Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - Жан-Рох Куанье

а Ней остановился только перед Ульмом. Император окружил город со всех сторон и дал нам возможность обсохнуть. Но тут, к сожалению, вспыхнул один из самых красивых городских домов. Спасти его было невозможно. «Вы заплатите за это, — сердито сказал Император. — Я дам шестьсот франков, и вы будете мне выплачивать их поденно, а эти деньги будут немедленно выплачены его владельцу». Наши офицеры поморщились, но были вынуждены подчиниться, и гвардия взяла под свою опеку все дома этого города. Хозяину этого дома повезло — сумму он получил немалую.

Император призвал генерала Мака к капитуляции, что тот 19-го октября и сделал. Поступил приказ в пять утра выступать — вся гвардия подошла к подножию горы Михельберг, недалеко от Ульма. Император взошел на ее вершину и развел большой костер — в нем он сжег свою серую шинель. Его окружала его гвардия, а пятьдесят пушек были готовы сделать залп по городу. Я стоял недалеко от Императора — он беседовал с командиром пеших гренадеров графом Юленом. Вдруг мы увидели огромную колонну — она вышла из Ульма и двигалась к подножию горы. Все солдаты повесили свои патронные сумки на свои ранцы, готовые по прибытию к назначенному для разоружения месту, снять их, и, дойдя до него, они бросали в общую кучу свои ружья и патроны. Подошел генерал Мак, чтобы лично сдать свою шпагу Императору. Император отказался принять ее (все офицеры и генералы сохранили свои шпаги и ранцы), и еще долгое время разговаривал со своими старшими офицерами.

Эта сдача длилась четыре или пять часов (их было двадцать семь тысяч), а город был переполнен больными и ранеными. Под громкие крики горожан мы вошли в Ульм. Офицеры, дав честное слово, что не будут воевать против Франции, были отпущены по домам, а Император обратился к нам с речью. На следующий день после капитуляции Ульма в сопровождении всей своей гвардии Наполеон отправился в Аугсбург — до Вены они шли самым быстрым шагом. Солдаты преодолевали шестнадцать-двадцать лье в день. Они говорили: «Наш Император воюет не оружием, а нашими ногами».

Узнав, что принц Фердинанд со своей кавалерией сбежал из Ульма, Император отправил в погоню за ним принца Мюрата и Удино с его гренадерами. Мы встретились с ними пройдя по дороге около десяти лье — у них были фургоны, пушки, зарядные ящики и кавалерия. Они унесли с собой только половину их оружия, да еще четыре тысячи лошадей. Дороги были заполнены военнопленными.

Чтобы присоединиться к авангарду мы выступили в полночь, и нам не следовало препятствовать движению войск, идущих по обочине дороги. Мы должны были идти посередине, по грязи, и таким образом прошли около двух лье, обойдя несколько колонн. Наши гренадеры шагали широким — почти в туаз шагом — обгоняя сразу двоих солдат, что же касается меня, я со своими короткими ногами, двигался рысью, чтобы не отставать от своих товарищей. Император спал в своей карете. Когда он остановился, мы стали на его охрану, а армейские корпуса продолжали идти дальше.

После того, как войска прошли пятнадцать лье, Император продолжил путь, мы должны были надеть свои ранцы и идти дальше уже в темноте. Мы не видели рядом с собой ни города, ни деревни. К счастью, нас ждали русские. Гренадеры Удино, маршал Ланн и Мюрат близко пообщались с ними, это дало нам немного времени, чтобы добраться до Линца — города, находящегося немного левее дороги на Вену. По ту сторону этого города — высокие горы, у подножия которых между скал протекает Дунай. Он так сжат ими, что буквально прорывается через них — бурный и быстрый. Там мы пробыли два дня. Сначала из Вены прибыли несколько принцев, а затем адъютант маршала Ланна, сообщивший, что русские потерпели поражение. На следующий день Император сразу пустил лошадь в галоп, он был угрюм. «Плохо дело, — говорили наши командиры, — он сердится».

Он приказал немедленно отправиться в Санкт-Пёльтен. Недалеко от него слева от дороги — высокие, покрытые лесом горы — здесь армия разбила лагерь. Оттуда мы пошли в Шёнбрунн — резиденцию Императора Австрии. Это великолепный дворец, окруженный полными дичи лесами, обрамленными высокой стеной. Здесь мы несколько дней отдыхали. Из Вены прибыли несколько карет. Это была попытка двора убедить Наполеона пощадить город. Разные армейские корпуса прибывали со всех сторон, маршал Мортье был очень утомлен и остался здесь на отдых. Император торопился — он приказал гвардии надеть парадные мундиры и, возглавив ее, проехал по улицам этого большого города под радостные крики горожан, безмерно счастливых от представившейся им возможности полюбоваться столь блестящей армией. Мы прошли город без остановок, и уже недалеко от предместья вошли в небольшую, скрывавшую нас рощу. Тут был большой и прекрасно сработанный деревянный мост, и мы спрашивали друг друга: «Как так получилось, что австрийцы позволили нам войти на этот мост и не взорвали его?» Наши офицеры ответили нам, что так вышло благодаря полководческому таланту принца Мюрата, маршала Ланна и смекалке офицеров-инженеров.

Мы ночевали в деревнях, совершенно уничтоженных страшным снежным сезоном. Император шел впереди — он проверил аванпосты, провел смотр армейского корпуса, а затем отправился в Брюнн, в Моравии,[50] где установил свою штаб-квартиру. Мы никак не могли догнать его — это был один из самых ужасных наших маршей, в течение которого нам нужно было преодолеть сорок лье, чтобы воссоединиться с ним. Мы прибыли туда на третий день, совершенно разбитые от усталости. Этот город прекрасен, и здесь у нас было время, чтобы хорошо отдохнуть. Мы были уже недалеко от Аустерлица. Каждый день, чтобы осмотреть местность, Император, прогуливался вдоль передовой линии нашей позиции и оставался очень довольным. Он был радостен и энергичен — многочисленные щепотки нюхательного табака наконец-то начали действовать (это всегда был верный признак, что он полностью удовлетворен), и, заложив руки за спину, он разговаривал со всеми, кого встречал на своем пути.

Мы получили приказ идти вперед, к Праценским высотам. Путь нам преградила река, но она так замерзла, что не являлась для нас серьезным препятствием. Мы расположились лагерем слева от дороги, на Праценских высотах, с гренадерами Удино по правую руку и кавалерией позади нас.

1-го декабря, в два часа, Наполеон со своими маршалами осматривал наш участок. Мы угощались айвовым вареньем, которого очень много нашли в находившейся неподалеку деревне, намазывали его на хлеб и ели эти бутерброды. Император засмеялся. «Ах, — сказал он, — я вижу, у вас есть варенье, сидите, сидите, не вставайте. Заложите