Вкус свежей малины - Изабелла Сова

— Я все лето пыталась дозвониться, — оправдывалась секретарша пани Чеся.

— Я сменила адрес.

— Теперь я уже знаю, от твоей мамы. Ой, девочка, что я пережила! Срок назначен, а тебя нет. И вдруг вчера чудо. Представь себе, я смотрю «Кассандру» и слышу голос Серхио: «Надо позвонить ее родителям». Он словно бы ко мне обратился. Я тут же побежала за телефонной книжкой.

— А нельзя еще немножко отодвинуть срок? Это же получается тринадцатое!

— Малинка, дорогая. Руководитель диплома тоже человек, ему тоже нужно отдохнуть. К тому же он уже приобрел путевку с четырнадцатого.

— Он не боится попасть в катастрофу?

— Так ты ничего не знаешь?

— А что я должна знать?

— Что доктор Пызяк разбился на Тенерифе.

— Когда?

— На прошлой неделе.

— Как это разбился? Что, насмерть?

— Что называется вдребезги. Он прыгнул с этого, как его, панджи или джампи…

— Банги.

— Правильно. Канат оборвался, и бедняжка Пызяк полетел головой вниз. Сто килограммов веса прямо на матрац.

— Как это могло быть? Такой матрац должен выдержать!

— Но не выдержал. К что им теперь Пызяк сделает? Разве что напугает. А такой был способный человек. — Пани Чеся принялась сожалеть о Пызяке. — Правда, со студентами он был свирепый. А в июле так вообще перешел все границы. Трех студенток завалил. А нескольких не допустил до защиты, работы, мол, неудовлетворительные. А с нашей отличницей Касей так обошелся! Защита у нее была десятого июля.

— Как у меня, — выдавила я.

— Вот вместо тебя она и защищалась. Приходит наша Кася на защиту вся нарядная. Букетов натащила под самый потолок. Входит в аудиторию. Там уже сидит комиссия, на столе дипломная работа. Триста страниц сплошной конкретики.

— Да я знаю, какие работы писала Каська.

— Профессор их демонстрировал на конгрессах.

— Так что же было с Касей? — напомнила я пани Чесе.

— Подходит она к столу, улыбается. А Пызяк ей объявляет, что ее работой разве что стекла протирать, потому что для использования в уборной бумага слишком жесткая.

— Так и сказал? — не поверила я. Пызяк был, возможно, и изверг, но не хам.

— С этого он начал. Дальше наговорил еще хуже. Что уровень ниже некуда, сплошная вода, фальсификация данных и вообще жуть. Даже к переплету работы прицепился, сказал, что он цвета говна. Пятнадцать минут он не закрывал рта. И наверно, продолжал бы кричать, если бы не Кася.

— Она ему что-нибудь ответила? — удивилась я.

— Нет, рухнула как мертвая. Мы отнесли ее к нам в секретариат. Положили на стол, где стояли букеты. Говорю тебе, деточка, выглядела она в точности как в гробу. Бледное лицо, белые лилии, черный жакетик. Даже страшно было притронуться к ней.

— А Пызяк? Он, надо думать, сожалел? — спросила я.

— Слушай дальше. После этого представления профессор подходит к Пызяку и говорит: «Что вы натворили, коллега! Зачем же было так кричать?» А Пызяк ему на это: «Сегодня я любого бы завалил. Так я решил. Ну, а то, что выпало на нее… Не повезло девочке».

— И что же профессор?

— Сказал, что сделает соответствующие выводы. Но профессор он и есть профессор — телом здесь, а душой на Балеарах или еще каких-нибудь там Гавайях. Отложил дело до осени, и Пызяку все сошло с рук.

Пызяку, может, и не вполне, но я точно увернулась. Больше никогда не гадаю у бабушки. Ведь все исполняется!

10.09. Все, кроме того блондина или шатена. Уже не помню. Впрочем, сейчас все мои мысли о защите. Она будет уже в среду. А что потом? Я должна была стать взрослой. Белая яхта. Дорогое шампанское и Рафал. Но, как обычно, жизнь не дорастает до наших ожиданий. Возвращаюсь к книге, потому что через полчаса «Красивые и дерзкие».

12.09. Защита завтра, а мне еще нужно:

— проработать один том;

— проглядеть свою работу и вспомнить положенные в основу гипотезы;

— погладить юбку;

— но прежде купить ее;

— заодно купить три букета цветов (только не лилии, потому что, если лилии, директор задает заковыристые вопросы);

— купить три пузырька валюседа;

— найти красные трусики, чтобы повезло (хотя нет, этот цвет для выпускных экзаменов в школе).

Какие трусики нужно надевать на защиту? Нет, я не вынесу этого напряжения, этой неуверенности!

