Вкус свежей малины - Изабелла Сова

— Чего вы тут сидите? — заглянула в машину Эва. — Я вас там жду, жду…

— Да так, беседуем о половинках апельсина.

— Банана, — поправил меня Лешек.

— Опять половинки? — удивилась Эва. — Но это же страшная вещь. Ведь если у каждого только одна половинка, то каковы шансы, что он встретится с нею? Может, она уже умерла или, желая избавиться от одиночества, удовлетворилась заменителем и прилепилась к чьей-то чужой половинке?

— Вот это я и пытался втолковать Малине.

— Значит, ты больше не веришь в теорию половинок?

— Верю, но я ее слегка расширил. — Лешек подождал, пока мы переварим сказанное, и продолжил: — По-моему, существует три вида половинок.

— И первый?

— Ситуационная половинка. Представим, что ты едешь на отдых в Каталонию. Там ты встречаешь Мигеля, бармена с мохнатой грудью, в обтягивающих лазурных стрингах и с безумным количеством геля на волосах. На пляже, обжаренный на солнце, в панировке из масла для загара и песка — это идеал. Но тот же самый Мигель на фоне Плянтов, омытых осенним дождем, смахивает на безвкусный, вылинявший цветок из пластика.

— Подобные типы мне всегда напоминают безвкусные цветы из пластика, но я усекла, что ты имеешь в виду.

— Ну, а второй вид половинки? — поинтересовалась Эва.

Мы все так же стояли у машины, а мои вещички терпеливо дожидались в багажнике, на заднем сиденье, под сиденьями, на крыше, у заднего окна рядом с аптечкой, в бардачке и на полу.

— Это моделиновая половинка. Ты встречаешь человека и думаешь: «Почти идеал. Вот любил бы он еще Грига и сменил бы эти очки в форме телевизора «Рубин» на линзы цвета травы…» И если ты ему нужен, если он стремится к тебе, то переменится так, как ты хочешь.

— И станет истинной половинкой.

— Тут есть определенная сложность. Вы же знаете, что от огня моделин затвердевает. То же самое и с нашей половинкой. Выжженная пламенной любовью, она становится поразительно неподатливой и противится переменам. Она начинает бунтовать. «Что тебе опять не нравится? Ты же говорил, что любишь меня». И если ни один из нас не уступает, пора отправляться в писчебумажный магазин за новой порцией моделина.

Лешек задумался. Мы молчали, ожидая, когда он опишет половинку третьего вида.

— Бог ты мой, уже восемь! А у меня в девять встреча в «Гадесе». Быстро разгружаем.

И он ринулся к багажнику. Я вытаскивала сумки с пола и с сидений, а Эва мне помогала.

— Я даже не предполагала, что у меня накопилось столько барахла, — обвела я взглядом груду вещей на тротуаре.

— А я и не знал, что в «полонез» может столько вместиться, — с удивлением вторил мне Лешек. — Ну, ладно. Верблюды образуют караван, и к воротам марш.

29.07. Отдых после переезда. Мы лежим на Скалках, завернувшись в одеяла.

— Вода чистая. Жаль, холодная.

— Такой мне и придется довольствоваться, — с видом великомученицы изрекла я. — Прибавим к этому одинокие недели на новом месте, стресс из-за отсутствия работы, а про защиту и семейные неприятности я уж и не говорю. Картинка, написанная фиолетовой акварелью на черном картоне.

— Так мне что, не ехать?

— Если нарисовать там маленькое желтое солнышко, это ничего не изменит. Мне нужно сменить картон. Выкинуть черную краску. Начать все заново.

— Перемены, перемены, перемены, — крайне серьезным тоном произнесла Эва.

30.07. Разумеется, она мне не верит. Но я ей докажу. Докажу всему свету — ей, Иоле, маме, бабушке, Анке, Лешеку, Рафалу. Нет, Рафалу — нет.

2.08. Пять утра.

— Сделать тебе кофе? — Чего я так волнуюсь? Ведь это Эва уезжает, а не я.

— Только по-быстрому. Через десять минут у меня автобус на вокзал.

— Может, такси возьмешь? Я заплачу. — Я знаю, что Эва все деньги обменяла на песеты.

— Нет. Хочу хоть капельку, но использовать проездной. — Она застегнула сумку с вещами. — Раз в жизни я купила его заранее. А на следующий день приходит Лешек — и привет. Шестьдесят два злотых коту под хвост.

— Я могла бы попробовать поездить по нему. Вот только найти бы где-нибудь черный парик…

— Нет уж, лучше не надо, а то так вляпаешься, что мне придется носить тебе в тюрьму бульон в банке. Кофе готов? — Я подала ей кружку. — Вылезай иногда из берлоги. Обещаешь?

— Обещаю. А ты возвращайся здоровая, невредимая и загорелая.

