны. Их мы рассмотрим ниже. Аргументы, которые приводят Арнольд и Любберс в своей статье, для обывателя выглядят убедительными. Однако для человека, знакомого с предметом исследования глубже, не представляет особого труда выявить присутствующие в их статье в больших количествах ложные сведения и несуразицу.

Рамки данной статьи не позволяют ответить на каждое выдвинутое Арнольдом и Любберсом утверждение, но попытаемся по возможности парировать большинство из них. Итак, желая показать неосведомленность вермахта о планах восточной экономической политики Бакке, Арнольд и Любберс в начале своей статьи заявляют следующее: «В начале марта 1941 г. Гитлер предвосхитил любые дискуссии о последствиях применения изоляционистского подхода, позже отраженного в печально известной Директиве по экономической политике от 23 мая 1941 г. – конкретно в том, что касается изоляции “дефицитных” великорусских территорий, которая породила бы масштабный голод» (с. 616).

Согласно фрагменту, на который ссылаются здесь Арнольд и Любберс, Гитлер ничего такого не предпринимал, а всего лишь заявил: «В обсуждении со статс-секретарями д-ром Штукартом (министерство внутренних дел) и Бакке (министерство продовольствия) на данный момент нет необходимости» (Kriegstagebuch des Oberkommandos…, 1965. Bd. 1: 390)[125]. Это фрагмент из указаний Гитлера к составлению Инструкций об особых областях» к Директиве № 21 (дело «Барбаросса»). В дискуссиях между отделами вермахта и статс-секретарями Штукартом и Бакке не было необходимости, поскольку подготовка к будущему учреждению гражданской администрации на оккупированных советских территориях была еще не на том этапе, чтобы такие дискуссии санкционировать. Так или иначе, всего 9 дней спустя, 12 марта, генерал Томас и Бакке встретились обсудить включение отдела сельского хозяйства в экономическую организацию Томаса, которая как раз находилась в процессе создания (BA-MA. RW. 19/164. Fol. 213)[126]. Можно понять, почему Гитлер мог наложить запрет на всякие встречи между Бакке и членами вермахта.

Попытки Арнольда и Любберса снять вину с вермахта строятся, в частности, на тактике занижения авторитета генерала Томаса. Говоря о печально известной памятной записке Томаса от 13 февраля 1941 г., они утверждают: «Со времени появления широко известной памятной записки Томаса “о последствиях операций на Востоке для военной промышленности” Гитлер был в курсе того, что не все верят в экономический успех операций на Востоке» (c. 616). Однако они не упоминают о предложении Томаса ликвидировать зерновой дефицит в Германии за счет советского населения: «Нельзя однозначно гарантировать, что МТС [машинно-тракторные станции] и запасы удастся в значительной мере уберечь от уничтожения; более того, в условиях войны мы вправе ожидать от силы 70-процентный урожай – при всем при этом нужно иметь в виду, что русский умеет приспосабливаться к скудному урожаю и что при населении в 160 млн даже небольшое сокращение объема потребления на человека позволит высвободить значительное количество зерна.

В этих обстоятельствах появится возможность компенсировать дефицит для Германии на 1941 и 1942 годы»[127].

Формулировки очень близки к тем, что за три с половиной месяца до этого употребил Бакке в позорно известных «12 заповедях» для аграриев, которым предстояло работать на советских территориях. 11-я заповедь служит лишним напоминанием о плане, согласно которому предстояло заморить голодом значительную часть населения Советского Союза. «Русский много веков терпел лишения и голод, жил с затянутым поясом. У него гуттаперчевый желудок, поэтому нечего испытывать к нему никакой ложной жалости. Нечего и пытаться применять к нему в качестве мерила немецкий уровень благосостояния и пытаться изменить русский образ жизни» (IMG 1949. Bd. 39: 367–371)[128]. Игнорируя истинный характер записки Томаса, Арнольд и Любберс утверждают, что Бакке лично уже в подробностях доложил Гитлеру о том, какого прироста продовольственных запасов можно ожидать от оккупации советской территории (с. 616). Они делают такой вывод, исходя из одного лишь из заявления Пауля Кернера, статс-секретаря Командного экономического штаба «Восток» и заместителя Геринга по экономическим вопросам, которое тот сделал на Нюрнбергском процессе с явной целью выгородить себя. Кернер также присутствовал на встрече 2 мая.

В отношении самого совещания 2 мая Арнольд и Любберс руководствуются в основном догадками. На с. 619 находим центральную мысль их работы. Они высказывают предположение, что «на встрече все пошло не по плану»: «Один из участников, статс-секретарь Бакке, воспользовался случаем и потребовал определить для экономической политики радикальные цели. Он призвал к разграблению оккупированных советских территорий, если нужно – ценой жертв, исчисляемых миллионами. Предъявить такое требование можно было только по указанию Гитлера. Сделав так, Бакке тем самым выпустил джинна – снял покров тайны с новых планов, расчистил дорогу решению Гитлера, считавшего, что смерть миллионов людей – приемлемая цена за приобретение максимальных “излишков”, при том что до этого о таких намерениях было известно на уровне слухов. В протоколах требования Бакке зафиксированы в качестве “результата” встречи: нет никаких упоминаний о каких-либо принятых собравшимися “решениях”».

Весь этот фрагмент текста, однако, совсем не содержит ссылок, вследствие чего возникает вопрос: а откуда Арнольду и Любберсу это известно? Ответ в том, что им неизвестно ничего, – это просто домыслы. В протоколах никак не обозначено, что радикальных целей добивался один лишь Бакке – он в этих протоколах и не упомянут. Таким образом, Арнольд и Любберс не могут знать наверняка, что только Бакке и никто другой отстаивал радикальную политику голода. И не требования Бакке значатся в протоколах совещания результатом встречи; в качестве результата в протоколах, озаглавленных «Памятная записка об итогах сегодняшней дискуссии со статс-секретарями касательно “Барбароссы”», обозначена договоренность, которой удалось достичь присутствующим:

«Успешное ведение войны возможно лишь в том случае, если на третий год войны весь вермахт будет снабжаться продовольствием из России.

2. Это, несомненно, означает голодную смерть для X миллионов человек, если с территории будет вывозиться все нам необходимое» (IMG 1948. Bd. 31: 84)[129].

Далее Арнольд и Любберс, опять же без достаточных доказательств, утверждают, что в результате «конфликта мнений 2 мая» «Томас был вынужден смириться со столь значительным понижением в должности» в Командном экономическом штабе «Восток» вплоть до уровня «рядового сотрудника, наравне с остальными сотрудниками ниже уровня статс-секретаря» (с. 622). Ощущение, что Томас к середине мая