13.09. Все готово — юбка, трусики (оказывается, голубенькие), цветы (розы). Сейчас вызову такси, потому что самой мне не дотащить букеты.

Изменит ли меня это испытание? Оставит ли какой-нибудь след? Все, уже пора.

Шимпанзе, пожалуйста, держите за меня кулаки.

* * *

Ну вот я и вернулась. Защита — пятерка с минусом (минус, вероятно, за выражение лица). Сама работа — пятерка с минусом. В диплом — пять.

Сейчас я посмотрелась в зеркало: синие веки, белки глаз красные, в левом уголке рта большая заеда. Мятая юбка. Другие приметы отсутствуют.

Сегодня пропускаю все сериалы. Я должна отоспаться.

14.09. Обычный день, как все остальные. Ничего не происходит. Бруки по-прежнему беременна. Я снова на тахте. А почему что-то должно измениться?

15.09. Сегодня меня навестил Лешек. Пришел неожиданно, я как раз смотрела «Красивых и дерзких».

— Родила?

— Уже начинается. К среде должна разродиться.

— Жаль, меня не будет, мне нужно уезжать.

— И ты тоже? Все куда-то уезжают, одна я приросла к креслу.

— Эва жутко расстроится, когда увидит тебя, — утешил меня Лешек. — Сразу видно, что ты никуда не выходишь.

— Да нет, выходила.

— В магазин рядышком? Это не в счет.

— Почему? Я два раза была на рынке и в институте.

— Тебе определили число, когда защита?

— Да, тринадцатого.

Лешек в первую минуту не сообразил. Но вдруг он перестал насвистывать, и на его лице появилось сосредоточенное выражение.

— А сегодня у нас какое? — спросил он с каким-то сомнением в голосе.

— Пятнадцатое.

— Так тринадцатое уже прошло.

Я кивнула:

— Да, позавчера было.

— Так что же получается? — Он какое-то время молчал, но наконец до него дошло. — Выходит, ты уже все?

Я подтвердила чуть заметным кивком.

— Защитилась?

— На пятерку, — небрежно обронила я, переключая пультом каналы.

— Такое событие, а ты молчишь!

— Какое?

— Огромная же перемена произошла.

— Еще бы. Из студентки я превратилась в безработную выпускницу.

— С объявлениями ничего не вышло?

— Внесли меня в банк данных.

— Это ровным счетом ничего не значит. Мы должны взяться за дело иначе.

— Шастать из фирмы в фирму, как это делала Иола? Она искала работу даже в поликлиниках и школах, где сам знаешь, как платят.

— Неужто Иола такая наивная? — изумился Лешек. — Неужели она не знала, что в некоторых учреждениях дожидаются знакомых и наследников местоблюстителя? Умрет бабушка, а на ее место прискачет внученька.

— Радостное известие для того, кто ищет работу и у кого в родне нет ни одного местоблюстителя.

— Малинка, держи хвост пистолетом. Чего-нибудь придумаем. — Лешек потрепал меня по плечу, как старую клячу. — Но прежде дело, не терпящее отлагательств. Телефон.

— Что телефон?

— Где он у тебя?

— В шкафу рядом с кофе «Инка». Как обычно. А куда собираешься звонить?

— Губке. Наверно, он уже вернулся из отпуска, как ты думаешь?

— Ты лечишься у Губки? — Ну и ну.

— Я — нет, а вот ты — да.

Работа над общей картиной

78-я серия

— Малинка! — На истомленном лице Губки просияла улыбка.

— Я хотела прийти к вам в июле, но вы уехали в отпуск.

— Мне надо было привести в порядок кое-какие дела. Отдохнуть от людей. Подумать о жизни.

Я промолчала в ответ. С минуту Губка наблюдал за мухами, разгуливающими по амбулаторным картам пациентов. После чего глубоко вздохнул и вернулся к прерванной теме:

— Грядут большие перемены, Малинка. Не знаю даже, смогу ли я противостоять вызову, готов ли я.

— Настолько все серьезно?

— Увы, — медленно склонил он голову. — Сильное давление.

— Большая конкуренция?

— Что? — явно не понял он.

— Вы же говорили о вызове, о давлении. Я и решила, что речь идет о наших собачьих бегах.

— Неужели я похож на того, кому нравится участвовать в бегах?

Да уж, действительно не похож.

— Может, это всего лишь летняя хандра?

— Хотелось бы мне, чтобы так оно и было. — И он послал робкую улыбку куда-то в космические дали.

Мы сидели молча минуты две. Наконец Губка очнулся.

— Надо думать, у тебя были причины прийти сюда?

— Как обычно, меня к вам привели проблемы.

— Что на этот раз?