— Ну что ж, коллега Малинка, без пяти минут магистр, — обращение руководителя диплома стало чрезвычайно популярно среди моих знакомых, — до сентября.

И она вышла, а я осталась одна в пустой, холодной, чужой квартире.

4.08. Сижу одна в пустой, холодной, чужой квартире. Стоп, стоп, проанализируем. Во-первых, не сижу, а лежу на тахте. Уже вторые сутки. Ну, а что касается одиночества… Я не одна. Со мною вместе здесь дама на экране телевизора, два плюшевых шимпанзе и золотая рыбка. А если учесть и несколько призраков из прошлого, то у нас тут довольно многочисленная компания. Я бы вычеркнула также и слово «пустой». Тридцатиметровая однокомнатная квартира, где проживают две эксцентричные интеллектуалки, просто не может быть пустой. Если учесть число и тип безделушек Эвы и моих ламп, можно смело рискнуть и предложить определение «викторианское техно» или «Лора Эшли на гаечной фабрике». А слово «чужой»? Недоразумение. Я тут жила больше двух месяцев. Не раз проводила ночь (звучит достаточно двусмысленно), много раз пекла пиццу и выпила немало пива. Чувствую я себя тут лучше, чем в родительском доме. И наконец пришел черед слова «холодной». Оно, к сожалению, точно передает реальность. В комнате холодно, как на Юпитере.

А с тех пор, как тут нет Эвы, холодно, как на Сатурне.

5.08. Валяюсь вместе с шимпанзе в захламленной холодной квартире. Скучища. Все куда-то пропали. Ну, Эва известно куда. А вот куда Иола, неизвестно. Просто исчезла. Лешек поехал искать половинки (так я его и не спросила про третий вид). Анка рисует драконов и космитов. Рафал… А что мне теперь Рафал?

Нет, надо двигаться. Куда-то выйти. Что-нибудь сделать. Может, чайку?

* * *

Уже заварился. А что сейчас? Может, телевизор включить?

* * *

Это невыносимо. Как вообще можно было снимать такой глупый сериал?

6.08. Не глупый, идиотский. Я переключилась на другой канал. Загорелая блондинка с калифорнийским бюстом рассказывает о встрече с акулой: «Я плыла, когда увидела серый плавник. Это была акула. Плавник становился все больше, и я подумала: она приближается. Это испытание научило меня уважению к морским глубинам». Не могу! Что за нагромождение нелепиц! Нет уж, лучше смотреть «Красивых и дерзких».

9.08. Просмотрела очередные три серии. Кто писал этот сценарий? Мужик крутит со своей бывшей девушкой, которая по пути заарканила его родного папочку и родила от него ребенка. Вдобавок эта девушка является дочерью бывшей любовницы своего бывшего мужа (об этом я узнала от Лешека, он тоже смотрит). А диалоги?

— Мы можем поговорить? — спрашивает сын.

Мать поворачивает голову и смотрит ничего не выражающим взглядом.

— Поговорить? — переспрашивает она после минутного молчания.

— О Риде. — Имеется в виду второй сын.

— О Риде? — удостоверяется мать.

— Да. Он провел эту ночь вне дома. — После этого сообщения наступает минута молчания. — Вернулся лишь под утро.

— Ты полагаешь, он был у Бруки? — Имеется в виду та кисочка, у которой ребенок от папочки Рида.

— А ты как думаешь? — Сын поворачивает голову и вперяется в мамочку точь-в-точь как тиранозавр рекс.

— Интересно, провели ли они ночь вместе? — выказывает живейший интерес мамочка.

— Интересно, как они провели ночь? — тоже интересуется брат Рида. — И что делали?

Я тут же представляю себе подобный разговор в нашем семействе. Субботнее утро. Мама в золотом шлафроке наслаждается бокалом вина и одновременно ласкает взглядом душистый горошек, цветущий на балконе. Мой брат Ирек выходит из ванной с прической, уложенной феном. Одетый в обтягивающую футболку, он наклоняется, чтобы каждый мог полюбоваться твердыми, как бетон, трицепсами (ни капли лишнего жира).

— Вино пьешь? — спрашивает он маму.

Та наклоняет голову и всматривается в бокал.

— Вино? Я хотела бы поговорить.

— Поговорить? — удостоверяется Ирек, поправляя локон.

— Да, о Малине.

— О Малине? Почему о Малине?

— Ее не было ночью.

— Она провела ночь не дома? — удивляется Ирек. — Это любопытно.

— Да, и я вот все думаю, с кем она ее провела. — Мама отпивает большой глоток вина, крупным планом мощная челюсть Ирека. — Интересно, уж не с Рафалом ли?

— А может быть, с кем-нибудь новым, — высказывает предположение Ирек, напрягая очередную порцию мышц.